Это прекрасно, когда все свободное время можно посветить занятию, приносящему удовольствие, а именно, переводу книги, предоставленной другом госпожи Сетель. Сама же она в последнее время ненавязчиво дает мне наставления и советы весьма полезные для моей будущей роли супруги герцога. Воспитательный процесс протекает столь деликатно, что пугавший некогда титул утратил свой устрашающий ореол. Кроме того, пару дней назад за ужином чета Литов подробно описала, как будет проходить бракосочетание, растолковала права и обязанности всех присутствующих сторон и поделилась воспоминаниями о собственной церемонии, отчего грядущая свадьба перестала преследовать меня в кошмарах.

К слову о кошмарах, вчерашний день для ее высочества оказался чрезвычайно благоприятным, даже если она пока об этом не подозревает. Мне пришел ответ от Давида на письмо с просьбой потрудиться на благо зарождающейся дружбы. Разумеется, братец согласился помочь в этом деликатном деле. Хотя я не описывала конкретно ни проблему, ни лицо, которое нуждается в помощи, он, кажется, все понял. Впрочем, его ответ был столь же пространным и обтекаемым, как мое послание. Думаю, Эмилю бы понравилась наша пере…"

— Далия.

Любимый голос раздается неожиданно, поэтому я украшаю еще одну страницу незапланированным вензелем. Вкладываю ручку в дневник и закрываю его, все равно в ближайшее время все это добро мне не понадобится.

Нескольких мгновений, затраченных на нехитрые манипуляции, Эмилю хватает на то, чтобы аккуратно закрыть дверь в гостиную и оказаться рядом. Только прежде, чем широкие плечи успевают закрыть мне обзор, я успеваю бросить беглый взгляд на часы.

— Ты опять прибыл раньше, чем обещал, — удивляюсь я и вопрошаю в притворном негодовании, направив указательный палец на нежданного посетителя: — А как же пунктуальность?

Насладиться шуткой не успеваю. Мое запястье тотчас перехватывают. Склонившись над рукой, Эмиль целует "указующий перст".

— Хотел сделать сюрприз, — охотно объясняет он, правда, после того, как заканчивает "приветствовать" остальные мои пальчики.

Глаза Эмиля похожи на черные омуты. Глядя в них, я чувствую головокружение и сильные удары сердца, отдающиеся легкой дрожью в кончиках пальцев.

Эмиль моргает, разрывая зрительный контакт. Теперь я понимаю, что пауза в разговоре затянулась, и от меня ждут ответа. Из сонма нестройных фраз выхватываю первую попавшуюся:

— Я так и поняла. — Ох, кажется, подходит!

Легкая улыбка, и Эмиль вновь сосредотачивается на моей руке. От влажных прикосновений — ой, это уже не губы! — к коже у основания пальцев сжавшаяся в кулак ладонь раскрывается. Повинуясь едва заметному движению, я переворачиваю ее, и цепочка мучительно-меленных поцелуев ложится на запястье. Мои глаза закрываются, а мысли опять путаются… Интересно, когда я гладила его руку в этом же месте, ему было так же приятно?

— Я соскучился, — раздается хриплый голос.

Поднимаю веки и тону в колдовских глазах. Эмиль выгибает бровь, опять ожидая ответа. С трудом отлепляю язык от неба и еле слышно шепчу:

— Я так и поняла.

Эмиль улыбается, довольный моей реакцией. Я уже предвкушаю, как он сейчас сядет рядом и сожмет меня в объятьях, но вместо этого, меня тянут за руку, вынуждая встать. Странный стук и звон улавливаю лишь краем сознания. Секунд десять уходит на то, чтобы понять — это упали с моих колен ручка и дневник. Только мне все равно. Мной полностью овладели странные ощущения, незнакомые, волнующие, но как будто чужие.

Тревожная мысль не задерживается надолго, вытесненная очередной волной удовольствия, которую вызывает прикосновение теплых ладоней к плечам к шее. Когда пальцы Эмиля начинают очерчивать контуры моего лица, я вновь закрываю глаза, отдаваясь ласке.

Я ощущаю дыхание Эмиля. Кожу покалывает, а губы сами раскрываются. Внезапно все заканчивается: вот я таю под невесомыми касаниями пальцем, вот эти самые пальцы сильно обхватывают меня за плечи и… в следующий миг я уже прижата к стене.

