Нашу улицу мы не любим с Лу одинаково сильно, также, как и нищету и вечное безденежье. Каждая из нас мечтает о богатой и сытой жизни, где юбки не нужно перешивать из маминого платья и обуваться в ее же босоножки двадцатилетней давности.

До набережной десять минут неспешным ходом, мы преодолеваем расстояние за пять. Лу сжимает мою руку крепко-крепко, останавливаясь, и кивает вперед.

За столиком кафе под шатром спиной к нам сидят двое парней. Коротко стриженные затылки, один темноволосый, другой — блондинистый.

«Хоть бы мой темненький, — мысленно посылаю сигнал в космос, — не люблю блондинов». Понимаю, что совершенно не помню, как описывала Лу своего возлюбленного, ни его имени, ничего.

— Привет, — голос Луизы звенит от плохо скрываемого счастья.

Они оборачиваются и я чувствую, как пропускает удар сердце. Темноволосый тянется, чтобы поцеловать подругу в щеку, не замечая меня, а я внезапно ощущаю жар, исходящий изнутри. Пульс ускоряется, и я пропускаю момент, когда меня начинает представлять молодым мужчинам.

— Кристи, — Луиза знает, что я не очень люблю свое полное имя, — это Леонид, а это — Паша.

Брюнета зовут Паша.

Я машинально протягиваю ему руку, даже не глядя на Леню, теряясь в прикосновении, теряясь в действительности и думаю только об одном.

Луиза, прости меня, пожалуйста. У вас с ним ничего не выйдет. Я запала на него с первого взгляда.

— Тина, — произносит он, и голос его задевает что-то в глубине моей души. — По-моему, так лучше.

— Тина? — Матвей отпустил мою ладонь, — кажется, я ошибся.

— Действительно, — кивнула, вглядываясь в его лицо, — меня зовут Валентина.

— Прошу простить меня, — он отпустил мою руку, — я посчитал, что это сокращенный вариант от имени Кристина.

— Ничего страшного, — я улыбнулась, надеясь, что это выглядит искренне, и пытаясь настроиться. Я, черт возьми, профи, и не важно, ошибся ли Матвей или проверял на вшивость, я выкручусь, — но как Вы запомнили мое имя?

— Я лично выписывал приглашения гостям, — он сделал приглашающий жест, предлагая последовать за ним, — и почти со всеми здесь я так или иначе знаком лично, кроме Вас. Поэтому и запомнил.

Я улыбнулась, отводя взгляд, а в голове крутилось сразу несколько мыслей. Коган нравился мне, несмотря на странный внешний вид, несмотря на то, что он назвал меня Кристиной, — а этот факт игнорировать невозможно. Что с ним не так?

— Вы здесь с супругом? — как бы невзначай уточнил Матвей.

— Да. Он пошел на встречу моим слабостям, — я посмотрела на него прямо, — мне хотелось познакомиться с Вами лично.

Надеюсь, художник не начнет расспрашивать меня о собственном творчестве, иначе я тут же засыплюсь.

— Я польщен, — мы остановились возле картины, недавно привлекшей мое внимание. — Вы придете завтра на аукцион?

Я улыбнулась, решая как продолжить наше общение. Флиртовать мне не хотелось, боюсь, такие типы не лишены женского внимания, напротив, оно вполне ожидаемо.

— Конечно. Я уже решила, на что именно буду претендовать завтра, — вышло немного двусмысленно, но Матвей уловил иронию в моем голосе.

— Да? — в глазах мужчины заблестели искорки веселья, — и на что же именно?

— На холст за моей спиной, — разведя руки в сторону, засмеялась я.

— Отличный выбор, — Коган подошел вплотную к картине, словно впервые знакомясь с ней. Я встала рядом, ожидая, что он добавит дальше. — Почему именно она?

— Не могу объяснить, — пожала плечами, — но что-то резонирует во мне, глядя на нее.

— Возможно потому, Тина, что Вы очень похожи с этой девушкой.

Что-то общее, определенно было, но мы не успели развить тему: рядом оказался Байсаров.

— Тимур, — представился он, обмениваясь коротким рукопожатием с Коганом, — жена все уши прожужжала, рассказывая о Вашей выставке.

Я кивнула, подтверждая его слова, а художник ответил, едва скрывая усмешку:

— Я рад, что мое творчество так впечатлило Вашу супругу.

