Больше всего он напоминал собачий скулеж. Кругом были камни, похожие на грязный весенний лед. Мне стоило большого труда заметить, что примерно в пяти метрах над головой есть небольшая площадка, на которой, видимо, плакал какой-то зверек.

Моя выносливость и физподготовка оставляли желать лучшего, даже несмотря на принудительные тренировки с Аглаей в те дни, когда ей-таки удавалось выловить меня на корабле и насильно запихнуть в спортзал. Так что, вероятнее всего, спасательная операция окончилась бы позорным застреванием на полпути, когда и спрыгнуть уже страшно, и наверх подтянуться сил не хватает.

Но мне повезло. Горная порода в этой части скалы оказалась пористой и достаточно мягкой, чтобы крошиться от сильного удара ногой. Правда, я отбила все пальцы и стесала носок на ботинке, пока добралась до уступа, но зато достигла цели – раз, и мне не придется упрашивать Рима снять меня со скалы – два.

Уступ был гораздо шире, чем казался снизу. Едва я перевалилась через край, как от меня шарахнулся кто-то упитанный и для Гронатеи довольно крупный. Зверь спрятался в каменной расселине, наружу осталась торчать только лапа: короткая ступня с тремя гибкими пальчиками с черным коготком на каждом.

Лапа опасений не вызвала: видали мы когти и поострее. К тому же, существо не рычало, а скулило, надрывно и скорбно, как потерявший хозяина щенок.

Я отдышалась и, поднапрягшись, подтянула нижнюю часть тела на площадку. Не спеша вставать, на четвереньках двинулась к страдальцу, на ходу просчитывая варианты. Что могло приключиться? Свалился сюда сверху и поранился? Может, это детеныш, и он действительно потерялся? Или его мамаша просто отошла по делам, а я намереваюсь выковыривать животное из собственного гнезда? Но почему тогда оно так воет?

Задумавшись, я наступила ладонью в лед и от неожиданности громко ойкнула. Это еще здесь откуда? Высоты-то всего ничего, даже понижения температуры не заметно. Впрочем, лед задерживаться и не собирался, охотно тая под лучами утреннего солнца. Быстрый осмотр выявил неподалеку еще парочку характерных лужиц. Чертовщина какая-то! Аномалия? Или это норма для Гронатеи?

Лапа застряла в проеме, потому что была сломана в районе берцовой кости и сгибалась под странным углом. Я присела рядом, думая, как вытащить напуганное животное из закутка, а в идеале – заманить на руки. Ветеринарных медикаментов с собой не было, как и прочих необходимых в таких случаях вещей. Витаминки – и те хомяку скормила, как бы они сейчас пригодились! Я осторожно погладила судорожно подрагивающую конечность и сразу же отдернула руку, пока истошный визг звереныша не подманил каких-нибудь хищников. Ато и самих гронатейцев!

Позади зашуршало, и я взвизгнула едва ли не громче, чем застрявшее животное. Рим вздрогнул, и его макушка, только что показавшаяся над краем обрыва, на мгновение скрылась из виду. Послышался звук судорожного цепляния за камни, но Рим – не я, так что удержаться ему труда не составило.

Флибериец наконец вскарабкался наверх, встал на краю и отряхнул руки.

– Вот чего ты здесь забыла, а?!

– Не подходи!

Не хватало напугать зверька еще больше. Будет дергаться и окончательно доломает лапу!

Рим замер, так неподдельно обидевшись, что пришлось пояснить:

– Да не боюсь я тебя, балда! Тут какой-то зверь, он ранен, я его выманить пытаюсь.

– Зачем? Пусть бы сидел в своей норке. – Рим сразу повеселел и вопреки предупреждению все же подошел. – А у него должна быть такая кривая лапа?

Рим может сколько угодно трещать о собственном величии, но в биологических вопросах он такая же бестолочь, как я на высадках.

– Кажется, придавило камнем. Видишь, кожа содрана, будто чем-то тяжелым ударили? – Я обвела пальцем поврежденную область, стараясь не прикасаться к ней.

– Может, обвал был? – Рим наметанным глазом осмотрел местность и вдруг зажал мне рот.

Кляпа мне по уши хватило в плену у гронатейцев, так что я вцепилась в его руку с яростным желанием отодрать ее от себя, а после накостылять паршивцу по первое число. Но Рим повернул мою голову куда-то в сторону, и сопротивляться сразу расхотелось.

