- Он не придет, - покачал головой я.

Данмерка дернулась, как от удара, смерила меня свирепым взглядом.

- Он не придет, - спокойно повторил я. – Вы слишком давно его ждете, чтобы он пришел. А, может, он уже ушел. После ссоры, конечно. Но, скорее всего, просто не пришел. И мне совсем непонятно, почему.

Девушка поморщилась. Вздохнула, глубоко протяжно, надтреснуто. Отложила книгу, схватила свою кружку обеими руками. Несколько секунд смотрела в пространство перед собой, потом выдохнула, и, подняв кружку к губам, сделала несколько глубоких глотков.

- Вам стоит подумать о карьере пророка, - произнесла она. – Но ваша спутница права, я и вправду вела себя невежливо…

- Не берите в голову…

- Меня зовут Брелина, - не позволила эльфийка себя перебить. – Брелина Марион.

- Очень приятно, Брелина, - улыбнулся я. – Меня зовут Сахеб. Моя, как вы выразились, «спутница» - Дерья.

Кошка степенно кивнула, доливая в свою кружку эль. Какая это уже по счету? Третья? Четвертая? За это время я и пары глотков из своей не сделал!

Брелина стрельнула глазами по сторонам, словно ища тему для разговора. Наконец, остановилась на моем лице. Отвернулась. Но взгляд ее снова и снова возвращался мне на лицо. И я понимал, почему.

- Что у вас с глазами? – на секунду зажмурившись, словно бросаясь в омут с головой, спросила она.

- А я все ждал, когда же вы, наконец, спросите, - усмехнулся я. Но усмешку пришлось быстро погасить. – Попал под заклинание.

- Воевали?

- Да, - ложь сорвалась с моих губ быстрее, чем я успел это осознать.

- На стороне Империи, конечно, - усмехнулась девушка.

- Сами-то как думаете? – пришлось иронично выгнуть бровь, дабы подчеркнуть глупость вопроса.

Она кивнула. Потом осторожно заметила:

- И как вам сейчас Империя? Что от нее осталось? За что вы воевали?

- А что, при Братьях Бури – лучше? – пришлось отвечать вопросом на вопрос.

- Может, и нет, - она дернула плечом. – Но разве они не имеют право на толику свободы?

- А зачем она им? – я просто удивлялся сам себе. Что на меня нашло? Почему я берусь рассуждать о вещах, которых не понимаю? Что происходит? – Я ненавижу Доминион, но разве не против него мы должны выступать вместе с нордами?

- После отделения Чернотопья, от Империи остался, разве что, один только Сиродиил, - данмерка покачала головой. – Вы воевали за пустое место. За чиновников, которые не могли удержать то, что клялись защищать.

- А за что воюют Братья Бури? – закипая, спросил я. – За убийц, что убили и изнасиловали мою любимую?!

- Простите, - смутилась Брелина. – Я не знала…

Я махнул рукой. Мне было совершенно очевидно, что этот разговор бесперспективен, да и вообще, говорим мы, в сущности, о вещах, которых не понимаем. Сама данмерка тоже вряд ли воевала на стороне Братьев Бури, да и защищает она их, скорее, из идейных (или еще каких) соображений, а не потому что, и вправду, им сочувствует.

- И все-таки, - вдруг произнесла девушка едва слышно, - Вы накручиваете себя, чтобы ненавидеть Братьев. А это неправильно. Они могут бороться за правое дело, нужно судить объективно всех, а не нескольких ублюдков.

Я прищурился, ощущая, как внутри поднимается бешенство. Смотрел на Брелину, пытаясь побороть два красных рубина в ее глазах.

- И что вы мне предлагаете? Забыть?

- Да, - уверенно кивнула девушка. – Прошлое должно оставаться в прошлом. Его не изменить… А вы, господин Сахеб, все еще остаетесь на войне. Возвращайтесь оттуда, и тогда увидите, что мир тоже может быть неплох.

- А что мне остается, кроме воспоминаний? – бешенство бурлило внутри раскаленной лавой. – Я понимаю, что вы хотите мне сказать: мол, я мстил Братьям участием в этой войне, а не боролся за правое дело? Да, мстил. И любой, в этой войне за кого-то мстит. Ибо на любой войне все максимально просто – есть друг, есть враг, убивший твоих близких, или который убьет их, если ему представиться такая возможность. И именно поэтому каждый раз, когда я слышу разговор о справедливости Ульфрика Буревестника, я представляю перед собой лицо одного из Братьев Бури. Это лицо – последнее, что видела девушка, которая стала для меня всем.

Я замолчал. Сам не понимаю, что на меня нашло. Хотя, почему, не понимаю? Бессилие, которое я ощущал, когда убивали Анги, разъедает меня изнутри. И, наверное, будет разъедать всегда, пока от меня не останется только внешняя оболочка. Пустая, как та самая яичная скорлупа.

Брелина молчала, ее губы сложились в тонкую полоску, а под подбородком залегла глубокая, упрямая морщинка. В таверне поубивалось народу, бард перестал петь, и ничто не нарушало нашего безмолвия. Разве что звук того, как Довакин опрокидывает в себя очередную кружку.

- Этот разговор неконструктивен, - наконец, заговорила эльфийка, вставая. – Сама не знаю, зачем я с вами об этом заговорила, простите… Но мне пора.

- Это вы меня простите, - я тоже встал. – Просто воспоминания болезненные… Если возможно, я бы хотел загладить свою вину, купив вам еще кружку эля.

- Понимаю, - она кивнула. – Однако я ухожу не потому, что вы мне надоели, а потому что мне действительно пора. Поэтому оставляю этот столик полностью в вашем распоряжении.

Я кивнул рассеянно. Через секунду она сделала шаг, и утонула в белесом тумане. Я сжал амулет: «Vigitum!».

Ее силуэт тут же подсветился фиолетовым, я видел, как она подошла к двери и вышла наружу.

*

Выйдя из таверны, Брелина свернула в сторону Коллегии, стараясь поглубже натянуть капюшон, и хоть как-то спрятаться от вездесущего ледяного ветра и снежинок, что путались в волосах, и стекали по щекам длинными, пресными слезами. Бесполезно. Ветер был столь силен, что даже удержать капюшон было сложно, и все, на что хватало Брелины, было сохранить общее направление.

Данмерка все еще была под впечатлением от странного разговора. Что бы она ни говорила тому человеку, ее покоробило такое отношение. Войны всегда ведутся за идею, а не ради мести. «Есть только друг и только враг», надо же. Глупость какая. Сама Брелина была уверена, что с любым врагом можно договориться, если подобрать правильные аргументы. Она была против этой войны. Против любых войн, если честно. В мире слишком много интересного, чтобы тратить его на то, чтобы убивать друг друга.

Она уже почти дошла до лестницы, ведущей к дверям Коллегии, когда от стены ближайшего дома отделилась какая-то тень, перекрывая ей путь. Девушка мгновенно развернулась, попытавшись убежать обратно, но и пути отступления ей отрезали. Еще двое подходили сзади, и у каждого в руках блестели мокрые от снега клинки.

- Какая милая малышка, попалась к нам сегодня в руки, - хохотнул тот, что закрывал путь в Коллегию.

Нет. Не может быть. Вот так, посреди улицы Винтерхолда? Где стража? Глупый вопрос, в такую погоду они все, наверняка, сидят по казармам, и на улицу носа не кажут. О, Азура, почему сама Брелина не осталась в таверне, в компании того имперца? Почему она вообще пошла на это злосчастное свидание?

- Отдавай свой кошелек, милочка, да и украшения снимай, - мерзко улыбаясь, проговорил все тот же бандит. – Да без глупостей, а то быстро прирежем.

Украшения? Фамильное кольцо, доставшееся ей от матери? Нет! Нельзя отдавать… нельзя! Надо что-то придумать! Точно! Заклинания! Она же маг… Она… у нее же есть… какие заклинания у нее есть? Почему все вылетело из головы?

- И только попробуй закричать, - продолжал шипеть бандит. – Поверь, я сделаю так, чтобы из тебя вытекло побольше крови.

Брелина испуганно кивнула, пытаясь отыскать глазами хоть что-то, что может помочь. Нет. Это все неправильно. Она же ничего не сделала! За что?!

- Слышь, Берт, - произнес один из тех, что стоял сзади. – Давай уже быстрее! Холодно, скамп… Или, давай, лучше девчонку с собой заберем. Она ничего, симпатичная. Позабавимся, м?

Тот, кого назвали Бертом, бросил задумчивый взгляд девушке за спину, потом медленно кивнул.