– Рим, ну не спи! – Я похлопала его по плечу, снова вырывая из дремы. – Расскажи что-нибудь.

– Ты хотела посмотреть на звезды, вот и смотри! Или без звукового сопровождения неинтересно?

– Мне без тебя неинтересно! – вырвалось у меня.

Губы парня самопроизвольно растянулись в улыбке. Стрела попала в цель, задев струны флиберийского тщеславия, так что пришлось замолкнуть на полуслове, чтобы не спугнуть случайную удачу.

– На Флиберии бывают звездные ночи? – на пробу поинтересовалась я, наконец заполучив внимание собеседника.

В космопричале нам было не до красоты небес, а стоящая в зените Ингард-Шейра не оставляла надежды увидеть тени, не то что звезды. Мы и закат-то посмотрели исключительно в память о Вениморе, после чего сразу же вернулись на корабль.

– Редко. – Рим слегка изменил позу, лишив возможности греться, зато теперь смотрел прямо на меня.

– Ингард-Шейра?

– Города. Думаешь, у нас не бывает ночей?

– Не уверена.

Огненная Флиберия до сих пор казалась мне неприятным местом. Густонаселенная, фантастически урбанистическая планета, слишком светлая и жаркая, она сварочной искрой полыхала где-то там, в бесконечной дали космоса, и я была рада, что еще нескоро туда вернусь.

– Не понравилось?

– Что там может нравиться? Жара и свет!

– Звезды, по сути, тоже жара и свет, но их ты любишь.

Я как-то не задумывалась об этом раньше, поэтому озадаченно притихла. И правда, чего это я? Валяюсь на траве с урожденным флиберийцем и разглагольствую о том, как плохо живется у него дома!

– Прости. Некрасиво вышло.

– Ерунда, – безразлично отмахнулся Рим. – Мне Земля тоже не нравится. У вас там слишком много холода. Даже снег кое-где идет.

– Это ты еще град не видел. Я однажды угодила под град размером с орех. Вот такущие ледяные булыжники!

– Жуть какая!

– Да нет, вообще-то весело было. Я тогда еще маленькая была, мы с друзьями всем двором прятались под навесом, а потом пошли собирать ледышки и швыряться ими, как снежками.

– Варвары, – отчетливо шепнул Синт.

– А ты вообще молчи! – обозлилась я. – А то отвезу на Землю и зарою в… айсберг! Будешь дрейфовать в океане, с рыбами в остроумии соревноваться!

Рим понимающе фыркнул. Ему тоже приходилось туго по-первости: характер Кипа был немногим лучше. Коммуникатор искренне считал, что это не Рим нашел его на Техалии, а наоборот, и кто там кого спас – непонятно. Потом стерпелись, притерлись и даже подружились, но что-то подсказывало, что в моем случае этот номер не пройдет.

Над головой мелькнула падающая звезда. Загадать желание я не успела и стала ждать следующей. Интересно, что бы попросил у звезд флибериец?

– Рим, у тебя когда День рождения?

Парень непонимающе нахмурился.

– Что?

– Ну, родился ты когда? Какого числа?

– Странный вопрос. Спроси Леотимира, может, он вспомнит. Хотя бы сезон…

– Ты не знаешь?! Это же праздник, разве на Флиберии его нет?

Рим сел, так неподдельно удивившись, что ответ мне уже не понадобился.

– День рождения – это день, когда ты появился на свет, – торопливо объяснила я. – На Земле это праздник, твой собственный, твоих родителей и всех, кто тебя знает и любит. Собираются вместе, едят вкусности, дарят подарки или делают что-то необычное, чего всегда хотелось. Ты ведь знаешь, сколько тебе лет, от чего ты ведешь отсчет?

– В день совершеннолетия мы проходим тест, который определяет биологический возраст в среднегалактических годах.

– А как вычислить, что пора делать этот тест, если не знаешь, когда родился?

– На седьмое лето после выцветания волос.

Я почувствовала, что начинаю тонуть в информации и тоже села.

– Что за «выцветание»?

– Видела детишек в космопричале? Тех, что бегали на нижних этажах, куда швартуются флиберийские корабли?

– Знаешь, мне было не до разглядывания детей. – Я пораскинула мозгами, вспоминая. – Ну да, рыженькие такие солнышки.