Наверху, цепляясь за камни темными щупальцами и до ужаса напоминая гигантских пауков, ползли семеро гронатейцев с неизменными посохом, копьями и бусами. Хорошо хоть без горна!

Флибериец вовремя закрыл мне рот, но, к сожалению, сделать того же с застрявшим в щели зверем не мог, и тот, конечно же, немедленно разразился закладывающим уши визгом. Гронатейцы свесили круглые бошки, узрели наши бледные лица и, зарычав, заскользили вниз с прытью настоящих арахнидов.

Я постаралась отогнать яркую фантазию с новым вертелом. Ничего, в этот раз со мной профессионал, который однажды уже нашел с ними общий язык. Рим-то уж точно договорится с дикарями, и я за компанию проскочу…

– Бежим! – отважно крикнул обученный контактер и бросился к краю обрыва, увлекая меня за собой.

– Стой, куда! – заорала я, силясь вырваться из цепких пальцев. – А животное?!

– Нас сейчас на куски порвут, какое еще животное?!

– Я его не брошу!

Рим зло сплюнул, оценил расстояние до гронатейцев и попытался выдернуть зверька из расселины, но, едва коснувшись, охнул и отдернул руки. Кожа на ладонях побелела, будто ее обсыпали мелом.

– Холодный какой!

От торчащей лапы действительно тянуло холодком, чему я как-то не придала значения до этого момента. Времени размышлять не было, как и церемониться: плотоядные гронатейцы точно не упустят беспомощную добычу, а убежать от них на сломанной ноге у зверька шансов нет. Я зажмурилась и сунула обе руки в каменную западню, нащупывая круглый бесшерстный бочок и молясь о том, чтобы зубы неведомой зверюшки не оказались слишком крупными.

Вызволенный зверь не дал себя рассмотреть, с неожиданной прытью прильнув ко мне дрожащим тельцем, да и не до того мне было. Глотку не перегрыз – и ладно! Зато руки освободились: зверек держался сам, цепляясь коготками за ткань комбинезона, а клокочущий в горле адреналин придал мне сил. Так что спустилась я гораздо быстрее, чем поднялась, оступившись только один раз и в самом конце. Но Рим уже был там и успел меня поймать.

А вот прыгать по «лесенке» неожиданно оказалось труднее, чем наверх. Может, дело было в направлении, может, в упитанном зверьке на шее, но скорее всего – в гронатейцах. Те здорово нервировали, грозно треща над нами. В этот раз они точно не намеревались предлагать нам трубку мира, зато компенсировали недостачу бонусов прицельным метанием копий. Когда третье по счету острие отскочило от камня рядом со мной, Рим неожиданно вскинул голову.

– Смотри!

Над лесом показался наш шаттл. Мы замахали руками и запрыгали (я чуть не сверзилась вниз), но группа высадки уже нас заметила.

Раздался характерный хлопок перехода на сверхзвук. Шаттл описал круг над горной вершиной и вошел в пике, попутно сбрасывая скорость и разевая шлюз.

Следующие несколько секунд показались мне вечностью. Затаив дыхание, мы ждали, пока корабль поравняется с нами, а гронатейцы, проворно перебирая щупальцами по камням, все сокращали расстояние. Я как во сне увидела распахнутый шлюз, а в нем – призывно машущего Эника. Зверек, будто почувствовав напряжение, замер и вцепился в меня. А потом мы разбежались, насколько позволял валун, и прыгнули.

Даже не помню, кричала ли я. Прыжок растянулся во времени безумным, всепоглощающим мгновением. Звуки исчезли, остались лишь тяжелые удары сжавшегося от ужаса сердца и шум крови в ушах. Восхитительное ощущение полета сменилось еканьем в желудке. Промелькнула мысль, что мы прыгнули слишком рано и сейчас разобьемся об огромные камни, или вообще улетим в пропасть. Но тут ноги коснулись твердой поверхности, и я свалилась на пол шаттла, кубарем вкатившись внутрь. Придавленный зверек возмущенно трепыхнулся и вякнул. Рядом приземлился Рим, тоже не удержавший равновесия, но хотя бы сумевший сгруппироваться.

– Сумасшедшие! – рявкнуло над головой, и я будто разом обрела слух.