– Спасибо, господин старший опричник, – кивнул я с точно такой же кислой физиономией, как была у Алексея пару минут назад.

– Аскольд. Просто Аскольд. Нам, борцам с преступностью, в общении друг с другом пустые формальности ни к чему, – хохотнул опричник, подмигнул и плавно поднялся на ноги, встряхнув густой гривой своих светло-желтых волос. Его шаги вновь загрохотали по паркету, когда его догнал мой давно сдерживаемый вопрос:

– Аскольд, а где ты припарковал коня? К фонарю привязал?

Опричник и Алексей ржали, как тот предполагаемый конь – долго, громко и заливисто. Вот что я такого спросил? Ведь если нет коня, зачем ему шпоры?

– Значит, взрослый и самостоятельный, сам можешь решать, куда идти и что делать? – Гена подытожил мой короткий и эмоциональный спич, выруливая с парковки у кафе на проезжую часть. – Я только «за». Но есть условие. Обязательное. Иначе никак. Готов выслушать?

Когда тебе выдвигает условия бывший морской пехотинец из специального дипломатического корпуса, весом далеко за центнер и с бицепсом, объем которого как раз совпадает с твоей головой, – это серьёзно. Геннадий Лаптев был старым другом моей семьи и одним из тех, кто не раздумывая протянул руку помощи. Не раздумывая и невзирая ни на какие возможные последствия. Этого гориллоподобного дядьку я всерьёз уважал. И с его мнением считался.

– Говори уже, не тяни мне жилы.

– Мало тебя в детстве пороли, Леон, – констатировал он очевидный факт и хищно оскалился: – Ты пойдёшь в школу.

– В какую ещё школу? Что за бред? Зачем мне это?!

Всё моё внутреннее естество билось в приступе протеста. Но я уже понимал – всё. Решение принято и обжалованию не подлежит.

– Школа хорошая. Военная. Одна из лучших в стране. Сразу говорю – придется учиться в полную силу. Но тебе будет полезно.

– Что полезного может быть в школе, пусть даже в военной?!

– Отставить истерику!

И снова результат слияния полез наверх, несмотря на самоконтроль:

– Гена, это школа!!! Мне она не нужна!!! Мне надо придумать, как вернуться домой и…

– И героически сдохнуть?! – поинтересовался Гена, не скрывая иронии.

Крыть было нечем. Мы вернулись туда же, откуда начали две недели назад, когда он за шкирку вытащил меня из полутрансового состояния и погнал на пробежку под дождём пополам со снегом. Тогда шоковая терапия сработала на «ура», и мы впервые за всё время смогли хотя бы поговорить. И он доходчиво объяснил все нюансы моего положения.

Спорить было глупо и неправильно. Я молча прилип к окну машины и задумался.

Род Маэда был уничтожен полностью. Род Хаттори был его единственным правопреемником, о чём гласил старый договор времён Реставрации Мэйдзи, когда великие дайме Маэда согласились принять вассальную присягу от тех, кого хотела стереть с лица земли половина Японии. Вот только был один важный нюанс.

Маэда – свободный род. А свободные роды не могут иметь вассалов. Был заключён союз. И сейчас, согласно этому договору, только я мог юридически распоряжаться активами обеих семей. Как союзник. Пусть и де-юре. А активы – это две крупных компании, основной деятельностью которых было выполнение государственных оборонительных заказов. Собственно, из-за них и началась война.

Ответственность за тысячи людей, так или иначе связанных клятвой служения, ответственность за исполнение множества обязательств, взятых не мною, но именем рода. И священный долг самурая. Точнее, уже не самурая.

– Как ты себе это представляешь? На меня там все пальцем показывать будут. Тем, кто не сдержал слово, нигде не рады, – спросил я, дыхнул на окно и несколькими движениями пальцев начертил два иероглифа на запотевшем участке стекла. – Помнишь, что́ это обозначает?

– Помню. Не драматизируй. Здесь к этому отнесутся не так остро, как у вас в империи. Если хочешь, можно устроить тебя в школу под другим именем.

– Никогда! – вскипел я и подпрыгнул на сиденье, чувствуя, как от стыда алеют уши и щеки. – Ты предлагаешь мне, потомку древнего рода, прятаться под чужим именем?!

