– Нет, – мягко подсказала мисс Демпси. – Возможно, следовало бы.

Вот и все, что было сказано по этому поводу. Но однажды зароненное семечко начало прорастать в глубине души Ивлин.

Девушкам, учившимся в Оксфорде, дипломов не выдавали. Однако они могли ходить на лекции, сдавать экзамены и учиться тому же, чему обучались юноши. Ивлин уже догадывалась, что Античность в том виде, в каком о ней рассказывали ученицам ее школы, затрагивает лишь самый краешек мира знаний, который простирается бесконечно далеко. И ей уже не в первый раз отчаянно хотелось стать причастной к этому миру.

Ивлин попыталась объяснить это Тедди, но тот, хоть и отнесся к ней сочувственно, озадачился.

– Да, понимаю, все это ужасно несправедливо, – сказал он. – Но неужели это настолько важно? Образование девушкам совершенно ни к чему, если только они не намереваются раз и навсегда прекратить всякое общение с мужчинами и обучать грамоте каких-нибудь маленьких проказниц. А я надеюсь, в твои планы такое не входит.

Но Ивлин не могла объяснить, почему ей хочется в Оксфорд. Неужели для того, чтобы страстно желать чего-нибудь, обязательно нужна причина?

На Рождество она завела разговор об Оксфорде с мамой. Они вдвоем возвращались домой после бриджа, в который играли у одной из подруг мамы. Сыграли неплохо, что привело мать в благостное расположение духа, и Ивлин решила, что более удачная возможность поговорить ей вряд ли представится.

– Я беседовала с мисс Демпси насчет следующего года, – несмело начала она.

Миссис Коллис пропустила ее слова мимо ушей.

– Надо было догадаться про того туза у миссис Уэстон, – сказала она. – Иначе она не сделала бы ставку.

– Знаешь, – продолжала Ивлин, – мисс Демпси считает, что я могла бы поступить в Оксфорд, если бы захотела. Оказывается, она готовит девушек к вступительным экзаменам – то есть не в школе, конечно, а в свободное от уроков время.

– Вот как? – отозвалась мать. – Комплимент очень милый, дорогая. Непременно скажи об этом отцу, когда мы придем домой.

– Хорошо, – кивнула Ивлин. – Только… пожалуй, мне бы хотелось…

– Хотелось – чего именно, дорогая? – уточнила мать. – О, смотри, вон там викарий. Нет-нет, не надо ему махать, он опять захочет организовать киоск на благотворительном базаре, а я после того раза просто не в силах.

– Поступить в Оксфорд, – выпалила Ивлин. – В следующем году. И учиться в каком-нибудь из женских колледжей. Мисс Демпси считает, что я смогла бы.

Мать взглянула на нее так, будто Ивлин потребовала личный автомобиль. Женщинам доступны лишь считаные профессии, и для них едва ли мог понадобиться диплом. С точки зрения матери Ивлин, университетское образование было просто-напросто дорогостоящим способом сделать дочь непригодной для супружества.

– Но, милая! – воскликнула она. – Чего ради?

– Я точно не знаю, – ответила Ивлин. – А разве нужна причина? Мне просто хочется, вот и все.

Она понимала, что как раз этого говорить и не следовало, но все равно продолжила, раз уж представился случай:

– Просто чтобы учиться разным наукам – ну, знаешь, латыни, греческому, древней истории и так далее. Очень полезно было бы иметь в семье человека, который разбирается в античной цивилизации, – тебе не кажется? И кстати, какой прок от университета Киту? Он ведь все равно будет работать у папы Тедди. Все уже решено.

– Но, дорогая! – снова сказала мать. Она слегка растерялась. Ивлин вот уже месяц почти об одном только Оксфорде и думала, а для ее матери эта идея была неожиданной. – Кристофер познакомится там с людьми, которые посодействуют ему в делах. Ему ведь самому придется зарабатывать себе на хлеб, а тебе – никогда, даже задумываться об этом незачем. Этим женщинам из университета можно лишь посочувствовать. Я надеялась, что у тебя все сложится гораздо лучше – будет и муж, и семья, и свой дом. Неужели ты этого не хочешь?

– Я не знаю, чего хочу, – ответила Ивлин. – Я могла бы работать в компании, как Кит, или… – Она силилась представить себе карьеру, доступную приличной женщине. – Или, может быть, преподавать. Но разве это важно? Так или иначе, – с отчаянием закончила она, – я вовсе не считаю, что отказываюсь от семьи и всего остального. Я могла бы иметь мужа и вдобавок диплом. Тедди не станет возражать.

