После этого разговора он решил выдержать паузу и перестал ловить её повсюду, заговаривать с ней при первой же возможности. Она увидела в этом подтверждение своих опасений и тоже не делала первого шага навстречу. Лишь иногда ей хотелось подойти и спросить его в лоб: «Я для тебя что-то значу?». Но девичья гордость была выше, и они постепенно отдалялись друг от друга. Потом наступило лето, они разъехались по разным экспедициям, и их дорожки разошлись, казалось, окончательно. Три последующих года учёбы они просто здоровались, потом распределились в разные города.

Прошло почти двадцать лет, оба выслушали вальс Мендельсона в ЗАГСе, он женился на своей избраннице, она вышла замуж за своего, как тогда казалось, суженого. Обзавелись потомством, развелись, она осталась одна с подрастающими детьми, он женился ещё раз, сменил несколько точек на карте мира, пока не обосновался в городе, где они вместе учились. В это время бывшие однокурсники начинают ценить отношения со своими старыми университетскими друзьями и знакомыми.

Уже прошли две встречи выпускников – на десять и на пятнадцать лет после окончания. По разным причинам они там не увиделись. Но на последней он стал расспрашивать, что о ней известно. Оказалось, бывает в городе, но только осенью и зимой, летом у неё раскопки. Сам не зная зачем, он попросил дать ей свой телефон при случае. И осенью она позвонила, как всегда бывает в подобных ситуациях, совершенно неожиданно. Слегка растерявшись, он пригласил её к себе домой. Она не отказалась и приехала. «Боже мой, ведь совершенно не изменилась!» – подумал он. Действительно, всё то же детское слегка восторженное лицо, ни одной заметной морщинки, стройная фигура, несмотря на стучавшийся в двери сороковник и двойную беременность. Она тоже отметила для себя, что годы пощадили его, а обаятельная улыбка и в старости будет, наверное, не оставлять женщин равнодушными. Они мило поговорили, вспомнили прошлое, его жена накрыла стол, выпили по рюмочке-другой. Но ей надо было уезжать, и она стала собираться, но делала это как-то неловко, рассеянно, то портфель забудет, то шарф в него засунет вместо того, чтобы повязать на положенное место – она явно думала о другом. Он понял – надо поговорить, вышел проводить. Но разговор опять не клеился, и только тогда, когда поймали такси, и он дал таксисту деньги вперёд, не позволив ей возразить, только тогда, прощаясь, они слились в неожиданном долгом поцелуе. Лишь когда уставший ждать шофёр деликатно кашлянул, их губы разомкнулись, они посмотрели друг другу в глаза. Он почувствовал, что хочет совершить безумие, что не способен удержать себя и сейчас уедет с ней, как минимум, на ночь, а может быть и навсегда. Но она уже всё решила за них, точнее так решила её жизнь:

– Мне пора, я не могу пропустить поезд.

– Звони, – сказал он.

– Приезжай в Тверь, – ответила она.

Она не позвонила, он, конечно, не приехал.

Прошло ещё пятнадцать лет, однокурсники отмечали тридцатник. Кое-кого уже не стало. Пришедшим давали бейджики, на которых они писали свои имена и фамилии, потому что узнать многих было уже невозможно. На этот раз она смогла приехать, руководящая должность позволяла оставить экспедицию на пару дней. Он тоже пришёл, никогда не пропускал такие мероприятия. Он постарел и обзавёлся животиком, но выглядел ещё хорошо для своих лет, хотя мешки под глазами выдавали неумеренное пристрастие к спиртному – он больше времени проводил в обнимку не с женой, а с бутылкой виски.

Она по-прежнему была хороша, явная королева бала среди однокурсниц. Те ей откровенно завидовали и, не стесняясь, спрашивали, как удаётся добиться такого, какие кремы, какие спа, какой вид фитнес помог. Она улыбалась и говорила: «Никакой, только шесть месяцев в году на свежем воздухе, физический труд и деревенская пища!» Подруги огорчённо вздыхали: «Ну кто же может себе позволить такое!» Далеко не все замечали её слегка скрюченные, поражённые артритом пальцы.

В этот раз она специально остановилась не у друзей, сняла номер в гостинице. Когда удивлённая подруга спросила зачем, она ответила коротко: «Не знаю». Она действительно не понимала зачем, только какое-то внутреннее чувство ей подсказывало, что так будет лучше.

