— Повтори… фамилию, — пару минут назад мне казалось, что хуже быть не может, но сейчас я, слушая речь Белогордцева, начиная тихо хихикать в преддверии приближающейся истерики. Мир вокруг вращается, набирая скорость, предметы бросаются в пляс. Я вцепилась пальцами за ножку стола, пытаясь найти что-то материальное и почувствовать опору.

— Кайгородов. Он умер…

— Год назад, — перебила я, — на открытии города-спутника, Новокамска. Ему стало плохо, как только он спустился из вертолета.

— Откуда?.. — начал он растерянно и тут же перебил себя, — блядь, беги оттуда, пока не поздно. Я найду тебя по этому номеру, спрячься в лесу. Час, максимум полтора, и заберу тебя.

Но я не слышала, внезапно давясь смехом и удивляюсь мастерству Бро. Он не только выполнил просьбу Тимура, не просто нашел убийцу его компаньонов, он поднес ему на блюдечке этого человека.

— Хорошо, что не было третьего, — вместо этого ответила я Белогородцеву, — иначе оказалось, что и его убила я.

Лешка грязно выругался:

— Тина, вали! Я помогу тебе, только двигайся в безопасное место. Ты меня слышишь?

— Хорошо, — внезапно обрывая истерику, ответила я. Отключилась, выходя в коридор и удивляясь, почему старик не отреагировал на шум, который я издавала. Может, заснул? Прошла в комнату, осторожно, на цыпочках и заглянула внутрь.

Коган спал все на том же кресле, откинув голову назад — настолько по-дурацки, что это выглядело странно. Я нахмурилась, прошла вперед, и внезапно споткнулась. Серый цвет впавших губ и вытянувшийся нос свидетельствовали об одном: с сыном своим он уже не увидится.

— Простите меня, пожалуйста, — прошептала, стараясь сдержать навернувшиеся слезы, — я помогу вашему сыну, только самой бы спастись.

Ответить мне он не мог, но лампочка в коридоре за моей спиной внезапно мигнула, перепугав меня. Я поежилась, принимая знак за согласие, и поспешила покинуть дом, пока не объявилась Светка.

… Мы разминулись с ней всего на мгновение: когда она сворачивала к дому, я уже успела спрятаться в густом кустарнике, сжимая в руках разбитый телефон. Сколько времени ей понадобится на то, чтобы обнаружить мою пропажу и донести о ней Максу? А тому поделиться с Тимуром: ведь человек, виновный в его бедах сейчас собирается удрать. Кому тогда мстить?

Я быстро шла в сторону леса, начинающегося сразу за домами. Наверное, там и будут меня искать, но выбраться со стороны ворот нереально, да и попадаться на камеры, расположенные по периметру — опасно. Я не представляла, что буду делать дальше, в голове крутилось только одно: кто такой на самом деле Тимур?

Я размазывала по лицу слезы, пробираясь сквозь густые заросли, стараясь производить как можно меньше шума. Сколько у меня есть времени? Я достала телефон, чтобы посмотреть на часы: с моего звонка Леше прошло всего 12 минут, это с учетом нашего разговора. Мне нужно продержаться еще час… Боже, как это много.

Сосны возвышались надо мной, пряча под густой хвойной крышей, и дождь здесь казался не таким сильным. Впрочем, из-за слез я не чувствовала разницы, было одинаково мокро и сыро. Шмыгнув громко носом, я испугалась, замерев: не услышал ли кто-нибудь?

Задрав голову, осмотрелась — если бы здесь росли другие деревья, с низкими толстыми ветками, я могла бы скоротать время там, забравшись наверх. Не скажу, что мне часто приходилось лазить по ним, но в критической ситуации сделаешь, что угодно.

Тимур…

Кто же ты такой на самом деле? Человек, которому я готова была открыться и поверить. Как он переживет то, что сейчас услышит от Макса? Такой недоверчивый, сложный… и опасный для меня. Я знала, — он свернет мне шею, как только представится возможность, и будет прав. А я даже не успею объяснить ему, что никогда не хотела никого убивать, — ни Мишу, ни Валеру, и что в обоих случаях у меня не было выхода.

Я вышла на небольшую поляну, оглядываясь. Луна скрывалась за тучами, и вокруг царила темень. Я боялась включать фонарь, но уже сбилась с пути, не соображая, в какую сторону двигаться дальше.

