– Вы что, уже все?

Твиникийцы сидели на ступеньках, умиротворенно щурясь в лучах заходящей Ицеи.

– Зонд опять глючит, – развел руками Эник. – Показал какой-то вихрь и связь прервал. Навигация без него шалит, идти в лес нельзя.

– Вихрь? – Я задрала голову к девственно-чистому небу.

– «Фибрра» тоже ничего не видит, так что это явный сбой. Скорее всего, зонд еще с прошлого раза барахлит. Капитан обещал отправить в МИК заявку на удаленную перезагрузку, но на это время нужно. А у нас тут стемнеет скоро и данные нужны дневные.

– Так мы сворачиваемся?

– Еще чего! – Риму бьющий прямо в глаза свет совершенно не мешал. Рожденному под слепящей Ингард-Шейрой солнцезащитные очки ни к чему. – Улететь ни с чем второй раз – это уже слишком! Переночуем здесь, а завтра продолжим исследования.

Твиникийцы безразлично кивнули, но моей паники хватило на троих.

– Зачем оставаться на планете, если можно вернуться на «Фибрру»?

– На то же место не встанем, – помотал головой Эник. – Придется заново данные собирать, много возни.

– Да и неохота мотаться туда-сюда из-за такой ерунды, – отмахнулся Рим. – Не бойся, включим энергополе – ни один комар к нам не залетит.

– Повезло, что на Земле вы его не включали. А спать где?

– В креслах.

– Ты можешь в шкафу вздремнуть, – припомнил Кип мой первый полет, и парни дружно расхохотались.

***

Кошмарный маньяк с вибропилой пытался отрезать мне руку.

Именно такой была моя первая мысль. Вторая сумела пробиться в мозг уже после того, как я подорвалась с кресла, где с колоссальным трудом уснула пару часов назад. Причину столь эффектного пробуждения удалось вычислить далеко не сразу.

Синт усиленно притворялся спящим, что его и выдало. Иначе уже ворчал бы, что растрясла.

– Да я тебя на запчасти разберу! – зарычала я, срывая гадкое устройство с руки. Вибрация, включенная им на полную мощность для побудки, до сих пор фантомно ощущалась на запястье, заставляя волоски вставать дыбом.

– Агрессивное поведение – признак деградации, – невозмутимо заметил Синт.

– А он дело говорит, – согласно зевнул Кип.

– Гр-р-р…

– Саша, я тебе сейчас рот заклею! – возмутился Рим. – Ты будешь спать сегодня или нет?!

– Да заклей уже и успокойся! – гаркнуло с двух сторон сразу. – Достали, оба!

Рим ненадолго привстал, полыхая в темноте глазами. Это жутковатое явление было побочным эффектом ношения экзоскелета. Внутренние органы флиберийцев раскалялись из-за принудительного понижения температуры поверхностных тканей и создавали своеобразное свечение изнутри, которое терялось при ярком освещении, но было заметно в темноте.

Как же я завидовала способности мгновенно отключаться в любых условиях! Уснуть на шаттле было решительно невозможно. Голокресло не было предназначено для эксплуатации в качестве уютной постели – пришлось вертеться добрых полчаса, чтобы принять хоть сколько-нибудь удобную позу. Подлокотники упорно впивались то в один бок, то в другой, не понимая, чего от них хотят: человек на сидении, что-то попадает в радиус действия силового поля, значит, нужно это что-то поддержать! В конце концов я закинула ноги на стену и кое-как смирилась с обстоятельствами. Обстоятельства решили, что я крепкий орешек, и сменили тактику на более изощренную.

Захрапели твиникийцы. Нет, не просто захрапели – грянули, слаженным двухголосым хором. Как профессиональный оркестр, управляемым бездарным дирижером. Последнего хотелось прикопать под гронатейскими скалами, дабы его душа не сумела выбраться из каменного плена. Я снова завертелась, теперь пытаясь закрыть одновременно оба уха и уже всерьез подумывая перебраться в шкаф.