Однокурсники встречались в большом зале ресторана. Царила атмосфера семейного праздника – бывшие однокашники жали друг другу руки, обнимались, целовались. Она подошла к нему, после радостных восклицаний они тоже поцеловались – она без стеснения подвела свои губы к его губам, и он не стал сопротивляться такому откровенному предложению. Длившийся дольше положенного, но внешне совершенно естественный, поцелуй старых друзей, заставил затрепетать их сердца. Теперь они уже не разлучались во время всего празднования, и когда народ стал рассаживаться у длинного, накрытого белой скатертью стола с многочисленными закусками, они сели рядом. Она незаметно положила руку на его бедро. Он положил свою руку сверху. Она посмотрела ему в глаза, он не отвёл их. Всё время болтали, весёлые и довольные. Так они и сидели вместе, почти не обращая внимания на других. Лишь изредка покидали своё место для того, чтобы переброситься парой фраз со старыми приятелями и друзьями. Наконец, когда однокурсники начали расходиться, она взяла его за руку и сказала:

– Пойдём ко мне, у меня номер в гостинице, здесь, недалеко.

Он хотел было сказать: «Конечно, это прекрасная идея!». Но ему уже было за пятьдесят, и в этот раз мозг начал сразу просчитывать все возможные последствия, он испугался, и сказал:

– Нет, извини, я не могу.

Она не поняла:

– Ты что считаешь, что в отеле это пошло, недостойно? Брось, нам уже терять нечего, нам бы себя найти!

– Нет, не могу, слишком поздно всё это, прости!

Он быстро, не давая ей опомниться, поцеловал её длинным, сочным поцелуем и, не прощаясь ни с кем больше, ушёл, почти убежал. А она неподвижно стояла среди шумного и весёлого зала, где опять обнимались, жали руки, целовались, целовались гораздо больше и откровеннее, чем при встрече, стояла, и маленькие слезинки наворачивались в её глазах. Но потрепавшая её жизнь научила держать удары и, незаметно смахнув мокроту с глаз, она, как ни в чём не бывало, подключилась к разговору подруг, стоявших рядом.

– А давайте, девки, продолжим у меня дома, – предложила одна из них, – время-то ещё совсем детское.

– А давайте, – сказала она, подошла к длинному столу, не глядя взяла первую попавшуюся стопку водки, которых там оставалось немало, и опрокинула её содержимое в себя, – какие наши годы, гуляем, девочки!

ИРА ВОРОБЬЁВА

Когда Ире Воробьёвой исполнилось девятнадцать лет, она встретила свою первую любовь. Нет, лёгкие увлечения бывали и раньше, но на поверку все они все были скоротечными и не вызывали глубокого чувства. Выглядевший в первые дни знакомства вполне привлекательным и интересным парень, оказывался при ближайшем рассмотрении или чудаком, повёрнутым на мотоциклах, например, или просто скучным человеком, который хотел от девушек только одно. Поэтому все Ирины романы обрывались, даже не начавшись. Она ещё и не целовалась ни разу, хотя две девчонки из их спортивного класса уже не только успели потискаться с мальчиками где-нибудь в парке, а пошли гораздо дальше и заделались «звёздами» бара гостиницы «Интурист» со всеми вытекающими последствиями. Когда они встречали Иру, звали её туда: «Приходи, Ир, с иностранцами познакомим!» Но Ира не завидовала их золотым цепочкам, хотя, конечно, она бы не отказалась, но не такой ценой.

Саша Соколов совершенно не походил на её прежних парней – высокий, статный, красивый брюнет с голубыми глазами, ну прям герой какого-нибудь югославского фильма, и к тому же человек начитанный и эрудированный. Особой его страстью была гребля, он всё знал о ней, мог часами рассказывать про чемпионов, про традиции и уровень этого спорта в разных странах. А надо сказать, что академической греблей Ира занималась с девятого класса. Начала она с плаванья, но в восьмом классе результаты, как говорится, «встали», бесперспективных в школе со спортивным уклоном не держали и, чтобы не покинуть своих подруг, она, по совету классной, сменила профиль. Тут стало получаться лучше, в лодке-двойке, уже учась в институте, один раз выиграла областные соревнования, и её начали посылать на всероссийские, а потом и на всесоюзные. Там она немного не дотягивала до мест, с которых уже отправляли и на Европу, и на мир, но несколько лет ещё имелось в запасе, и Ира работала, работала много, напряжённо. Вот на одной всесоюзной спартакиаде Ира Воробьёва и встретила Сашу Соколова.