— Да, Лунь Вас сопроводит и будет помогать... И вот ещё что. Мы умеем быть благодарными. Если справитесь без шума и не тронете Тихомирова — я подарю Вам Амели, девчонка Ваша.
Шлаевский ничего не ответил, кивнул и ушёл с Лунем. Ситуация ему казалась омерзительной и чертовски не нравилась, но хоть какого-то приемлемого выхода он не видел.
Выйдя в коридор, азиат заговорил:
— Сто конкретно Вас интересует, милостивый государь? Вы ведь не только ради Амели тут каждый весер?
— Допустим, бои без правил. Есть подозрения, что там я смогу найти несколько Ваших соотечественников, проявляющих нездоровый интерес к нашим оборонным заводам.
— Хоросо. Сегодня в девятнадцать нуль-нуль будьте за барной стойкой, я Вас проведу. Если возникнут вопросы, можете заявить, сто просли проверку у господина Луня, это закроет рот всем насим.
Михаил улыбнулся: татуированный азиат явно обладал властью далеко за пределами притона. Интересный субъект.
— Сто-то есё?
— Нет. До девятнадцати я буду работать в городе, просьба не мешать. Если понадобится конкретно Ваша помощь — обращусь.
— Как Вам будет угодно, милостивый государь. До весера.
Лунь козырнул и отправился куда-то вглубь борделя. Офицер вышел на улицу и в задумчивости закурил, направившись пешком в сторону центра города. Ему надо было о многом подумать.
***
Полевой встретил его в кимоно: он как раз закончил свои утренние упражнения. Коллеги решили обсудить положение дел за чаем. Капитан внимательно выслушал Михаила, после встал, взял свирель и принялся мерить шагами комнату, наигрывая что-то из классики.
— Михаил, Вы направили запрос в Москву?
— Разумеется. Три: на Тихомирова-старшего, на Луня и на госпожу Ци. Это было в десять нуль-нуль, после обеда ожидается ответная шифровка. Канал закрытый, у местного отдела доступа нет.
— Хорошо... Меня вот что ещё интересует. Вы можете подробно описать татуировки этого азиата? Может, сможете изобразить?
Шлаевский взял бумагу, набросал там торс Луня и пометил, где расположены тату, после вывел несколько из них, насколько ему позволяли его художественные таланты. Показал это всё Андрею.
— Занятно... Будьте с ним предельно осторожны. И никоим образом не верьте в Ваш контракт.
— Ну, верить я и не собирался. Что Вас смущает?
— Видите ли, когда-то, когда я записался добровольцем в Белые части, я служил под началом Владимира Оскаровича Каппеля. Мне довелось повоевать на восточных фронтах, в том числе в Приамурье. Я тогда проникся идеями буддизма. И тогда же узнал много интересного о Китае: у нас была рота добровольцев оттуда, с их командиром мы быстро сдружились и часто играли в карты да пили чай. Собственно, тогда я начал учить китайский.
Полевой замолчал и о чём-то надолго задумался, потом встряхнул головой и продолжил:
— В общем, в Китае во все времена татуировкам придавалось особое значение. Это чем-то похоже на традиции наших моряков: бывалый морской волк разукрашивает себя тем, что как бы заявляет всем и каждому о пунктах его биографии, которыми можно гордиться. У них тату говорят о социальном статусе человека порой больше, чем его одежда или внешний вид. Особенно для тех, кто в курсе их значений.
— Вас смущают тату Луня?
— Да, очень. Это узор Триады — так называется китайская мафия. В принципе, нет ничего удивительного в том, что их представитель следит за порядком в тульской диаспоре, особенно, учитывая деятельность притона... Вот только у него нет никаких отметок на коже о службе Гоминьдану, равно как и об участии в революции. Тот мой друг, что командовал ротой, рассказывал, что борцы революции себе набивали вполне конкретный узор на левом предплечье. Мы по нему их и вычисляли, если ловили каких перебежчиков вдоль Амура. У ихэтуаней так и вовсе был свой культ, смешение традиционных верований и буддизма, тут идейный подросток не мог не отметиться. Так что, скорее всего, биография Луня отличается от той, что Вам поведала госпожа Ци. Хорошо, если наврала она, а не он ей.
