— А что тебя беспокоит? — Константин уперся в меня своим асфальтовым взглядом. — Хочешь больше полномочий и свободы?
— Да нет, не в том дело. Просто зачем я тут нужен? Почему вы раньше не занялись всеми этими изменениями, если и так знали, что нужно делать?
Я надеялся, что мои слова не звучали как детский лепет. Судя по тому, что Константин мне сразу об этом не заявил, все же нет.
— Не было проводника. Идеи и теории хороши, но для их воплощения нужен соответствующий человек, которого у меня не было.
— И чего же во мне такого соответствующего? — полюбопытствовал я.
— Энтузиазм, напористость, умение вести за собой других. И все это притом что в сложившейся непростой ситуации основная масса рабочих тебе доверяет, потому что ты — один из них. — Константин покачал головой. — Поверить не могу — «один из них», я уже и сам мыслю такими категориями. Как за какой-то там год эта дрянь так пустила корни?
Я опять вернулся к своей проверенной тактике — молчать, как только разговор переходит на скользкие темы.
— И что меня еще больше удивляет — как ты смог не вляпаться в это? Так веришь в Доктрину? — Константин буравил меня взглядом, и я понял, что отмолчаться не удастся.
— Я вообще узнал про все это движение с месяц назад, — признался я. — Я до этого полтора года в ночные смены проработал, ни с кем толком не общался, живу один. Вроде как проспал все это время, открыл глаза — а тут такое.
— Ты серьезно? — я впервые увидел на обычно непроницаемом лице Константина какие-то эмоции.
Он был искренне удивлен.
— Да как-то не хотелось ни с кем общаться, — пожал я плечами.
— Интересно почему?
Про Камилу я ему говорить не стал, но все-таки выдал себя с головой. При мысли о Камиле мой взгляд непроизвольно метнулся к стоящей у Константина на столе фотографии женщины с двумя детьми, в которых безошибочно угадывались тяжелые отцовские черты. Не представляю себе как, но в моем шефе мирно уживаются примерный семьянин и любитель молоденьких красивых секретарш.
Он ухмыльнулся. Хорошо хоть комментировать не стал.
— Как найдешь время, будь добр, займись седьмым ангаром, — сказал он, чтобы перевести тему.
Я поморщился. Седьмой ангар и примыкающий к нему седьмой рефрижератор были традиционной свалкой.
Складская система учета — это хорошо, сплошная фиксация грузов на всем протяжении маршрута — тоже хорошо, но любой работник склада скажет вам, что всегда есть грузы, которые попали на склад неизвестно как, неизвестно от кого и неизвестно для кого. И на каждом складе есть место, где хранятся такие потеряшки. У нас это седьмой ангар. Страшное место. Про рефрижератор я вообще молчу.
Константин уже не в первый раз заговаривал о том, что надо бы ликвидировать этот бардак и ввести в работу, по сути, простаивающий ангар. Я был с ним полностью согласен. Вот только по поводу того, что заняться этим должен именно я, у меня были возражения. Если бы были еще и аргументы, я бы наверняка попытался соскочить. А так пришлось ввязаться.
И все-таки я не помчался в седьмой ангар, под разными предлогами откладывая эту неприятную работу до самой пятницы. И даже в пятницу я заставил себя отправиться к злополучной свалке в самом конце рабочего дня, когда склад практически опустел. Понятно, что практически — это не полностью. Мы работаем и в ночь, и в выходные, но поток грузов, а значит, и количество рабочих, падает в это время в разы.
Так что в седьмом ангаре я был один.
Сразу бросился в глаза веселенький оранжевый контейнер с консервированными овощами. Я вчера сам три часа пытался выяснить, откуда он у нас взялся. Вот теперь стоит тут.
Я ненавижу консервы и заморозку — именно они составляют большую часть обитателей седьмого ангара и его рефрижератора. Быстропортящиеся продукты мы списываем сразу по истечении срока годности, а этих «долгожителей» приходится хранить годами. Вдруг кто хватится или мы каким-то чудом найдем хозяина? Иногда так бывает, когда торговые сети возвращают нам отправленный по ошибке груз шампиньонов и требуют все-таки найти и прислать их две тонны брокколи.
