Оказавшись на заднем сиденье, я сообщаю водителю свой адрес. Как только Давид занимает место рядом со мной, машина трогается.
Попытки найти тему для беседы заканчиваются провалом. Ума не приложу, о чем с ним говорить. Единственное связующее звено между нами — Вела, и мы только что ушли с ее похорон. Молчать всю дорогу тоже не вариант. Мои метания прекращает сам парень. Тщательно выбрав снег из волос, он обращается ко мне:
— Мне показалось, что общество Станислава стало вам неприятно, и эта ситуация вряд ли в дальнейшем изменится. Поэтому я взял на себя смелость и попросил его больше не искать встреч с вами, не звонить, и вообще исчезнуть из вашей жизни.
От шока у меня открывается рот.
— Вы… вы это серьезно?
— Да.
— Спасибо, конечно, но не думаю, что он вас послушает.
— О! Не беспокойтесь, вы его больше никогда не увидите. Ни его самого, ни его друзей.
Эта уверенность просто обескураживает!
Давид замечает мою растерянность и усмехается.
— Катя, вам раньше доводилось попадать в ситуацию, когда реальное положение дел оказывалось вовсе не таким, каким вы себе его представляли?
— Доводилось.
— Так вот сейчас как раз такой случай. Вам кажется, что если я не являюсь авторитетом в глазах вашего знакомого и не могу его в достаточной степени напугать, ведь парень он не из пугливых, то никаких иных рычагов воздействия на него у меня нет. Я прав?
— Да, именно так я и думаю.
— Вот и зря. Станислав не такой уж пропащий человек, просто под влиянием чувств немного запутался, но это не значит, будто он глух к доводам рассудка. Поверьте, мои аргументы были очень убедительны.
— Их было не много.
Давид лишь пожимает плечами:
— Как сказал ваш классик: «Краткость — сестра таланта».
С этим не поспоришь, но с его суждениями о моральном облике Стаса я не согласна. Почему же Давид именно так его оценивает? Прямо про такое не спросишь. А что если сообщить ему мнение некой третьей стороны? Это идея тоже не особо удачная, но плохо отзываться о человеке, по которому я буквально с ума сходила всего два дня назад, еще хуже.
— Знаете, а Веле Стас не понравился.
— Сколько людей — столько мнений, — сдержанный ответ сопровождается еще одним неопределенным пожатием плеч.
Облом.
— В вашем городе есть красивые места, — с удивлением замечает Давид, кивая на какой-то сквер, проплывающий в этот момент мимо окон.
Я равнодушно изучаю пейзаж, зацепивший моего собеседника. Не хочу обманывать парня, делая вид, будто разделяю его восторг, но мое молчание может показаться обидным. Выбираю компромиссный вариант, перевожу разговор на близкую тему:
— Вы удивлены этим. Редко гуляете по городу?
— Почти никогда, — подтверждает мое предположение Давид. — Предпочитаю служебный транспорт или такси.
Неужели? А на первый взгляд и не скажешь, что его тело испытывает недостаток физической активности.
— Вы не планируете здесь надолго задерживаться?
— Совсем скоро я вернусь на родину.
— Почему?
Давид отворачивает от окна и смотрит на меня со странной улыбкой.
— Это из-за убийства Велы? Фирме, в которой вы работаете, не нужна плохая пресса, да?
— Не волнуйтесь, я в состоянии о себе позаботиться, где бы ни находился.
О! В этом я ни капли не сомневаюсь!
Я в изнеможении повисаю на поручнях беговой дорожки. Склоняю голову и выдергиваю наушники. Все равно музыка уже давно слилась с шумом в ушах. Нет, так издеваться над собой нельзя!
Короткая стрелка на часах подползает к шестерке. Чем еще занять себя на ближайшие четыре часа? Лиля обещала подкинуть пару статей, но вместо этого куда-то пропала. Так чем же еще занять себя, чтобы не думать о Веле, о Стасе, о похоронах, о жизни вообще и о своей в частности? Ненавижу, когда в голову лезут «умные мысли». Для меня это плохая примета.
Может, Сереже позвонить? Хотела же. И соскучилась очень… только сначала в душ!
