От всего этого пахло чем-то дрянным. Гадкой интригой, в которой Эрику и Брюн было отведено одно из главных мест, но им не давали этого осознать до конца.

Что ж, Эрик знал, где живет заказчик, и полагал, что Тобби не станет возражать против раннего визита.

Кошелек остался в комнатке над лабораторией, но в кармане Эрик обнаружил несколько предусмотрительно припрятанных ассигнаций. Вот и славно, не придется идти пешком через половину города. Денег хватило даже на небольшой букет валлийских роз; расплачиваясь с улыбчивой цветочницей, крайне довольной продажей такого дорогого товара, Эрик думал о том, что в родных краях мог бы просто назвать свое имя — и ему бы отдали всю цветочную лавку, поверив на слово, что он расплатится позже.

Дворецкий, открывший дверь, посмотрел на Эрика так, словно давно ждал его появления. Отступив в сторону и поклонившись гостю, он произнес:

— Госпожа Брюнхилд на втором этаже. Еще не проснулась.

Эрик вскользь подумал о том, что прежде Брюн была ранней пташкой, и тут же осекся.

— Как она себя чувствует? — осведомился он, с трудом сдерживая вопрос «Что же все-таки случилось?»

— Ей лучше, — ответил женский голос. — Все-таки нынешняя медицина творит чудеса. Здравствуй, Эрик.

Голос был знаком и просто не мог звучать здесь. Эрик неожиданно растерялся, поймал себя на мысли о том, что у него дрожат колени. Он обернулся к лестнице — Лютеция стояла на ступенях, смотрела на него и улыбалась настолько ласково, как никогда ему не улыбалась прежде.

Она была настолько сногсшибательно прекрасна, что Эрик утратил дар речи. Он превратился в восхищенное зрение — смотрел на Лютецию, не в силах оторвать глаз. Она совсем не изменилась со времен его юности и в то же время стала совсем другой. Теперь эта женщина еще больше знала цену своей зрелой красоты, и Эрик понял, что пропал окончательно.

— Доброе утро, Лютеция, — произнес он. В конце концов, джентльмен должен держаться с достоинством, не напоминая растерянного юнца, которому отказала любовь всей его жизни. — Какими судьбами?

Лютеция спустилась к нему, обворожительно улыбнулась и слегка склонила голову к букету роз, вдыхая тонкий аромат.

— Внештатный сотрудник инквизиции, — ответила она. — Розы? Мне? Как мило.

Эрик и сам не понял, как букет перекочевал в руки Лютеции. Отбирать его было уже невежливо — да и бог с ним, он купит Брюн другие цветы… Эрик растерялся настолько, что не сразу вспомнил, кто такая Брюн.

— Что привело тебя сюда? — осведомилась Лютеция, подхватив Эрика под руку. — Только не ври, что та девочка наверху твоя жена, как все говорят, я не поверю.

— Почему же? — ответил Эрик вопросом на вопрос. Лютеция нисколько не изменилась, но именно за этот шторм и натиск он когда-то ее полюбил.

— Потому что она любовница Дерека, — беззаботно ответила Лютеция. Видимо, выражение лица Эрика стало настолько удивленным, что она поспешила добавить: — Он сам так вчера сказал ее величеству, я это слышала лично.

— Тут была ее величество? — на мгновение Эрик подумал, что Лютеция врет или бредит.

— Была. Принц Патрис… — Лютеция вздохнула, прижала тонкую руку к высокой груди. — Говорят, он лишился рассудка. Вчера во время бала он сбросил с балкона эту Брюнхилд. Слава Господу, внизу были кусты!

Так вот о каком несчастном случае говорил медикус… Эрик растерянно смотрел на Лютецию и не знал, что сказать. Брюн записали в любовницы Тобби, потом его высочество Патрис лишился разума — все это было настолько дико и невозможно, что Эрик едва слышно промолвил:

— Бред.

— Я сказала бы то же самое, — невозмутимо заявила Лютеция, — если бы все это не произошло на моих глазах. Все испугались, что бедняжка расшиблась, но нет, повезло.

Было ясно, что судьба Брюн ей безразлична.

— Я должен увидеть ее, — твердо сказал Эрик тоном, не оставляющим простора для толкований. Лютеция понимающе кивнула, поднесла к лицу букет и улыбнулась.

— Второй этаж, направо, первая дверь. За это я возьму с тебя обещание прогуляться со мной сегодня в садах Вестерлинга. Три часа пополудни.

