– Светает, – задумчиво сказала Ильмира. – Мне пора уходить. Жду тебя завтра ровно в полночь в пещере…

И ушла, не оглядываясь. На душе у нее было тяжело и страшно. По дороге она взывала ко всем небесным силам, чтобы только никто из Рахмедовых не заметил ее отсутствия.

Заснув в то время, когда уже надо вставать, Ильмира ссылалась на плохое самочувствие и просила разрешения еще немного поспать. На первый раз это сошло, но Ильмира понимала, что врать придется постоянно, поэтому надо что-то делать. А видеться с Александром она могла только по ночам…

– Зарема, что мне делать, подскажи! – Ильмира и Зарема уединились после обеда. – Мне понравился Александр Чернецов – помнишь, тот журналист, который приходил к нам? Ночью я с ним виделась, но постоянно это продолжаться не может и однажды меня обнаружат…

Зарема, услышав признание Ильмиры, посмотрела на нее неодобрительно и с негодованием.

– Ты хочешь, чтобы я отпустила тебя на измену? – ужасалась она гневно.

– Я не изменила Ахмету… – испугалась Ильмира.

– Но ты спрашиваешь у меня, что делать, в то время когда бегаешь к другому мужчине? Ильмира, если ты забыла, то я тебе напомню, что у нас этого нельзя.

– Аллах Всемогущий, я была-то с ним всего один раз… Мы только невинно разговаривали… – Голос Ильмиры дрожал. – Он ведь здесь такой же русский, как и я, других нет…

– Это харам, Ильмира. Что тебе за него полагается, ты знаешь.

– Зарема, но ты понимаешь, что мне понравился другой? Я боюсь признаться, но так и до измены Ахмету не далеко…

Лицо Заремы стало каменным, взгляд – уничтожающим. Ильмира почувствовала во всем теле страх и поспешила оправдаться:

– Клянусь, я этого не делала!

– У тебя есть выход, – огорошила Зарема неожиданным ответом.

– Какой?

– Ты можешь отказаться от нашей религии и выйти из ислама.

– Отказаться? – Ильмира насторожилась. – Как это?

– Да! Ты же не родилась в исламе и поэтому можешь перейти в другую веру, вернуться в свою. И тебя не накажут, если ты об этом заявишь. Вот только тебе придется покинуть наш дом – извини, но немусульмане здесь жить не могут. Иное дело, что ты сейчас, будучи магометанкой, отважишься изменить Ахмету – тогда тебя убьют.

У Ильмиры чуть сердце не упало! Как же так? Она может выйти из ислама и быть всего лишь изгнанной из дома Рахмедовых! Разве это не здорово?!

– А как мне можно это сделать?

– Не следуй заповедям Пророка, игнорируй Коран, не совершай послушно намазов, уклоняйся от наших обычаев, начни есть свинину, и однажды громко сообщи, что твое православие тебе важней и дороже. Но после этого быть тебе абречкой. Абрек – это изгнанник рода, в наших краях это страшное наказание. И путь возвращения из ислама – дело времени, как понимаешь. За один день ты не успеешь.

– Ты меня поддерживаешь?

– Ты спрашиваешь, одобряю ли я твою измену Ахмету? Извини, но здесь я тебе не советчик. У нас за это убивают. И имей в виду, Ильмира, что если меня однажды спросят, не было ли мне известно что-нибудь о твоих похождениях, я молчать не стану и расскажу все.

– А Ахмет? Что будет с моим браком?

– Ахмет с тобой разведется. Или вас разведут…

Развод по-кавказски очень напоминал свадьбу, только свадьбы гуляют пышно на все село и аксакалы обоих родов крепко пожимают друг другу руки, а во время развода аксакалы руки себе развязывают. В случае с Ильмирой процедура развода была невозможна, поскольку отсутствовал старейшина ее рода, а это означало, что Ахмету достаточно будет просто произнести во всеуслышание, что он разводится с женой…

Мужчине достаточно трижды сказать в присутствии свидетелей «Ты свободна» или три раза произнести слово «талак», что значит «отпускаю». В этом случае женщина полностью освобождается от всех супружеских обязанностей, но за нею сохраняется имущество, полученное от мужа. Слово «талак» произносится мужем в течение трех месяцев – например, три раза в январе, три раза в феврале и три раза в марте. Итого выходит девять раз. Если же «талак» был сказан три раза или шесть, то супруги могли еще примириться и возобновить отношения – тогда развод считался недействительным. Если же формула развода произнесена девять раз, брак не может быть восстановлен уже ни при каких условиях