Младший лейтенант выругался: ему меньше всего хотелось иметь в противниках кого-то настолько опасного. Отставил чашку, принялся расхаживать по номеру.
— Думаете, нас могут устранить?
— Убеждён, что попытаются, как только мы уберём, кого надо. Не исключено также, что нам постараются подбросить в качестве врагов России тех, кто мешает бизнесу госпожи Ци. Они уберут своих конкурентов нашими руками, а потом мы исчезнем вслед за агентом Тихомирова. И спишут всё на проклятых коммунистов.
— Удар на упреждение?
Капитан покачал головой:
— Не думаю, что получится. Они явно информированы лучше нас. Скорее всего, Тихомиров слил нас с потрохами. Тогда у Луня есть информация даже о том, какое обычно оружие при себе носят агенты контрразведки. И ключи от номеров, это очевидно.
— Что Вы тогда предлагаете?
— Отправьте полковнику шифровку с кодом 37. Он что-нибудь придумает. Мы же действуем по обстоятельствам. В ближайшие пару дней будет интересная игра.
Михаил козырнул и отправился на телеграфную станцию. Код 37 не означал ничего хорошего: агенты в смертельной опасности, явка провалена, нужна помощь извне любой ценой. На курсах стажёров РКУ учили, что хуже кода 37 могут быть только код 9 и код 23. Первый означал, всё то же самое, только кто-то из агентов уже погиб, задание под угрозой провала. Второй — задание провалено, угроза самому РКУ, приоритет дела над жизнями агентов. Да уж...
***
В девятнадцать нуль-нуль младший лейтенант потягивал абсент за барной стойкой. Лунь, как обычно, возник рядом словно из ниоткуда и улыбнулся:
— Добрый весер, Мисаил. Готовы?
— Конечно. Пройдёмте?
— Да, гости уже подтягиваются, насало серез полсаса.
Благодаря Луню в качестве проводника Михаил миновал все посты охраны без каких бы то ни было трудностей и занял скромное место у колонны в третьем ряду. Рядом всё пестрело азиатами всех мастей и классов, азартно выкрикивающих что-то на своём наречии и размахивающих ассигнациями с профилем Верховного правителя. Чуть поодаль стояла группа офицеров, подозрительно скосившихся на контрразведчика, когда он вошёл, и предпочитавших в контакт не вступать. Никого из крупной рыбы пока не было.
Первым показался Маисов в компании Тихомирова-младшего и Полевого. Андрей оживлённо беседовал с капиталистом о каких-то фондовых биржах, даже не удостоив напарника взглядом. Михаил отошёл было в тень, но быстро понял, что сына главы местного РКУ интересуют только алкоголь и парочка проституток из новеньких. Что ж, должно хоть иногда везти...
Когда зал наполнился, на сцену выскочил мелкий азиат в костюме-тройки и завопил что было мощи:
— В левом углу ринга — русский богатырь «Михайло Потапыч»! В правом углу — специальный гость из самого Пекина, «Капитан Дао»! Условия победы — нокаут соперника любым путём! Ставки три к одному на Михайло! Не стесняемся!
Затем продублировал всё это на китайском, изрядно жестикулируя, и спрыгнул в бушующую толпу принимать ставки. Денег никто не жалел, поэтому Шлаевский тоже подкинул пятьдесят рублей на «русского богатыря», после чего удалился за выпивкой: из той точки зала был прекрасный обзор.
Как только начался бой, все собравшиеся прильнули к ограждению ринга. В зале стоял невообразимый шум: каждый был уверен, что именно его крики смогут подбодрить фаворита, на которого поставлено, и тот триумфально выиграет бой. Натренированный взгляд контрразведчика достаточно быстро определил троих подозрительных китайцев, что-то бурно обсуждавших чуть в стороне от других. Один из них оглянулся по сторонам, вытащил свёрток из кармана и быстро сунул его в руку второму, после поспешил за выпивкой и к выходу. Шлаевский взглянул на Луня — тот кивнул. Михаил, как будто наконец заинтересовавшись накалом поединка, приблизился к двоим оставшимся. Не замечая его, мужчины что-то бурно обсуждали. Затем один из них отделился от толпы зрителей и направился в уборную. Решив рискнуть, офицер проследовал следом.
