В протянутом ей бокале сока действительно чувствовалось спиртное, тайком раздобытое второкурсниками, сумевшими как-то ночью покинуть территорию студгородка и добраться до Дербенево. Карина выпила и почувствовала себя легче. Ничего, еще повоюем. Она не собиралась капитулировать перед наглой третьекурсницей и была готова к любому повороту событий.
— Не дуйся, — Егор, неслышно подошедший сзади, протянул Карине пирожное и поцеловал в висок. В руке он держал бокал сока, в котором плавали желтые искорки: должно быть, светляки насыпали пыльцы. — Ты моя девушка, и другой мне не надо.
Карина улыбнулась, и тучи, омрачившие начало праздника, развеялись. Все было хорошо: и музыка, и серебристые бабочки, парившие над танцующими, и невероятная праздничная легкость, вдруг накрывшая Карину невесомым шарфом. Артем с Машей отплясывали настолько лихо, что все им зааплодировали, а бабочки и светлячки восторженно осыпали их золотой пыльцой. Но лучше всего было то, что Егор сказал: «Ты — моя девушка, и другой мне не надо».
Потом они снова танцевали в обнимку что-то медленное, потом было несколько бойких современных танцев, а потом, когда они снова отошли к столу с напитками, Карина вдруг обнаружила, что Егор куда-то исчез. Вроде бы только что стоял тут — и пропал. Осторожно обходя однокурсников, Карина прошла по бальному залу, но Егора так и не нашла. Оли, кстати, тоже не было. Неприятное предчувствие кольнуло Карину в грудь; она подошла к Марго и Черникову, которые стояли у окна, отдыхая после танцев, и спросила:
— Маргош, ты Егора моего не видела?
Марго пожала плечами и ответила:
— Да вроде нет. Может, вышел куда?
Неприятное предчувствие принялось разрастаться. Карина выбралась в коридор и увидела, что народ здесь веселится вовсю: кто-то, не скрываясь, разливал коньяк по пластиковым стаканчикам, парочки, забившись по углам, обнимались и хихикали, какая-то девчонка со второго курса, имени которой Карина не знала, подтягивала чулок, не обращая внимания на окружающих, одним словом, веселье било ключом. Карина прошла по коридору и вдруг услышала знакомый голос из-за стенда с расписанием дополнительных занятий — услышала и почувствовала, как в груди что-то оборвалось.
Завернув за стенд, она увидела, что Егор, непонятно как успевший за несколько минут напиться до совершенного безобразного состояния, обнимал Олю, сжимая ее бедра так, словно никогда не видел женщины. Это было, будто пощечина, за которой наступает звонкая тишина — Карине показалось, что она оглохла, все звуки праздника куда-то исчезли, и в этой непроницаемой тишине она развернулась и побрела в сторону бального зала. Карина не знала, зачем туда идет: казалось, она двигалась просто ради того, чтобы не стоять.
Из зала вывалились Эльдар и повисшая на нем Гребенникова: судя по выражению лица суккубины, она готова была отдаться проректору по воспитательной работе прямо здесь и сейчас. Карина врезалась в них, и трезвое восприятие мира вернулось: она ощутила сладкий запах духов Гребенниковой, услышала музыку и наконец поняла, что плачет.
— Ой… — томно охнула Гребенникова. — Карин, ты чего? Ой, Карин, ты что, плачешь?
Карина провела ладонью по щеке и промолвила, стараясь не смотреть ни на Гребенникову, ни на Эльдара:
— Егор там с Олей. Егор. Там. С Олей.
Суккубина ахнула, словно эта новость ее действительно ужаснула, хотя было ясно, что Гребенниковой нет никакого дела до страданий соседки по общежитию. Эльдар хмыкнул и подтолкнул свою спутницу обратно в зал.
— Иди, попляши, — сказал он и, когда девушка, делано надув губки от обиды, скрылась за дверями, обернулся к Карине: — Пойдем посмотрим.
Вздохнув, Карина подалась за ним по коридору. В голове царила звонкая тишина, а перед глазами плавала цветная картинка, на которой Егор, час назад уверявший, что ему никто не нужен, кроме Карины, лапал свою бывшую. Эльдар завернул за стенд и через несколько минут выволок оттуда за ухо охающую и причитающую Олю с задранной юбкой. Егор буквально выпал следом — он действительно был пьян просто до безобразия.
