Мы почти успели. Почти. Раздавшиеся уже метрах в пятидесяти за спиной чавкающие звуки и хруст заставили многих оборачиваться, а лошадей — ускорить шаг, несмотря на понукания. Животные каким-то шестым чувством понимали, что ничем хорошим им происходящее позади не грозит. Происходящее? Ах да. Медленно, очень медленно из ямы выползало нечто похожее на огромного змея. Только из трупов. Некая невидимая сила буквально притягивала к нему мух, которые облепляли омерзительную тварь подобно какой-то неполноценной шкуре. Узловая точка, ага… Больше похоже на голема плоти. Только очень уж странный. И что это за дикая мешанина аур?!
Тем временем «змей» менялся. Кости буквально прорывали плоть и переползали на спину, образуя сегменты хребта. Морда выдавливала из себя рёбра и… Это лопатки? Да, кажется — они. Жуткая полукостяная маска. А огромные глазницы заполняются мухами. Множеством мух. Они буквально слетаются туда, образуя некое жуткое подобие глаз. Без век. Гибкий, сильный, очень тяжёлый. На него ушло человек сто пятьдесят: та яма была очень глубокой. Длиной метров пятнадцать, в диаметре примерно полтора-два. Мощное, опасное, это существо внушало ужас. Лошади уже перешли на рысь, а некоторые с трудом удерживались наездниками, чтобы перейти в галоп. Всадники позволяли им ускорить движение, но лишь до определённого предела: никто не разрешал бежать сломя голову, а если пнуть сейчас пятками в бока, то животных уже будет не остановить. Стадный инстинкт распространит панику даже на самых спокойных. Чёрт… Я слышу вой многих глухих голосов. Вой, шипение, скрежет… Пожалуй, эта тварь ужаснёт кого-то другого, но не меня. Среди чёрной шевелюры на моей голове есть десяток седых нитей. Даже поболее десятка. И свой цвет они сменили, когда я увидел кое-кого подобного этому змею. Только гораздо, гораздо страшнее. От Пазузу распространялись миллионы голосов, они кричали вполне себе резко, далеко не приглушённо, а их боль была куда страшнее. У меня даже сейчас волосы встают дыбом от одних только воспоминаний. Да, змей внушает, но не настолько, чтобы ужаснуть меня. Лишь испугать, напрячь.
— Волшебник, что будем делать? — спросил меня Анируддха. — Ты с ним совладаешь? — мы таки выехали из деревни. Змея явно была разбужена слишком рано: она двигалась слегка заторможено, делала такие движения, словно принюхивалась к чему-то. Неуверенно ползла в нашу сторону. Бело-серая броня из рёбер до конца не сформировалась, мухи покрыли его редким слоем, хоть как-то напоминая кожу лишь у основания головы. В пасти отсутствовали клыки и язык, хотя несколько острых зубов таки вылезло. Он нас не мог ощущать достаточно чётко, но либо помнил, куда мы уезжали, либо всё-таки немного чуял направление.
— Не уверен. Знать бы, что ему опасно…
— Тут я могу тебе помочь, Тиглат, — тут же заговорил воин. — Это один из потомков Душтлаашампы. Дух-демон змея, вселяющийся в мёртвых. Только обычно они очень маленькие, состоят из одного тела. Максимум — двух… Индра победил Душтлаамшампу с помощью ваджры, которая низвергала молнии!
— Ты немало знаешь про него? — уточнил я.
— В Храме рассказывали, — криво усмехнулся Анируддха. — Эй, Рапжахура, ты останься. А вы отправляйтесь к лесу. Если мы проиграем, то скачите в ближайшие селения и к Радже!
— Гм?.. — я глянул на второго воина. Вообще ничем особо не выделяется. Разве что более развит физически. Возможно — тоже учится в Храме. Но он даже не аколит, как Анируддха, он скорее неофит, близкий к самому началу своего пути. Я не настолько хорошо различаю ауры, чтобы увидеть его отличие от простого человека. Ладно, Анируддха знает своих людей лучше, хотя люди эти… Так — мальчишки. Лет пятнадцать-двадцать. Может только пара человек постарше. Этот Рапжахура, кстати, выглядит где-то на двадцать пять.
— Молнии должны его ослабить. С такими обычно сражаются сатьяны, чьими спутниками являются духи громовых тигров. Иногда — кто-то ещё, — быстро заговорил воин, давая мне больше информации к размышлению.
