— Привет.

— Ну как вы?

— Ой, все нормально. Прибрались, щас ждем часа, на обед пойдем.

— А мы едем. Только выехали. Эти же два лентяя пока проснуулись. Я чуть с голоду не умер.

— А я то поееела.

— Молодеееец. Что у тебя с голосом? Болит что-то?

Блин. А я думала, что не заметит.

— Есть немного.

— Нука быстро сказала, что с тобой.

— Голова с утра болит.

Это правда. После завтрака у меня начала раскалываться черепушка. Врач сказала, что это из-за погоды. Давление атмосферное упало, вот меня и плющит.

— Купить что-нибудь? Таблетки?

— Нет, не надо. Это из-за погоды.

— Ну капец. Сильно болит?

— Так себе.

Да конечно. Щас помру.

— Блин, даже помочь нечем.

— Да я посплю и все пройдет.

— Ну смотри. Значит, где-то через час я приеду уже.

— Хорошо.

— Ты давай, держись.

— Держусь. Приезжай скорее.

— Стараюсь. Поток машин большой. Ладно, жди.

Мы бросили трубки. Я схватилась за голову. Как же больнооооооооооооо…

— Кексик, пошли на обед!

Я вышла из комнаты и пошла к детям.

После обеда я вползла в комнату. Господи, вот херовооооо тооо…

Я завалилась на кровать Дина и застонала в подушку. Я написала Дину смску, что не пойду его встречать, и заснула.

Дин зашел в корпус. Стояла тишина. В какой-то из комнат тихонько хихикали дети. Дин улыбнулся. Поправил сумку на плече. Скривился от боли. Мда, неплохо его вчера зацепили… Главное, чтобы бинт насквозь не пропитался кровью.

Дин поднялся по лестнице и тихонько постучался в дверь комнаты. Тишина. Спит. Открыл дверь и вошел внутрь.

На его кровати, свернувшись в клубок и обхватив голову руками, спала Кексик. Дин улыбнулся. Он скучал по этому маленькому чуду. Он запихнул сумку с вещами под кровать.

Осторожно снял куртку, но бок все равно отдался болью. Сука. Радует то, что если у Дина болит бок, то у кровососа вообще головы нет.

Снял футболку, кинул ее в ящик для белья. Все таки пропиталась кровью. Дин сместил бинт, чтобы он закрывал рану. Увидел на стуле свою фланелевую рубашку. Она ее вчера надевала. Дин взял рубаху и осторожно надел. Не стал застегивать, потому что даже руки поднять больно. Поставил телефон на беззвучку. Подошел к своей кровати.

В его кофте. Послушалась. Вот только надела не бриджи, а шортики. Засранка. Дин прошелся взглядом по ее ногам. И невольно провел языком по губам. Осторожно сел на край кровати. Медленно провел ладонью по бедру, стройной голени. Девушка не шевельнулась. Дин улыбнулся своим мыслям.

— 4 года. Всего 4 года между нами. Но какая же ты еще маленькая…

Парень осторожно лег рядом с девушкой. Обнял ее за талию и притянул к себе. Зарылся носом в ее волосы. И спокойно выдохнул. Наконец то.

Через 10 минут он уже сопел ей в шею.

Я проснулась от того, что мне горячо дышали в шею. Попробовала перевернуться, но мужские руки, крепко обнимающие меня за талию, не дали этого сделать. Я посмотрела на эти руки. Серебряное кольцо на правом безымянном пальце. Дин!

Я чуть не завизжала. Только набрала воздуха в легкие, как меня сжали еще сильнее.

— Тише, тише. Это всего лишь я.

Я повернула голову. Дин, улыбаясь, смотрел на меня. Я развернулась и обняла его за шею.

— Ты приехал…

— Конечно. Куда я денусь. Мне еще за смену зарплату не выдали.

— Иди в сраку.

Я шлепнула его по плечу. Мы рассмеялись. Дин сел на кровати. Я села рядом с ним.

— Как голова?

— Прошла. Говорила же, надо просто поспать.

— Ну и чудненько.

— А как твои ребра? Как рана на боку?

Дин удивленно посмотрел на меня.

— Что? Какие ребра?

Я встала с кровати.

— Вот только не надо прикидываться. Вставай.

Дин встал, по-прежнему непонимающе глядя на меня. Его рубашка, в которой я вчера ходила, распахнулась, открывая мне торс Дина. Я подошла к нему, сорвала с него рубашку и откинула ее в сторону. Взгляд Дина на секунду загорелся, но я не обратила на это внимания.