Потом какая-то тварь, которая явно не раз падала безмозглой башкой вниз, угнездилась на крыше шаттла прямо надо мной и принялась распевать там частушки неотцензуренного содержания. Я тщетно помахала на нее руками, но зеркальный плексиглас не дал ей увидеть недовольство аудитории, так что она вопила, пока не разбудила Рима. Флибериец включил забытое с вечера энергополе, подбросившее горлопанку в воздух, как из пращи. Певица наконец отчалила, хрипло матеря неблагодарную публику, но твиникийцы остались и продолжили самозабвенно храпеть, мстя за уход главной солистки.

По-моему, я в итоге не уснула, а лишилась сознания. Мне и так нелегко далась перестройка на тридцатичасовые сутки, сбивать режим снова не хотелось категорически. И после всего этого ада меня нагло будит собственный коммуникатор!

Хуже всего было то, что адреналин вымыл остатки сна. Заснуть наперегонки с твиникийцами можно и не пытаться. Я грустно зевнула, огляделась и поняла, что на шаттле как-то подозрительно светло. Оказывается, над Гронатеей взошла луна. Вернее, луны: два светила неправильной формы сияли в аккурат над нашей крышей.

– Рим?

– М-м…

Очень информативно.

– Слушай, там такая красота! Звезды, спутники, ночное небо! Пойдем посмотрим?

– Ага, звезды ночью – это ведь такая редкость, – без энтузиазма откликнулся Рим. – Саша, ты видишь их в иллюминаторе каждый день! Вернемся на корабль – и хоть обсмотрись, а сейчас имей совесть!

– Как можно спать в таких условиях?!

– Ты про свое нытье? Тяжело, но мы стараемся.

– Если бы ты согласился выйти, я бы не ныла!

– Так выйди, я тут при чем?

– Ты что, отпустишь меня одну?! Ночью, на чужой планете! Кто ты и что сделал с моим другом?

– Индекс безопасности Гронатеи – почти десятка. Твоя Земля, между прочим, даже до шести не дотягивает! Просто держи шаттл в зоне видимости.

Вот как объяснить человеку, что на звезды гораздо интереснее любоваться в компании?

– Рим, ну пожалуйста, я ведь редко тебя о чем-то прошу!

– Предпочитаешь сразу шантажировать.

– Потому что ты упрям, как протовагрус!

– А ты неугомоннее блохи!

– Эй, зверье! – зашипел разбуженный Эник. – Почему бы вам снаружи не поспорить?

– Это все она! – попытался отмазаться Рим, но на него сердито зашипели.

– Ты все равно уже не спишь.

– Да ты бы мертвого растолкала!

Он так стремительно встал, что я обзавидовалась. У меня от резких движений кружилась голова, а ему хоть бы хны! Хорошее здоровье у флиберийцев, еще бы психику им поустойчивее…

Рим хмуро потер глаз и сдался:

– Пошли!

***

Ночь укрыла Гронатею пурпурным покрывалом, как мантией венценосной королевы. Дневная тишь сменилась разноголосым пением и шорохом где-то в глубине леса, а запах цветущего вереска – томным и тяжелым ароматом меда. Разноперые птицы кружили над куполом энергополя, бесшумно вспархивая будто из-под земли. Крылатые деревья призраками окружали поляну, как величественные стражи этого странного мира. Звезды таинственно мерцали в вышине, группируясь в непривычные созвездия – такие знакомые, но в то же время совершенно другие.

– Ты знаешь названия этих звезд? – шепнула я.

Ночная Гронатея оказывала умиротворяющее воздействие, и лишний шум казался кощунством.

Рим лениво повернул ко мне голову. Мы лежали прямо на траве, напоминающей пуховую подстилку. Прогретая за день почва все еще хранила тепло.

– Только галактик. Звезд слишком много, чтобы все запомнить.

– Галактик тоже немало.

– Можно сориентироваться. Определяешь сектор, вспоминаешь крупнейшие галактики в нем и от них отталкиваешься.

– Этому учат в твоей Академии?

Рим кивнул и снова закрыл глаза. Спать ему хотелось однозначно больше, чем смотреть на небо.

– Как можно не любить звезды? Это же так красиво! – риторически спросила я, незаметно придвигаясь к нему поближе. Мерное тепло, которое излучал флибериец, манило к себе болотным огоньком. Ночной воздух не был холодным, но мне все равно хотелось уюта.

– В мире много красивых вещей, – сонно ответил Рим. Против землянки под боком он ничего не имел или просто смирился с моей возней, как с неизбежным злом.