При упоминании Тедди матери полегчало. К этому юноше она питала самые теплые чувства, но до сих пор не знала наверняка, как относится к нему Ивлин.

– В том, что он не станет возражать, нет никаких сомнений, дорогая, – утешающе заверила она. – Тедди – славный мальчик. Но попробуй взглянуть с нашей точки зрения: учеба в Оксфорде стоит немалых денег. Почему бы тебе не подождать и не посмотреть, как ты будешь настроена в следующем году, когда закончишь школу? Полагаю, к тому времени ты уже увлечешься гольфом или еще чем-нибудь. Но если все-таки пожелаешь корпеть над никому не нужными древними языками, мы с твоим отцом наймем учителя латыни, чтобы приходил и давал тебе уроки. Обойдется гораздо дешевле, вдобавок ты сможешь остаться дома, а это намного приятнее, правда?

Ивлин не ответила. Она оцепенела от ярости и стыда за то, что не смогла объяснить причины собственного желания ни маме, ни самой себе. Мать тем временем возилась с зонтиком, делая вид, будто не замечает, в каком состоянии дочь.

– Ну вот! – говорила она. – Того и гляди начнется дождь. Хорошо, что до дома уже рукой подать.

Ивлин пыталась совладать с собой, но не сумела и взорвалась:

– Но ведь это несправедливо! В самом деле, мама! Почему у Кристофера есть все, а у меня – ничего?

На это ее мать могла бы многое ответить. Но она ограничилась отговоркой, к которой прибегали матери и няни всего мира:

– Что ж, дорогая, ты ведь знаешь: жизнь несправедлива.

– Да, – согласилась Ивлин. – Но так быть не должно.

Из этих слов мама заключила, что разговор окончен.

Но Ивлин была не согласна.

– Так нечестно! Ничего более гадкого со мной в жизни не случалось! Ненавижу ее! И его ненавижу! Ненавижу всех этих негодяев!

Ивлин взвинтила себя до состояния бешенства, вышагивая туда-сюда по классной комнате и яростно скручивая перчатки. Причиной ее негодования послужил еще один разговор с родителями насчет Оксфорда – на этот раз она была вооружена чрезвычайно учтивым письмом от мисс Демпси. Разговор не сложился. В отличие от папы Тедди – мистера Морана, владельца нескольких заводов, отец Ивлин мистер Коллис служил в правительственном учреждении, где занимался какой-то нудной работой, связанной с цифрами. И не имел лишних денег, чтобы разбрасываться ими, давая образование девчонкам, которые все равно выскочат замуж, как только закончат университет.

Тедди сидел в старинном кресле, перекочевавшем в классную комнату из детской, и держал на коленях альбом для рисования. Младшие сестры Ивлин, Хетти и Кезия, обожали этот альбом – в основном за рисунки с обнаженной натурой, о которых им не полагалось знать. В альбоме Тедди почти на каждой странице были девушки: с уроков живой натуры, из чайной, из школы искусств – все до единой современные, утонченные, не признающие шляпок. Кезия, опаздывающая в школу и бегущая за автобусом. Хетти, свернувшаяся клубочком в старом кресле и в сотый раз перечитывающая «Маленьких женщин», со словами, словно слетающими с ее губ: «Как по-твоему, Ивлин, Джо должна выйти за Лори? По-моему, да. А если ты не выйдешь за Тедди, как думаешь, он женится на мне?» И десятки портретов Ивлин. Сердитая Ивлин. Задумчивая Ивлин. Ивлин в школьной юбке. Ивлин, одетая к званому ужину. Ивлин, раздраженно берущая аккорды на фортепиано. Ивлин читает. Ивлин хмурится. И редкий случай – Ивлин с лицом, озаренным улыбкой (такую Ивлин не видывал почти никто).

Вот и сейчас он торопливо набрасывал карандашом ее портрет, схватывая румянец на щеках и нетерпеливые, быстрые движения ног. И думал прежде всего о своем рисунке, да еще о том, как ему хочется вскочить и расцеловать ее – немедленно, в губы, просто чтобы посмотреть, как она к этому отнесется. Ее возмущенные возгласы он слушал лишь краем уха, но не настолько пренебрежительно, как могло показаться на первый взгляд, ведь она весь день твердила почти одно и то же.