– Спокойнее, Леон, спокойнее. Небеса не разверзлись, гром не грянул. Ничего я тебе кроме школы не предлагаю. Успокойся. Мы, кстати, почти подъехали. Аля, между прочим, очень за тебя беспокоилась.

Очередная вспышка эмоций меня доконала. Да и сказать уже было нечего.

– Хрен с тобой, зачисляй меня в школу. Посмотрим, какая она хорошая. Когда на занятия?

– А я не сказал? Завтра!

Дикий и опасный хищник притаился в углу комнаты, сжатый с трех сторон прочными кирпичными стенами – вольготно развалившись, он жадно, с треском пожирал свою добычу. Ещё несколько порций отборного корма для него ожидали своего часа, и поэтому он торопился, сгорая от жажды и алчности.

Сидевший за письменным столом мужчина лет тридцати на вид задумчиво любовался зверем. Сотканный из искр и языков огня, тот был великолепен. Дымные полосы гармонично сочетались с рыжим пламенем шерсти, в каждом движении хищника сквозили ничем не прикрытые мощь и Сила. Смертоносная и полуразумная «техника» ранга мастер. Его «техника», вместившая в себя всю ярость, весь гнев и всю ненависть к его врагам. Его визитная карточка, благодаря которой он получил своё прозвище – Уссурийский Тигр.

Хищник в камине забесновался, разбрасывая яркие жгучие искры, словно чувствуя, как в его хозяине вновь разгорается злость. На этот раз Андрей Бельский злился сам на себя. Он не мог простить себе той беспомощности, которую ощущал всё острее и острее с каждым днем.

– Всё как мне и говорили. Ты так посольство разнесешь по камешку, и что тогда? Скандал? Так хватит уже того, что ты устроил совсем недавно. Хватит?! – спросил Андрея его невидимый собеседник, устроившийся в тени возле входа в кабинет.

– Дядя, всё в порядке. Меня не надо контролировать…

Огненный зверь взревел и шарахнулся по стене, оставляя проплавленные в кирпиче следы от когтей.

– Я вижу, Андрюша, вижу. Папе так и передать? Или пусть сразу ремень готовит? Ты же знаешь, он у нас человек резкий и вспыльчивый, не чета мне.

Полномочный представитель Российской империи, исполняющий обязанности посла в Японии, опасливо поморщился и вспомнил, что у отца до сих пор тяжелая рука. Младшие регулярно плакались ему в жилетку, сетуя на судьбу, и просились на работу.

– Это несерьёзно. Оставь подобные аргументы другим.

– Ах, несерьёзно. Прости, племянник, запамятовал старый, что ты взрослым стал, – зашипел дядя, выходя из тени и, возвышаясь над родичем на голову, навис над ним, сложив руки на груди. От его мощной, словно вытесанной из камня фигуры исходила такая мощь, что мастер огня почему-то начал чувствовать себя нашкодившим ребенком. – Тогда какого х… ты творишь? Что за кровавые планы о мщении за чужую женщину?

Андрей вздрогнул как от удара, покраснел, побледнел, скрипнул зубами и что есть сил саданул кулаками по толстой дубовой столешнице.

– Она мне не чужая. Они были моими друзьями, дядя, я обещал им защиту! – заорал Андрей в порыве чувств, и ему вторил зверь, громогласным рыком заставляя дрожать стёкла в окнах и на полках книжного шкафа. Столешница треснула и немного просела, стол ощутимо закачался, устояв лишь каким-то чудом.

– Думать надо было раньше, когда обещал, – устало выдохнул его оппонент и ушел обратно в тень. – Твой отец… недоволен. Мягко говоря. Нам не нужна международная война кланов. Даже если она будет короткой. И победоносной. Угомонись! Это приказ главы клана!

Последние слова прозвучали безапелляционно, как приказ, и они были им. Глава клана властен над волей каждого, кто считает себя его частью.

– Дядя! Я должен… – вскинулся было Бельский-младший, но замер, остановленный жестом старшего родственника. Замер и, после недолгой паузы, бессильно опустил глаза.

– Помолчи немного. Я знаю твою ситуацию. Нелегко, согласен. Просто подожди. У тебя будет возможность обрушить на этих уродов огненный шторм и пройтись по их землям очистительным пламенем. Но не под нашим знаменем. И не сейчас.