Мой план был прост. Для начала я собирался завести реестр всего того, что мы тут храним, и избавиться от просрочки. Уверен, в рефрижераторе такого добра хоть отбавляй.
Но все-таки рефрижератор для пятничного вечера — это перебор, и я решил начать с ангара.
Дальние ряды представляли собой настоящее преступление против складской системы — контейнеры, палеты и ящики стояли вперемешку и походили на проигранную партию в тетрис с причудливыми дырами и коридорами, куда можно было протиснуться, только проявив чудеса акробатики и недюжинное любопытство. Похоже, грузы просто бездумно распихивали, не заботясь даже о том, чтобы была видна маркировка.
Ругаясь, я сходил за погрузчиком.
Несколько часов работы пролетели незаметно, но мне удалось разгрести самый проблемный коридор. Я прихватил свой планшет и начал составлять реестр.
Пришлось вскрывать два непромаркированных контейнера и бесчисленное количество неопознанных ящиков.
Открыв очередной такой «сюрприз» — обычный деревянный ящик, в которых, как правило, привозят свежие овощи, я обнаружил тщательно упакованные бутылки с какой-то бесцветной жидкостью. Алкоголь, что ли? А это-то у нас тут откуда? Хранением спиртосодержащих напитков занимался специальный склад при единственном в городе винзаводе, и я за время своей работы не припомню, чтобы к нам завозили что-то подобное.
Странно как-то — без этикеток, с необычными крышками. Больше похоже на недоделку, чем на готовый продукт. Да и вид у содержимого ящика был не очень фабричный — в качестве упаковочного материала использовались какие-то непрезентабельные тряпки. Я слышал, что алкоголь можно производить самостоятельно, но подобное каралось законом — Город давно установил монополию на производство спиртного.
Этого мне еще не хватало. По-хорошему, надо было вызвать сотрудников Департамента правопорядка и сдать ящик, правила я знал. Но я сомневался.
Ведь ящик тут спрятал кто-то из наших, складских. Для того чтобы решиться нарушить закон и гнать самогон, нужно быть полным придурком. Как Фред.
Вот именно мысль о Фреде меня и остановила. Я на его примере понял, что стать преступником можно чисто по глупости, а заплатить за это придется все равно по полной. Стараясь отодвинуть принятие решения, я нашел еще два таких же ящика. Сковырнув ломом крышку первого из них и рассчитывая увидеть все те же бутылки, я чуть не завыл от злости. В остальных ящиках оказались чертовы листовки!
Мало того, что хозяин этого барахла гонит самогон, так он еще и играет в революционера! За это можно оказаться в изоляции лет на двадцать!
Я уже понял, что просто не смогу набрать номер Департамента правопорядка. Перед глазами стоял Фред. Хотя какое там, это уже даже не компетенция Департамента правопорядка, это работа отдела безопасности. А этим-то как вообще позвонить? Или все равно надо оповещать Департамент, а те сами передадут куда следует? Или, может, в телефонном справочнике есть номер отдела безопасности? Интересно, на какую букву? На О или на Б?
Я позволил своим мыслям скакать по всяким глупым вопросам, чтобы не думать о главном. Моя обязанность как гражданина — заявить о преступлении. Можно сколько угодно убеждать себя, что дальше заработает система и я не буду нести ответственности за печальную судьбу революционера-самогонщика, но поверить в это я не мог.
И я просто сбежал. Убрал ящики подальше с глаз и смылся из седьмого ангара. К сожалению, так же легко убрать ящики из своей головы у меня не получилось. Я думал о проклятых бутылках и листовках все выходные, и решил, что, пожалуй, стоит сказать Константину. Это его склад, вот пусть и разбирается.
В понедельник утром я прямиком из раздевалки отправился в седьмой ангар и обнаружил, что все три ящика пропали. В первый момент мне даже захотелось убедить себя, что их никогда и не было, но это уже верх трусости.