Было видно, что Тимур ему не особо приятен, и я поспешила развести их по разные стороны:

— Спасибо за чудесные картины. Тим, пойдем, я покажу тебе еще одну, — мы кивком головы распрощались с Коганом, к которому тут же подлетели люди, и отошли в сторону, замирая возле полотна в самом дальнем углу.

— Что произошло между Вами? — невинное выражение лица Байсарова никак не вязалось с тоном, которым он задавал вопрос.

— О чем ты? — вскинула я брови, прикидываясь дурочкой.

— На Вас пару минут назад лица не было.

Чертыхнувшись, я отвернулась от него, вглядываясь в толпу, но Когана там не нашла.

— Он случайно назвал мое имя. Настоящее.

— Как это — «случайно»? — передразнил мои интонации мужчина. — Просто взял и назвал Вас другим именем?

— О, Господи, да отцепись ты, — я закатила глаза, — в сокращенном варианте оно звучит точно так же, как и мое нынешнее.

— Кристина? — тут же выпалил Тимур. Я провела средним пальцем по уголку глаза, демонстрируя ему всем известный жест.

— Отвали.

— Алевтина?

— Ты глухой?

— Мартина?

— Бесишь, — я отошла от него, надеясь, что он прекратит свое занятие, но Тимур явно вошел в раж.

— Юстина?

— Бригантина! — рыкнула я.

— Аргентина?

Это становилось невыносимым. Судя по всему, Байсаров задался целью доканать меня.

— Ямайка, пять — ноль.

— Катрина?

Мы остановились друг напротив друга, и я краем глаза заметила, наконец, Когана, наблюдавшего за нами. Тимур чуть повернул шею, осматриваясь вокруг, и вдруг сделал неожиданное: шагнул ко мне, сокращая расстояние до минимума, и наклонился.

Я ждала, что сейчас он произнесет что-нибудь тихим голосом, но не угадала: мужчина быстро коснулся правой рукой моей шеи, зарывая пальцы в волосы, и властно притянул к себе.

«Что ты творишь?!»

Не успев отреагировать, я почувствовала как губы Тимура касаются моих в обжигающем поцелуе. Никакой нежности: его рот был требовательным, а ладонь, надавливающая на затылок, заставляла двигаться ему навстречу. Вторую руку он пристроил на пояснице, и я чувствовала жар, исходящий от его пальцев.

Я забыла, как дышать, ощущая, как по телу волнами пробегают мурашки, а внизу живота разливается приятное тепло. Его язык, умело ласкавший мой, скользнул по губам, сводя с ума прикосновением. .

Тина, ты не имеешь права. Это все тот же мудак. Не поддавайся его власти!

Но вместо того, чтобы прекратить, я вцепилась в его локти, боясь упасть: ноги стали непослушными, ватными, а мозги, кажется, отключились. Теперь мы касались друг друга телами, между которыми была лишь тонкая прослойка из моего платья и его черной рубашки под распахнувшимся пиджаком.

Поцелуй прервался так же внезапно, как начался: Тимур отстранился, проводя напоследок языком по нижней губе, нежно, куда нежнее, чем только что целовал меня. Я медленно открыла глаза, ощущая, как мир потихоньку возвращается на свое место. Темные глаза Байсарова были так близко, что я смогла разглядеть тонкий ободок линз, обрамляющий радужку; вечно нахмуренная складка между бровей почти разгладилась.

Губы снова оказались плотно сжаты, точно это не они только что скользили по моему рту; я отвела взгляд от них, возвращаясь снова к глазам.

— Клементина? — шепнул он, убирая руки и отсраняясь. Без его прикосновений вдруг стало зябко.

— Скотина, — одними губами ответила я, и Тимур вдруг расхохотался, громко и заразительно.

— Что тут смешного? — зашипела я, — он же смотрел на нас!

Понятно, что мы изображаем пару, но сейчас явно не тот случай, когда нужно вести себя подобно примату.

— Я в курсе, — спокойно произнес Тимур. Глаза его по-прежнему смеялись, словно он находил происходящее забавным.

— А, поняла, — кивнув своим словам, я сложила руки на груди, — тебе же просто захотелось показать, у кого тут самые большие яйца.

Веселиться ему разом расхотелось, и я восторжествовала, заметив, как быстро меняется выражение его лица. Байсаров спрятал руки в карманы брюк, поглядывая на меня с недовольством, а я расплылась в довольной улыбке.