— Господи…

Я смотрела на его торс и ужасалась. Перебинтованная рана на боку кровоточила, и бинт почти насквозь пропитался багровой кровью. Торс под грудью был обмотан утягивающим жгутом, чтобы ребра срастались правильно. На груди и плечах много гематом.

— Я тебя убью, Дин Винчестер. Точно, убью.

Я осторожно дотронулась пальцами до гематомы на его плече. Темно-синяя, она была огромна. Мне на глаза навернулись слезы. Господи, как же ему больно было…

— Ты… о Боже…

— Кекс, это…

— Тихо. Молчи. Тебе даже говорить должно быть больно!

— Мне не больно.

— Не ври! Ты вчера мне соврал, сказав, что все прошло хорошо!

— Я не хотел, чтобы ты волновалась.

— А так я не волнуюсь, да? Вот сейчас я ничуть не переживаю! Видишь, я СПОКОЙНА!

Я не выдержала и разревелась. Дин поднял рубашку, охнув от боли в боку. Накинул ее и обнял меня.

Меня трясло. Дин положил свою голову мне на макушку. Гладил меня по спине, успокаивая.

— Ну все, все, тише. Мне гораздо больнее от того, что ты плачешь, а не от того, что меня чуть пополам не разорвали.

Я, всхлипывая, уткнулась ему в плечо. Дин скривился от боли. Глубоко вдохнул. Я отскочила от него.

— Вот видишь! Ты даже обнять меня не можешь, потому что тебе больно!

Дин прикрыл глаза и побледнел.

— Эй-эй-эй! Даже не вздумай!

Я подбежала к нему. Дин оперся на меня рукой. Я помогла ему сесть на кровать. Дин часто дышал. Рана кровоточила, и кровь начала капать на пол, просачиваясь сквозь промокший бинт.

— Так, давай. Где сумка?

Дин указал взглядом на пол. Я заглянула под кровать и достала оттуда его сумку. Помимо оружия в ней, как я и догадывалась, была аптечка. Я быстренько организовала себе рабочее место. Достала из аптечки моток бинта, йод, мазь. Села на колени на пол перед Дином. Тот все еще был бледен, как Смерть. Я начала разматывать бинт на его торсе.

— Щас все сделаем, да? Так, смотри на меня, слышишь? Дин! Смотри на меня!

Дин поднял на меня глаза.

— Все. Будет. Хорошо. Сейчас я сделаю тебе перевязку, и будешь отдыхать, слышишь? Не закрывай глаза.

Я откинула кровавый бинт в сторону и сама чуть в обморок не упала. Рана была ужасной. Я быстро взяла себя в руки. Промыла рану и намазала ее края мазью. Кожу вокруг намазала йодом. Дин вздрагивал от малейшего прикосновения. Я закусила губу, чтобы не разреветься. Встала и начала бинтовать рану. Дин мучительно улыбнулся.

— Такая медсестричка.

— Молчи. Тебе нельзя разговаривать.

Я намотала слоев 15-20. Завязала концы бинта на красивый бантик. Посмотрела на Дина. Лицо постепенно приобретало нормальный оттенок.

— Я еще не закончила.

Я смазала мазью самые большие и синие гематомы, в том числе и на лице Винчестера. Дин медленно поднял руку и взял меня за запястье.

— Кекс…

— Цыц, сказала!

— Спасибо…

— Пожалуйста. А теперь цыц.

Дин мягко улыбнулся. Я помогла ему лечь. Убрала аптечку обратно в сумку, а сумку запнула под кровать.

— Чтоб я тебя еще куда-то от себя отпустила? Да ни в жизнь! Понял?

Дин улыбнулся уголками губ и медленно моргнул.

Я подошла к двери.

— Лежи. Только попробуй встать — убью. Я свожу детей на полдник и вернусь. Нафиг, никуда сегодня не пойдем. Какие в жопу мероприятия…

С этими словами я вышла из комнаты.

Я сказала детям, что Дин вернулся, но пока отдыхает. Они обрадовались и завизжали.

Мы сходили на полдник. Я забрала булочку, сок и грушу Дина и отвела детей обратно в корпус. Предоставила им свободу действий и поднялась в комнату.

Дин лежал и, как только я вошла, открыл глаза.

— Спал? Прости, я сейчас уйду.

— Даже не вздумай. Я не спал. Просто лежал.

— Будешь полдник?

Дин улыбнулся.

— Ты принесла мне полдник?

— Конечно.

Я села на кровать к Дину. Он подсел чуть выше на подушке. Я распечатала ему сок и открыла булочку.