Сады Вестерлинга, чудесный парк на окраине столицы. Когда-то Эрик бы все отдал за такую прогулку.

— Хорошо, — кивнул он. — Сады Вестерлинга, три часа. Не забудь.

Взгляд Лютеции стал бархатным, ласкающим. Раньше она никогда так не смотрела на Эрика.

— Не сомневайся, — откликнулась она, и чарующий тон ее голоса заставил Эрика задрожать в предвкушении чего-то невозможного. — Я не забуду.

Брюн еще спала. Эрик тихо прошел к кровати, осторожно опустился на край, надеясь, что не разбудит девушку. Она действительно выглядела больной. Под глазами залегли синие тени, на бледных щеках цвел румянец, а губы потемнели. Цепочка артефакта, подаренного Эриком, была намотана на правое запястье наподобие браслета.

Эрик ощутил невольную жалость и мимолетное прикосновение нежности. Брюн казалась маленькой и хрупкой, фарфоровой куклой, а не живой девушкой. Эрик погладил ее по руке. Все должно наладиться, она поправится, заказчик наверняка вызвал сюда лучших медикусов столицы.

Осталось только догадаться, почему обезумел принц Патрис.

Его нервный срыв закончится очень предсказуемо — отстранением от престола. За свою историю Хаома повидала множество самых разных правителей, но вот сумасшедших среди них точно не было. У ее величества Аврении есть еще и дочь, совсем юная девушка, которая еще не начала выходить в свет, и наверняка найдутся те, кто сделает на Марселлин вин Габен особые ставки.

Брюн шевельнулась и, открыв глаза, сонно посмотрела на Эрика — и сразу же встрепенулась и села в постели.

— Лежи, лежи, — негромко проговорил Эрик. — Тебе надо отдыхать, Брюн.

— Тебя уже выписали? — спросила она. Лямка сорочки соскользнула с плеча, но Брюн этого не заметила. — Как ты, Эрик?

— Медикус говорит, что полностью здоров, — ободряюще улыбнулся Эрик. — Спасибо тебе. Ты меня спасла.

Брюн нахмурилась, став невероятно нежной и трогательной в своем неожиданном смущении.

— Я ничего особенного не сделала, — сказала она. — Не надо меня за это хвалить.

— Сделала, — уверенно произнес Эрик. — Ты позвала на помощь, хотя могла просто уйти.

«Лютеция так и сделала бы», — невзначай подумал он. Вспомнился букет, который она забрала, изящный наклон головы и мимолетное прикосновение к руке, словно Лютеция поставила на Эрике свою печать.

Брюн посмотрела на него так, словно он закатил ей пощечину.

— Никогда, — твердо сказала она. — Никогда бы я так не поступила. Понятно?

— Понятно, — улыбнулся Эрик, стараясь не показать, насколько он тронут и этой серьезностью, и этой честностью. — Как ты себя чувствуешь?

Брюн посмотрела по сторонам и ответила вопросом на вопрос:

— Ты можешь определить, есть ли в комнате артефакт, который помогает подслушивать?

Эрик кивнул и вынул из кармана сюртука небольшую плоскую коробочку — походно-полевой набор артефактора. Щелкнул крышкой — коробочка открыла свое таинственное содержимое, лежащее в обитых бархатом отделениях: плоские серебряные пластинки артефактов, которые позволяли оказать первую помощь, кого-нибудь убить либо отыскать себе подобных. Эрик извлек нужный артефакт и некоторое время согревал его в ладонях. Брюн зачарованно смотрела, как над руками Эрика поднимаются прозрачные струйки сиреневатого дыма. Когда они растаяли под потолком, Эрик произнес:

— Тут только твой артефакт и те, которые у меня. Комната чиста.

Брюн вздохнула с видимым облегчением.

— Слава Господу, — промолвила она. — Тогда я могу тебе все рассказать. Ты даже не представляешь…

Эрик слушал ее рассказ о событиях минувшего дня и чувствовал, как становятся дыбом волоски у него на руках. Значит, безумие принца Патриса было подстроено, и министр Тобби, вполне вероятно, хочет посадить на престол принцессу Марселлин. То, что у заказчика есть еще один артефактор, который справился с задачей быстрее и чище, вызвало у Эрика какие-то двойственные чувства. Он ощутил обиду — его обошли с легкостью профессионала, который оставляет позади неопытного ученика, и какое-то неожиданное облегчение — значит, они с Брюн смогут отправиться домой.