– Я боюсь, Зарема. Хотя я уже двадцать лет живу среди вас, я все равно боюсь. Изгонят? Но мне некуда идти, моя родина далеко и чтобы добраться до нее, мне надо много денег. И я давно гражданка России, вдруг у меня в Беларуси проблемы возникнут? Ненавижу ваши дикие обычаи! – в сердцах крикнула Ильмира и убежала.

После разговора с Заремой Ильмира внезапно почувствовала свое происхождение. В ней неожиданно проснулась и взыграла православная кровь, а голову посетили греховные мысли, причем одинаково греховные с точки зрения обеих религий. Ильмире вдруг захотелось заполучить Александра, как она сделала это много лет назад с Ахметом, который стал ей теперь противен. Ближе к полуночи она осторожно выскользнула из-под одеяла и пробралась к выходу из дома. И стрелой помчалась к пещере, где ее обещали ждать.

Ильмира бежала снова без оглядки. Да, по правде говоря, ей было все равно, есть ли за ней погоня. Однако никто, кроме Заремы, в доме Рахмедовых не знал ее тайны.

Едва приблизившись к пещере, Ильмира увидела в ее утробе на стенах огненные блики: то Александр, ожидая ее, развел костер, чтобы к приходу Ильмиры как-то согреть холодное помещение. Ильмира вошла в пещеру и стала на пороге, улыбнулась.

– Салам алейкум! – радостно воскликнул Александр.

– Ва-алейкум ас-салям! – со смехом ответила Ильмира.

– Вот, решил погреть пещерное нутро, чтобы тебе не было холодно.

– Спасибо. – Ильмира подошла ближе и села рядом с парнем, от души поцеловала его в губы. Александр вдруг почувствовал тепло ее тела и ему почему-то стало очень приятно и легко, он сильнее прижался к губам Ильмиры. Руками тем временем жадно ласкал через одежду тело женщины, будто искал что-то…

Ильмира медленно отняла его руки и сняла с себя верхнюю часть одежды, выставила напоказ большую грудь. Затем встала и сняла длинную юбку. Взору Чернецова открылось ее тело в нижнем белье – впервые за много лет Ильмира обнажилась перед чужим мужчиной. Сашка оглядел фигуру Ильмиры с головы до ног и поразился: она была не только красива лицом, но и оставалась удивительно стройной – после шести-то родов, ни тебе никакого лишнего жира, ни целлюлита, высокая и крепкая грудь, которая призывно манила…

Ильмира не поняла и не помнила, как от души отдалась ему, но это был отчаянный секс, как будто в последний раз в жизни! Чернецов остановился только тогда, когда окончательно выдохся. Ильмира запросила еще.

– Больше не могу, – честно признался он. – Извини, дорогая.

– Спасибо. У меня никогда не было такого секса! С Ахметом мне многого не хватало.

– А я думал, он горячий южанин… Обычно они темпераментны…

– Я тоже так когда-то думала, но, оказалось, нет. С женами кавказцы сдержанны, а развлечений ищут на стороне. Да и к тому же Ахмет уже не молод. Но теперь мы будем развлекаться с тобой каждый день. Не понимаю, зачем он вообще требует меня к себе для плотских утех, если он сам ничего не умеет?

– А ты не рискуешь?

– Мне уже на все плевать с высокой колокольни. Я приняла решение. Я, оказывается, могу отказаться от ислама и перестать быть мусульманкой.

– Почему же не откажешься?

– И куда же я потом денусь? Добраться до Беларуси у меня нет средств, а здесь мне не будет жизни… Сашенька, я прошу тебя, спаси меня.

– Каким образом?

– Укради меня, чтоб никто не видел, и увези далеко, чтоб никто не нашел.

– А как же твой муж?

– Он может меня не покарать, а всего лишь прогнать, потому что по рождению я не мусульманка и ничем этой вере не обязана.

Ильмира поцеловала его:

– Только не забудь мне напомнить, чтобы я к рассвету вернулась: сегодня возвращается Ахмет, я должна его встретить.