Хрустнула ветка, отчетливо, так, что даже через шелест капель до меня донесся звук. Я резко обернулась, вскидывая руку ко рту, да так и замерла. Рядом со мной стоял Тимур, но я не могла разглядеть лица, видела только блеск его глаз. А еще пистолет, который он направил на меня.

Теперь понятно, почему Макс передал Байсарову оружие и для кого оно предназначалось.

— Какая же ты… сука, — с отвращением сказал он, и каждое слово, которое Тимур выплевывал в мой адрес, хлестко било по щекам. Мужчина сделал несколько шагов вперед, став еще ближе, и теперь я уже могла разглядеть его лицо. Взгляд, такой тяжелый, полный ненависти, убивал. Я сглотнула, переминаясь с ноги на ногу, и не знала, что делать.

— Послушай, — он должен узнать всю правду, прежде чем решит убить меня, должен!

— Я уже наслушался, — перебил Байсаров, — и понял, что ты лживая дрянь.

— Тимур! — взмолилась я, шагнув к нему на встречу, но он вскинул пистолет, направляя его в мою сторону, — ну выслушай ты меня!

Я отчаянно трусила, но боялась вовсе не смерти: я не хотела, чтобы Тимур разочаровался во мне, как еще в одном предателе, что его окружали. И все равно, что Валерий, чьим именем он назывался, давно мертв. Сейчас я боялась потерять того, кто стоял напротив меня, и неважно, как его зовут на самом деле. У каждого из нас оказалось достаточно причин, чтобы скрывать свое прошлое, и не зря.

— Хватит! — рявкнул он, а я вздрогнула оттого, сколько боли скрывалось в его крике. — Я ведь вспомнил тебя, — при этих словах я обмираю, испуганным зверьком ожидая продолжение. — Максим показал фотографию с открытия Новокамска, где я умер от твоих рук. Помнишь? Отравленный каравай, — он горько усмехнулся, качая головой, — а если бы кто-то откусил его раньше меня? Или тебе без разницы, сколько людей могло погибнуть по вашей милости?

— С остальными ничего не случилось бы, — устало закрыв глаза, прошептала я, не узнавая свой голос, — тебе подмешали препарат еще в вертолете, а вещество, содержащееся в каравае, лишь активировало его. Друг без друга они не работают. Для остальных он безопасен.

Один из тех дней, которые я мечтала забыть, но помнила так ярко, до последней детали, от колких пайеток, которыми расшили национальное платье, приготовленное для меня, до запаха в салоне автомобиля Макса на обратном пути из Новокамска. А еще — глаза, яркие, голубые глаза Кайгородова, и его веселый взгляд, и громкие и умирая на руках охранников.

Я помнила, но не могла никак найти в Тимуре сходства с Кайгородовым.

— Ты знаешь, блядь, что у меня чуть не отказали почки?! Что долбанных полгода я лежал в клинике, пытаясь восстановиться, цепляясь за жизнь и боясь сдохнуть? Что все это время я мечтал вот этими руками задушить падлу, которая все это устроила? И ради одной только этой мести отдать все состояние твоему Бро, чтобы получить взамен новое имя, лицо и возможность поквитаться?

Его голос гремел, разлетаясь по поляне, и отдаваясь грозным рыком в голове. Мой был тих и почти неслышен:

— Бро сам отправил меня на это задание. Я тогда уже работала на него.

— Сука, — лицо его было настолько напряжено, будто привычный мир уходил у нас из-под ног. Он нахмурился еще сильнее, но продолжил слушать меня.

— После того, как случайно умер Миша, людей, на которых я работала, вынудили отдать меня Бро. А потом я начала трудиться на него, и когда отправлялась в Новокамск, все начиналось как обычно. Может, меня просто не ставили в известность, может…

— Миша умер не случайно, — остановил мой рассказ Тимур. — Ты подсыпала ему не клофелин, и дозы, которая попала в его организм, хватило, чтобы убить слона.

Я ошарашено смотрела на него. Я точно помнила, как удивился и испугался Арик, когда погиб Головин. Но Седой мог скрыть не только от меня свои планы. Наверное, уже тогда он пытался подставить меня. Дураку было понятно, когда продаешь душу дьяволу, без потерь от него не уйти.