– Вот именно, рыжие. – Рим наставительно поднял палец. – Волосы постепенно выгорают, как только станут белыми – ты вырос. Подростков отдают в учебные заведения, а через семь лет – совершеннолетие.

– Не проще ли считать от какого-то определенного дня?

– Флиберия – первая из восьми сверхразвитых планет. Мы принадлежим не только себе, но и всему космосу, поэтому все наши расчеты привязаны к межгалактической системе исчислений. Это эффективнее, чем опираться на собственный календарь, а потом приводить значения к стандарту.

Я от нечего делать подсчитала. Сутки тут длиннее, в году их больше – по земному летоисчислению Рим был бы старше меня лет на десять. И проживет он намного дольше, даже с экзоскелетом. Должно быть, срок жизни землян кажется флиберийцам крошечным отрезком времени…

Мы помолчали, рассматривая верхушки деревьев, освещенные таинственным светом гронатейских спутников.

– Почему земляне празднуют День рождения?

– Сама уже не понимаю.

Удивительная штука – время! В начале жизни кажется, что его так много, и еще столько всего можно успеть… Но дни бегут, с каждым годом все быстрее и быстрее, а мы не успеваем даже толком вырасти.

Кип неожиданно проснулся и отвлек меня от самокопания, тревожно замерцав голубым.

– Айримир, на приборах что-то странное!

– Очередной невидимый вихрь?

– Нет. Это уже не зонд, а шаттл. Не могу понять…

– Пойду посмотрю. – Рим поднялся, отряхнул траву с комбинезона и пошел к шаттлу, обернувшись на полпути: – Идешь?

– Ничего, если поваляюсь пока? – Я лениво перекатилась на нагретое флиберийцем место. – Там же ничего опасного?

– На Гронатее нет ничего, что могло бы причинить нам вред, – самоуверенно отмахнулся Рим.

Когда он ушел, я снова перевернулась на спину. Как все-таки прекрасны звезды! В любом мире и на любой планете, они всегда разные, но вместе с тем неизменные. Неприступные, раскаленные, они были свидетелями рассвета флиберийской цивилизации и видели рождение Земли.

Но в конечном итоге время погасит и этот свет.

Едва заметное мерцание энергополя внезапно исчезло, но меня так и не позвали. Значит, все-таки сбой. Шаттл – не зонд, перезагрузить его систему – минутное дело, и это зачастую самое простое решение проблем.

Без энергополя звуки вокруг стали громче, разборчивее, незнакомые запахи защекотали ноздри. Я лениво гадала, что за чудо сводит с ума наши приборы. Магнитная буря? Как-то сомнительно. Ветер? Тем более! Сейсмическую активность даже Синт с Кипом уловили бы, а тут космический шаттл! Наверное, дело действительно в поломке зонда. МИК оставила его здесь еще до «Фибрры», за эти годы многое могло произойти.

Мои размышления прервал знакомый писк.

Подскочив, я успела заметить слабо фосфоресцирующую спинку какого-то существа, размером с половину ладошки. Инопланетный хомяк шустро юркнул в заросли и целенаправленно куда-то почесал, оставляя за собой гребень из приподнятых травинок. Я бросилась за ним, но в нерешительности замерла у невидимой границы отключенного энергополя.

Отходить от шаттла было страшновато. Но привитая профессией любознательность так и вопила: «Догони его!». Оставленный зверьком след манил за собой.

Рим со мной не пойдет и остальных не пустит. Причем из чистого упрямства – сам же твердил, что планета безопасная. Без меня они не улетят, а если срочно понадоблюсь, найдут через Синта. Просто не буду уходить слишком далеко, чтобы суметь быстро вернуться. Максимум, что мне грозит – очередная ссора, к которым я за полгода привыкла крепче, чем к собственной зубной щетке. Рим погорит и остынет, зато у меня будет отличный образец гронатейской фауны. Или хотя бы интересная история.

Хомяк веселой пулькой выскочил из-под травяной маскировки, вспрыгнул на ближайший куст и принялся деловито там возиться, поставив жирную точку в моих рассуждениях. В конце концов, это моя работа, а такое нахальное животное просто обязано даться в руки! Я нащупала в кармане горсть витаминок, которые с огромным удовольствием трескали все мои звери, и шагнула в инопланетную ночь.