— Всё стережёшь эту грязную дыру, преступник?.. — скривился Абтармахан.
— Какие гости, такие им и двери, — ощерился, судя по всему, привратник. Преступник, да?..
— Видимо, других гостей у вас и вовсе не бывает, раз вы предлагаете нам такие двери, — аж сплюнул Адаалат-ка-Джаду. Кивнув на расщелину, он властно сказал: — Веди уже, а то, небось, при солнечном свете твои грязные булыжники и разглядеть-то ничего не способны. И почему меня встречаешь именно ты, интересно?
— Правила поменялись, Огненная Кобра, — сквозь зубы прошипел привратник, ловко нырнув в расщелину и перескочив на выступ ниже. Мы последовали за ним.
— Булыжники? — тихо уточнила Абхилаша.
— Преступники лишаются драгоценностей в своих глазах, а вместо них получают простые камни… Или куски сухой глины, — даже не понижая голос, заговорил Адаалат-ка-Джаду. Он был столь любезен, что подсвечивал всё окружающее пространство, позволяя нам с лёгкостью пробираться по расширяющемуся, но слегка уменьшающемуся в высоту проходу. Видимо, вся злоба из вредного придворного чародея оттягивалась горбуном, над которым можно безнаказанно издеваться. Это предположение Абтармахан не замедлил подтвердить: — Такие глаза ужасно неудобны, давят неровными краями на глазницы и плохо видят. И если здесь, во чреве земли, откуда они родом, их обладатель ещё может что-то различить, то солнечный свет затмевает любые его потуги, сколь сильно ни щурься, — брахману доставляло истинное удовольствие трепать нервы скрипящему зубами провожатому. Что-то личное?..
Получен новый уровень…
Да ладно. Спасибо тебе, Адаалат-ка-Джаду. Те крохи опыта, которые мне капнули с новой информации о драгоглазых в виртуальной книге, вывели на новый уровень. Приятно, однако.
Меж тем мы уже спустились метров на сорок, попав в небольшую залу, якобы сделанную природой. Всякие сталактиты, неровности… Почему же “якобы”? Да потому что здесь было сухо. Очень сухо. Слишком сухо для такого количества образований, характерных для влажных пещер. Но главное не это, а то, что стены в некоторых местах были уж слишком неровными, слегка выступая наружу. Сдаётся мне, пустынное место мигом наполнится подземными жителями, готовыми защищать свой дом, стоит только сюда прийти кому-то незваному. Только вот ауры упорно говорят, что вокруг обычные камни. Даже отзвуков не слышу. А ведь я слышал даже мерный гул приближающейся катастрофы в Кусе! В виде множества отдельных звуков, которые не мог интерпретировать, но всё же… Я вообще очень хорошо слышу ауры. Но это место заставляет сомневаться в своём умении. Вокруг тишина. Просто тишина. И с каждым шагом мы, судя по ощущениям, спускаемся чуть ниже, уже начав плутать по неровным подземным щелям и лабиринтам. Звуки вокруг исключительно от наших шагов. Да ещё от пламени Абтармахана. Очень небольшого, но весьма яркого. Гм… По ощущениям здесь есть поток воздуха. Значит, вентиляция, какая-никакая, работает.
Спустя минут двадцать бессмысленных с виду блужданий по неровным, часто извилистым, словно чья-то кишка, пещерам, норовившим сузиться, уйти вниз или вверх, повернуть, а то и вовсе увести наш путь в едва заметную расщелину под потолком, в которую предполагалось забраться по неудобным выступам, мы таки добрались до нормальных проходов. Просто внезапно полуприродные щели сменились подземными коридорами. Чем одни отличались от других? В первую очередь — ровным полом. Серо-коричневые, иногда бросающие красно-жёлтые отблески шершавые стены тоже потихоньку перестали пестреть выступами и сколами, перейдя к полуовальной форме. На полу был небольшой слой пыли, в которой то и дело в неровных тенях и отсветах от трёх источников света, которые летели вместе с нами, можно было время от времени уловить отпечатки босых ног, обуви и даже чьих-то лап. Эти тоннели явно не заброшены, судя по тому, что мы по ним идём, но популярностью особой тоже не пользуются.
Вскоре уже, где-то спустя минут сорок, мы стояли перед небольшими, но даже на вид очень прочными вратами. Каменными вратами. Которые, пусть и не без труда, начал двигать двумя руками наш проводник.