— Я что говорил? — с обманчивой мягкостью спросил Эльдар. Оля дергалась в его руке, пытаясь поправить юбку. — Я предупреждал, что колледж — не публичный дом? Я говорил, что накажу?
Он выпустил покрасневшее ухо Оли и тотчас же перехватил ее за шиворот и поднял в воздух — тонкие ноги третьекурсницы болтались в воздухе, и Карина непременно бы рассмеялась, не будь это настолько тягостно и противно. Егор качнулся и сделал невероятную глупость: он схватил Эльдара за плечо и попытался отбить даму сердца.
Карина ахнула. Это действительно было глупо: Эльдар щелкнул пальцами свободной руки, и Егор тотчас же отлетел в сторону и, ударившись о стену, сполз на пол в бессознательном состоянии. Оля пискнула, и с ее правой ноги свалилась туфелька.
— Хмельницкий, ты бы лучше штаны застегнул, простудишься, — холодно посоветовал Эльдар. Карина подумала, что ее куратор в бешенстве: до этого она не видела, чтобы у него так раздувались ноздри. Впрочем, Егор не мог его услышать: судя по всему, он пребывал в обмороке. — На обоих пишу докладную ректору. Кстати, — Эльдар покосился в сторону собравшихся зевак, — это всех касается. Если кого-то еще сегодня замечу в непотребном виде, наказание будет очень неприятным.
Оля заплакала, и Эльдар наконец опустил ее на пол. Отчаянно шмыгая носом, девушка побрела по коридору; кто-то из однокурсниц подхватил ее под руку и повел в раздевалку. Карина подошла к Эльдару почти вплотную и сказала:
— Наверно, я должна вас поблагодарить…
Эльдар пожал плечами.
— Как хочешь, — похоже, он хотел сказать что-то еще, но в этот момент его внимание привлек бокал Егора, аккуратно поставленный на пол. Внутри еще оставалось немного сока с пыльцой; брезгливо подняв бокал, Эльдар принюхался к его содержимому и вдруг спросил:
— Он в зале из этого бокала пил?
Карина кивнула.
— Ну да. А что такое?
Эльдар понюхал снова и сказал:
— Тут любовная присушка. Олечка, похоже, взяла и приворожила этого балбеса.
Карина не могла передать словами, каким огромным было накатившее на нее чувство облегчения. Значит, Егор лапал бывшую не по своей воле, его вынудило заклинание… Эльдар задумчиво покрутил бокал в ладонях и произнес:
— Я только одного не понимаю. Почему он не почувствовал присушку? Это же первый курс, второй семестр, я с ними сам эту тему разбирал.
Карина вздохнула и закрыла глаза. На какой-то миг ей показалось, что она падает в пропасть.
***
Субботнее утро оказалось дождливым, сонным и похмельным. Карина проснулась с головной болью и, сев в кровати, несколько минут угрюмо смотрела по сторонам. Соседки, разумеется, спали: вчера все обитательницы комнаты номер пять вернулись заполночь, когда в бальном зале окончательно угасло свечение зачарованных цветов, а бабочки и светляки разлетелись по углам и растаяли. Когда однокурсники утащили Егора в общежитие, Карина решила, что лучший способ отвлечься от тяжелых мыслей — это напиться, как следует и, судя по всему, это ей удалось. Марго оставила своего Черникова и приволокла откуда-то бутылку виски; Маша и Артем, присоединившиеся к компании, шутили, что тут не обошлось без цыганских корней — вон и лошадь белая на этикетке, как не украсть? Вскоре к ним подошла Лена с Витовтом — они принесли чудом сохранившиеся пирожные, так что праздник, несомненно, удался, причем у всех студентов: Эльдар не сдержал обещания и не гонял пьяные парочки. Наверно, за это надо было поблагодарить Гребенникову.
Вздохнув, Карина вылезла из-под одеяла и, взяв кружку, вышла из комнаты и побрела на кухню: пить хотелось так, словно она неделю скиталась по пустыне. Коридор был пуст, хотя общага уже проснулась: откуда-то доносились развеселые голоса и смех. Из душевой, покачиваясь, вышла Гребенникова в шелковом халатике, застегнутом на одну пуговицу. Мокрые рыжие волосы рассыпались по плечам клубком змей. По суккубине трудно было сказать, пьяна ли она, или же ее покачивает от радости. Увидев Карину, Гребенникова постаралась сделать серьезное лицо, но тотчас же не удержалась и хихикнула:
