Тамбовское восстание

В конце двадцатых годов в молодой семье родителей Виктора появились двое малолетних детей. Казалось бы, что в эти непростые времена у только что образованной семьи были все необходимые условия для полноценной жизни: материальный достаток, дети и молодость. Действительно, у них не было причин жаловаться в первые годы семейной жизни. Но увы, счастье продолжалось недолго. Через год после рождения второго ребенка, в самом начале 1930 года, у них в доме неожиданно появились «непрошенные гости» из НКВД с ордером на обыск. В нем почему-то отсутствовала цель обыска, но содержалась парадоксальная запись, согласно которой отец Виктора подлежал аресту независимо от его результатов. Но, несмотря на то, что компрометирующие факты не были найдены, сыскная бригада вписала в протокол массу лживых сведений (например, «участвовал в банде Мамонтова», «применял наемный труд троих человек» и т.д.). После безрезультатных поисков НКВД и несогласия отца Виктора с текстом протокола обыска его арестовали. Через месяц за «пропаганду, содержащую призывы к свержению Советской власти» и за «организацию контрреволюционных преступлений» (статьи УК РСФСР 58/10 и 58/11), тройка ОГПУ приговорила его к «заключению в концлагерь сроком на десять лет». Так отец двух малолетних детей, старшему из которых не было и трех лет, по сфабрикованному делу оказался узником ГУЛАГа на строительстве Беломорско-Балтийского канала.

После ареста главы молодой семьи ее положение стало катастрофическим. Мать Виктора с малолетними детьми осталась без средств к существованию. Лишились она и жилья, так как хозяина дома (мужа тети), у кого она проживала, тоже раскулачили и отправили на пять лет поселения в Московскую область. Там он купил небольшое жилье (старенькую дачу) и вызвал к себе свою жену. Понимая, что племянница с детьми находится в безвыходном положении, ее тетя кое-как договорилась с мужем, чтобы принять их на жительство к себе. Так, через год после ареста отца Виктора, его мать оказалась в тесном глиняном домике (мазанке) в одном из районов Московской области. Сразу же после переезда в Подмосковье у жены «врага народа» возникла другая проблема: нужно было кормить и одевать себя и детей. Для этого требовалось найти хоть какую-нибудь работу. Но паспорта у сельских «мигрантов» не было, некому было присматривать и за малолетними детьми. Поэтому пришлось стать домработницей в семье «капризных» хозяев, а после оформления паспорта − рабочей на заводе.

На дворе стоял декабрь 1936 года, когда выпустили из тюрьмы отца Виктора. Он заехал к семье всего на неделю, поскольку ему, осужденному по политической статье, № 58, запрещалось находиться ближе ста одного километра от Москвы. Предстояло найти новое место жительства, чтобы соединиться с семьей. Это с трудом удалось сделать в глухой деревеньке в семи километрах от города Рыбинска Ярославской области, где отец за триста рублей купил баню «по-черному». В ней и ютились родители Виктора и трое их детей. На работу приходилось добираться пешком в Рыбинск, где отец устроился разнорабочим на деревообрабатывающий завод. Вскоре там же стала работать и мать Виктора, выполняя мужские обязанности по перевалке тяжелых бревен и шпал. Но судьба не давала передышки семье. Через четыре года после ее переезда в Ярославскую область началась Великая Отечественная война. Она стала еще одним жестоким испытанием для всей страны, в том числе и для вынужденных «переселенцев» и политических «ссыльных». Отца, пережившего незаслуженные тяготы и лишения в ГУЛАГе, за те же самые придуманные «грехи», вновь наказали. Ему, как неблагонадежному гражданину, власти даже не доверили с оружием в руках защищать свою родину от фашизма. Трудно представить, как в то военное время удалось выжить голодной, униженной и бесправной семье. Скорее всего, это стало возможным в результате адаптации организма людей к жестоким репрессиям в период становления Советской власти, а также за счет силы духа, выдержки, достоинства и неиссякаемого желания русского человека добиваться правды и справедливости.

К счастью, Виктору не пришлось испытать те невзгоды и страдания, которые выпали на долю старших детей в семье. Он родился в конце войны и был пятым, самым младшим ребенком. По сравнению с другими близкими родственниками, он прожил в экстремальном режиме всего один год. Окончание войны и очередная смена места жительства изменили положение семьи к лучшему. Отца направили работать в соседнюю область для строительства и эксплуатации железнодорожного пути. В городе Шуе ему предоставили маленькую однокомнатную квартиру в двухэтажном деревянном доме на берегу реки. Жилье, как и прежнее, было неблагоустроенным, но все же более приспособленным для жизни. Дом находился сравнительно недалеко от места работы отца в живописном месте, где были все условия для ведения домашнего хозяйства. Им в основном занималась мать, которая не только выполняла все домашние обязанности и содержала животных, но и ухаживала за детьми. Бюджет семьи в расчете на человека был очень скромным: он пополнялся, главным образом, за счет низкой зарплаты отца, занятым неквалифицированной физической работой.

Несомненно, статус «неполноценной» семьи в какой-то мере отразился и на качестве жизни детей, в том числе и Виктора. Но даже в детстве он понимал, что его родители в этом нисколько не виноваты. Они сами незаслуженно пострадали, поэтому всегда сочувствовал им и благодарил судьбу, которая подарила ему таких замечательных и заботливых родителей. Всей своей честной и трудолюбивой жизнью они доказали, что, невзирая ни на какие жизненные трудности и потрясения, бедность и низкий социальный статус, можно оставаться честными, внимательными, добропорядочными и жизнелюбивыми людьми. По-видимому, этими качествами, в том числе обостренным чувством гордости и собственного достоинства, они в какой-то мере наделили и Виктора.

Раннее детство Виктора прошло в послевоенные годы. В стране почти везде царили разруха, бедность и даже нищета. Главная цель, которую ставило перед собой большинство населения страны, была самая обыденная − выжить. Для этого родители не щадили себя, работая с раннего утра до позднего вечера на производстве и дома. Времени на воспитание детей не хватало, поэтому многие из ребят «воспитывали себя сами». Они были вынуждены учиться отличать добро и зло не по книгам, а в процессе жизни их самих, знакомых и даже незнакомых людей. Сами того не понимая и не замечая, дети формировали свои взгляды, убеждения, свой характер, участвуя в повседневном общении с родителями, соседями, учителями, сверстниками и другими людьми. Оценивая такую «систему воспитания», которую в тяжелые военные и послевоенные годы пришлось пройти Виктору и многим его сверстникам, вряд ли можно однозначно признать ее результаты неутешительными. Безусловно, бедность, стесненные жилищные условия, лишение гражданских прав родителей и другие невзгоды создавали им многочисленные трудности. Но преодоление их в этом возрасте вместе со взрослыми сыграло, в какой-то мере, и положительную роль. Они стали более самостоятельными и подготовленными к последующим проблемам, которые, к сожалению, встречаются на протяжении всей человеческой жизни. Как тут не вспомнить крылатую фразу: «Трудное детство учило нас суровой правде жизни». Дети того периода быстро взрослели, не нуждаясь в постоянной родительской опеке. Эта обязанность обычно возлагалась на старших братьев и сестер, которые не стремились тщательно выполнять ее, предоставляя своим юным подопечным свободу действий. Поэтому Витю и его малолетних друзей нередко можно было встретить одних, купающихся на речке, катающихся с крутых гор на лыжах и даже собирающих ягоды или грибы в лесу.

Разумеется, предоставляемая им свобода не была безграничной. Летом ребята помогали родителям по хозяйству, выполняя посильную работу на огороде, на сенокосе, по уходу за домашними животными. Иногда их привлекали и к более важным делам, которыми обычно занимались взрослые или старшие дети. Так происходило, например, когда в конце сороковых годов в стране возникли проблемы с обеспечением людей жизненно необходимым продуктом питания − хлебом. В связи с его дефицитом приобрести хлеб в магазинах стало проблематично. Купить его можно было только в течение одного-двух часов после открытия магазина в количестве не более одного килограмма на человека. Позднее продавать было уже нечего. Поэтому, чтобы купить хлеб, нужно было пройти определенную процедуру. Она заключалась в том, что рано утром, в четыре-пять часов, Витю будили, и он с ребятами шел за два с половиной − три километра от дома до магазина. Там «покупатель-активист» каждому из них записывал на ладони номер очереди. После этого, борясь со сном, детям приходилось два-три часа томительно ждать открытия магазина. За полчаса до этого момента к магазину сходились покупатели, которые выстраивались в очередь согласно номерам на их ладонях. Возбуждение среди очередников нарастало по мере приближения момента открытия магазина. Очередь, уплотняясь, выстраивалась длинной змейкой. Все чаще и громче слышались голоса покупателей, выясняющих, «кто впереди», «кто сзади», «кто занимал» или «не занимал» ее. Озабоченные их лица поворачивались по направлению, откуда должна подъехать долгожданная машина с хлебом.