— В них же тонны веса, — шепнул я Абтармахану, едва завидев толщину створок.
— Все драгоглазые относятся к духам земли, как наги — к духам воды, а ракшасы — к духам огня. В той или иной мере любой из них может приказывать камню, а уж здесь, так близко к сердцу гор, где всё уже пропитано силой Рубиновой Королевы…
— Дальше Царство самоцветов, — заговорил горбун. — Я не могу войти, но ты ведь и сам знаешь дорогу, гость? — на нас с Абхилашей он внимания намеренно не обращал.
— Знаю. Мы справимся и без твоего кошмарного общества, — едва не сплюнул придворный чародей.
— Надеюсь, что нет. И да, человек, помни, что здесь, под горами, в стране самоцветов, если никого рядом нет, то это ещё не значит, что за тобой не следят, — проговорил он, с тихим скрипом камня, трущегося о камень, закрывая ворота.
— Наконец-то избавились от общества этого мула, — выплюнул Абтармахан.
— Что-то личное? — аккуратно спросил я.
— Королева когда-то предлагала мне гранатовые глаза. Я едва не согласился, но этот ублюдок всё испортил. Не твоё дело, мальчишка, что тогда произошло. Скажу лишь, что её подданным я не стал, а этот ублюдок получил свои комья глины, — ну ничего себе, какие подробности открываются про нашего пироманта!
— А почему такое внимание на гранатовых глазах?.. — ухватился я за важную деталь.
— Не твоё дело! — рявкнул он.
— Все красные драгоценные камни — это цвет высшего сословия, — тихонько пояснила мне Абхилаша. — Я сама мало знаю, но все драгоглазые с красными глазами — благородные. Ещё важные цвета — синий и зелёный. Сапфиры, изумруды, другие камни. Чем-то отличаются алмазы. Правда, я не знаю, что они все значат. А по размеру драгоценности в глазах можно определить возраст драгоглазого. Они растут со временем..
— Не только возраст, — недовольно сообщил брахман. — Ещё силу. Даже молодые, но сильные драгоглазые имеют большие камни. Более того, со временем камни растут именно потому, что растёт сила. У самой Королевы глаза — два больших рубина. И хватит об этом.
Между тем, за воротами оказалась огромная пещера. Глубокая, но вся высота была использована с толком: здесь вдоль стен, да и не только, были выстроены площади, которые одновременно являлись крышами каскадов каких-то зданий. Всё это дело соединял десяток каменных лестниц. Наверху, в потолке пещеры, сияли множество мелких огоньков, делая потолок похожим на звёздное небо. Разве что всё звёзды были не жёлтыми, а белыми. Где-то внизу, под очередной площадью, проглядывало настоящее сияние огней. “Как будто адская топка,” — внезапно пришло мне в голову.
— Там свод и настоящий вход в Царство Самоцветов, — произнёс брахман. — Это побочная пещера. Здесь немногие живут. Свет идёт из Ракануджара, города камней, в центре которого находится лестница ко дворцу Королевы. Нам вниз.
— Спрыгнем? Я пролевитирую… — натыкаюсь на злой взгляд брахмана.
— На поверхности играй в птичек, мальчишка. Здесь для таких, как мы, построены лестницы. Пошли.
Не дожидаясь ответа, он отправился к словно выплавленному из скальной породы спуску. На отсветах граней и сколов небольших камешков играли тонкие лучики и точки света от подземных звёзд. Мерный же гул и немногие драгоглазые, бродившие вдалеке, создавали атмосферу чего-то таинственного и непонятного.
В отличие от горбуна-привратника другие представители этого сказочного народа были довольно красивы, стройны и аккуратны. Мы спускались по широким каменным лестницам с уровня на уровень не меньше двадцати минут, при этом близко к нам успели оказаться всего четыре закутанные в длинные красивые жёлто-серые или малиново-зелёные тоги фигуры. Мужчины имели длинные волосы, заплетённые в косы, но на их лицах совершенно отсутствовала растительность. Единственная женщина же носила два куска ткани на голове. Один на манер лёгкой полумаски закрывал нижнюю часть лица, оставляя открытыми глаза и переносицу, другой ниспадал ото лба вниз через затылок, будучи похожим на капюшон. Необычайно длинный капюшон, небрежно и неглубоко накинутый.