Сатьяны — это одна из ступеней иерархии храма. Неофиты, аколиты, сатьяны, брахманы и гуру. Плюс — настоятель. Он должен быть брахманом. Брахманы — это целиком и полностью порождение Учения Тысячи. До него и у других школ, не практикующих связи с духами, есть всего лишь четыре общепризнанные ступени. Те же самые неофит, аколит, сатьян и гуру. При этом за исключением звания гуру, у Учения Тысячи и других школ все эти степени различаются. Ну, то есть, они относительно похожи у всех, кроме последователей Храма. Чтобы аколит стал сатьяном, нужны долгие-долгие годы тренировок и развития. Десятки лет. Собственно, сатьяны — это практически шумерские магистры, если я правильно понимаю. Точнее, что-то между мастером и магистром. А в Учении Тысячи это звание занижено и принадлежит аколитам, сумевшим заключить союз с сильным духом. Если же, к примеру, сатьян, признанный таковым из другого учения внезапно заключит союз с духом, равным себе примерно по рангу, то он сразу же станет брахманом по классификации Храма. Гуру же в Учении Тысячи сохранился из далёкого прошлого. Это по-настоящему выдающиеся люди. Могущественные и сильные, знающие. Судя по описаниям, признанный гуру — это едва ли не архимаг. Не сильный, но где-то около того. Собственно, нынешний Настоятель именно гуру, которого признают и другие учения. Кроме того, «гуру» — это ещё и уважительное прозвище странствующих волшебников и мудрецов. Когда говорят «гуру» про странствующего чародея, то имеют ввиду, что он довольно опытен, искусен и мудр. Собственно, именно это и имел ввиду Раджа, когда обещал замолвить за меня словечко. Аколита ни одного из учений «гуру» никогда не назовут. А вот сатьяна или брахмана — без проблем. Но я отвлёкся.
Нотка чего-то демонического в змее чувствовалась. Впрочем, я не был уверен в своём решении, так что сразу после молнии Мардука приготовился использовать и обычный электрокинез. Ха, повезло, что именно в электромантии я очень неплох. Очень.
Внезапно встрепенувшись, существо быстро зашевелило своим массивным телом, приближаясь к нам. Двадцать метров, пятнадцать… Нормально.
Страшный треск и вспышка, на мгновение высветившая всё вокруг и выделившая лица стоявших рядом со мной людей, разорвали пространство. Фиолетовый разряд сорвался у меня с руки. Огромный изгибающийся электрический канат всё никак не хотел кончаться, дёргаясь из стороны в сторону, но таки неизменно находя цель в виде костяной маски змея. Фиолетовый цвет сменился на ярко-белый с холодным синеватым отливом: я перешёл на обычный электрокинез. Небольшие цепные разряды бежали по стайке взлетевших с тела змея мух, которые до этого направлялись явно в нашу сторону. Внезапно всё прекратилось. Извивающееся и дёргающееся существо бессильно содрогалось в непонятных конвульсиях, пытаясь приподняться. Костяная маска была расколота, доносился омерзительный запах палёного человеческого мяса, поджаренной гнили и дерьма. Пустые глазницы были выжжены. Маны оставалось у меня не слишком много: около трёх сотен единиц. Накопитель тоже был пуст. А вот кольцо с духом грома нагрелось: ещё бы — пропустить через себя столько силы.
Анируддха не стал ждать более явного приглашения и быстро скользнул вперёд. Его товарищ двигался немного медленнее, но тоже явно спешил. Вдвоём они начали кромсать тварь. Командир отряда буквально вырывал своим мечом из тела змея куски, а вот Рапжахура только колол и резал кинжалом, стараясь расширить ту обожжённую брешь, которую я пробил молниями. Мне ничего не оставалось, как медитировать. Облачная мана с неохотой потекла по духовным линиям: концентрация была явно слабовата, ведь я оставался настороже, будучи готовым к тому, что змей снова нападёт.
Не напал. Анируддха чудовищным ударом сумел перебить твари позвоночник у основания головы. Я теперь явственно понимал: его невероятные физические возможности получены за счёт «сжигания» праны. И уставал он весьма быстро. Всего каких-то минут пять, как он вновь стал обычным человеком. Обычным человеком, ноги и руки которого теперь были ватными. Впрочем, это было не особо критично. Остальные подоспевшие воины помогли добить тварь, которая лишь слегка подёргивалась, не более. Впрочем, несмотря на омерзение и несколько случаев выблёвывания не только завтраков, но даже и желчи, люди не успокоились, пока не отрезали существу голову. Когда восстановил немного маны, то помог с этим: лезвия ветра кромсали хрящи и плоть довольно неохотно. Но кромсали. Внутри чудовищного тела были сплавлены, кстати, не только люди: крысы, другие грызуны, птицы. Вороны, в основном. Насекомые попадались часто. В отличие от плоти человека, всяких мелких существ змей не успел «переварить» и слить в единую массу. Он вообще явно вылез и слепил себе тело «на скорую руку», наверняка желая добавить к имеющемуся дополнительный «строительный материал».