Сергей всегда отвечает на звонок до четвертого гудка. Слушая пятый, я подумываю о том, чтобы отключиться, но тут берут трубку.
— Да? — устало произносит незнакомый мужской голос.
— Это кто? — вопрос в лучших традициях анекдотов слетает с языка сам собой. Представляю, что я сейчас услышу.
— Роман, — отвечают все с той же интонацией.
Прежде мне не доводилось слышать его голос по телефону, но хорошо, что на вызов ответил он, выходит, телефон у Сергея не украли, и сам он где-то поблизости.
— А где Сергей?
— В морге, — на автомате рапортует Рома и, спохватившись, интересуется, — А кто вы?
В каком морге?! Что за идиотские шутки? В их компании дефицитом мозгов только Денис страдает.
— Кто вы? — продолжает допытываться Рома.
— Катя.
— Катя! — заторможенность мгновенно слетает с парня, что отражается и на громкости, и на эмоциональной окраске голоса. В общем, трубку я отодвигаю подальше от уха.
— Блин, Дэн тебе что, не звонил? — частит Рома, и я чуть дальше отвожу руку с телефоном.
— Нет, никто мне не звонил.
— Вот дает! Просил же его! А я все жду, когда ты подъедешь, и понять не могу…
Рому в режиме «трещотки» мне слушать не интересно. Перебиваю парня на полуслове:
— Что случилось?
— Авария случилась. Леха был за рулем. Сейчас он в реанимации, а Серега погиб на месте…
После этих слов, я выпадаю из реальности на некоторое время. Когда прихожу в себя, слышу настойчивый вопрос:
— Ну, так как, сможешь?
— Прости, повтори еще раз.
— Я говорю, Денис в прострации, а я разрываюсь между больницей, родителями Лехи и организацией похорон. На Маргариту Александровну меня уже не хватает. Да и не знаю я как ее успокаивать. Прошу, приезжай, посиди с ней.
— Я… да, я через час буду. А когда похороны?
— Завтра… Опа! Все, я побежал. Тут врач вышел.
Шум в ушах усиливается, перерастая в звон осыпающихся зеркальных осколков. Даже перед глазами мелькают белые и серебристые точки. Моргаю. Неприятная картинка исчезает. Слез нет — последнее время я только и делала, что рыдала. У меня не было сомнений в последствиях романа со Стасом. Просто не думала, что будет… так. А сейчас… во-первых, нужно сообщить Василию Алексеевичу о еще одной незапланированной поездке на кладбище. Во-вторых, вызвать такси. И, в-третьих, по дороге к Сережиной маме попробовать дозвониться до Лили и стребовать с нее материал для перевода. Чем больше, тем лучше.
15 мая 2008 года
Где она, тонкая грань, между интуицией и шизофренией? Как определить действительно ли что-то затевается за моей спиной, или я дожилась до психопатологии? Если сейчас придет Саша и, бросив на меня косой взгляд, побежит в подсобку шушукаться с Женей и Леной, это воспринимать как проявление дружбы в коллективе или как подтверждение готовящемуся против меня заговору? И что стало причиной столь внезапной перемены в поведении напарниц?
Декабрьское обновление персонала я перенесла нормально. Саша характером напоминает мне серьезную Ольгу, Женя повадками — деятельную Наташку, а Лена… нет, на Велу она не похожа, но все равно милая девочка. Конечно, в их компании я свои двадцать пять ощущаю как тридцать, и это неприятно, но на моем отношении к коллегам никак не сказывается. Я по-прежнему мила и вежлива со всеми.
На этом этапе размышлений открывается дверь в магазин. А вот и Саша!
— Здравствуй! — выпаливает она и смущенно глядит в мою сторону. Приветственная улыбка у нее получается так себе. Я тут же демонстрирую, как правильно нужно проводить весь этот ритуал.
— Привет, Саш! — восклицаю радушно, демонстрируя идеальный прикус вплоть до коренных зубов. — Как добралась? В пробке стоять не пришлось?
— Эм… — напарница теряется под таким напором, и отвечает невнятно, — хорошо, спасибо!
Жертва моего дружелюбия спасается бегством и прячется за неимением бункера в подсобку. Я пытаюсь прожечь взглядом дверь, за которой она скрылась, но ничего не получается.