Широко распахиваю глаза, намереваясь возмутиться, но в этот же момент открывается ближайшая створка дверей, за которой так удачно оказываемся мы с Эмилем. Следует недолгая пауза, и раздается обескураженный голос госпожи Сетель:

— Странно, они должны быть здесь.

На меня накатывает приступ веселья. Эмиль это чувствует и успевает накрыть ладонью мой рот.

Госпожа Сетель, наверное, никак не может поверить своим глазам, по крайней мере, дверь все еще распахнута. Я же… Веселье сменяется каким-то шальным настроем, только им я могу оправдать появление в голове некой Мысли.

Поскольку мы с Эмилем смотрим друг другу в глаза, мои следующие действия тайной для него не являются, но он пытается предотвратить грядущее безобразие и отрицательно качает головой. Я лишь шире улыбаюсь и высовываю кончик языка, чтобы повторить его недавние действия. Конечно, получается все несколько иначе, но сжавшиеся челюсти говорят о том, что мои действия имеют успех.

Дверь наконец закрывается, и Эмиль отскакивает от меня как ошпаренный.

— Что?! Тебе можно, а мне нельзя? — Честно пытаюсь придать своему тону хоть толику серьезности, но затея с треском проваливается.

— Я даже не знаю, что я сейчас с тобой сделаю, — грозиться он, но я резонно отвечаю на угрозу:

— Полагаю, ничего, раз госпожа Сетель нас уже ищет.

— Осталось всего двадцать два дня, — напоминает он себе, устремив взор куда-то поверх моего правого плеча.

— Да, — соглашаюсь я и направляюсь к двери.

Эмиль за мной не следует сразу. Сначала он поднимает мои вещи с пола.

— Не стоит оставлять улик, — объясняет он свои действия.

Вот опять передо мной невозмутимый, собранный и рассудительный глава императорской охранки. Идеальный. Это немного раздражает.

— Касаетельно твоей угрозы, что-то там со мной сделать… — беру паузу и вижу, как Эмиль обращается в слух, — нам еще предстоит визит к моим родителям. Скорее всего, нас пригласят остаться на ночь.

Я выскальзываю за дверь. За спиной не доносится звук шагов, только слышны какие-то приглушенные слова, неизвестные мне.

Шалость удалась.

Триумф портит лишь одна мысль — почему шаги госпожи Сетель услышал он, а не я.

Перед этой поездкой я совершенно не волновалась, что изначально показалось мне странным, учитывая различные варианты развития событий, но до настоящего момента все складывалось очень удачно и прилично.

Во-первых, я каким-то чудом избежала разговора с госпожой Сетель по поводу сроков моего возвращения из отчего дома. Во-вторых, Эмиль не прибыл сопровождать меня лично, что не вызвало даже намека на недоумение со стороны его родителей, особенно матушки. В-третьих, мои страстные мольбы, обращенные к неким абстрактным высшим силам, кем-то были услышаны, и мои родственники вели себя достойно. Мама сдержала свои восторги и не превратила знакомство с Эмилем в эмоциональное представление, которого некогда удостоилась Вела. Папа же усмирил любопытство, поэтому счастливый жених, он же муж, не подвергся допросу с пристрастием.

Заминка вышла лишь с размещением по комнатам. Попав впросак с Велой, мама напрямую поинтересовалась, где Эмиль планирует спать. Да, она, конечно, понимает, что мы вроде уже женаты, но Давид с Велой, оказавшись в ее доме, тоже имели такой статус, но так некрасиво вышло в итоге. Не ожидавший такой прямолинейности Эмиль, как мне показалось, немного растерялся, но очень быстро взял себя в руки. Он одарил маму очаровательной улыбкой и заверил, что его вполне устроит гостевая комната. Разумеется, он чтит традиции мельвов и искренне считает наш брак состоявшимся, но поскольку жить нам предстоит в его мире, то пусть лучше все условности будут соблюдены. Такая отповедь произвела на мою родительницу неизгладимое впечатление, отец еле-еле успел перехватить инициативу в беседе, иначе мамочка наверняка попросила бы подробнее рассказать про эльфийские условности. Избегать общества второй половины до церемонии — это одно дело, и дело вкуса, а вот после… Это она еще не знает, что в Эль нас с Эмилем считали любовниками задолго до объявления о свадьбе.