Понимаю, что схалтурил, струсил и недотерпел, но всё равно испытал огромное облегчение после того, как вода закончилась, и мне удалось выпустить из пальцев пылающие нити. Бросив в угол пещеры пустую фляжку, которая теперь всё равно стала бесполезна, лишившись своего драгоценного содержимого, я пошёл на выход. Позади послышался шорох. Замираю.

— Прости. Божественное проклятие — это не то, что мне доступно снять. Больше я не могу тебе ничем помочь. Но божество, которое его наложило, омерзительно. К сожалению, убить его тоже не в моих силах. Прощай… — обернуться и увидеть в глазах этого человека обречённость мне было страшно. А потому я просто отправился на выход. Внутри меня трясло от несправедливости и ярости. И от собственного бессилия.

***

Оставшийся один старик плакал, видя, как сталь обращается в капли крови. Его крови, застывшей столько долгих лет назад, что он и не помнил. Крови, стекающей на коричневый песок с рук и губ. Морщины разглаживались, полуслепые, заполненные гноем глаза обретали былую ясность, а желтизна сменялась в них голубым цветом. Цепи с лёгкостью были сломаны окрепшими мышцами, порваны, словно гнилые верёвки. Стоявшая и наблюдавшая за всем этим женщина, обладательница трёх глаз и трёх грудей, мало портящих, правда, её чуждую и необычную красоту, задумчиво смотрела вслед уходящему человеку.

— Однако, он первый из смертных, кто посмел назвать меня омерзительной, оставшись живым при этом…

— Проклянёшь его, как меня? — первые слова, сказанные за века сухими губами, оказались хриплыми и нечёткими. Впрочем, богиня с лёгкостью их поняла.

— Вижу, двести двенадцать лет не убавили в тебе наглости, — зло посмотрела она на бывшего узника, в котором всё так же происходили положительные изменения, пусть и более мелкие. — Нет. Наш спор с Хаухет запрещает мне вредить ему. И тебе, — злобы во взгляде богини прибавилось. — Я должна была наградить его… Что же, это ведь его вещь? — кивок на флягу в углу. Женщина подняла её. Задумавшись, длинным ногтем она провела по своей ладони. Божественный ихор сиреневого цвета, искрящийся и переливающийся, потёк в горлышко. Вскоре ёмкость оказалась заполнена до краёв. Пробка вернулась на место. Деревянная поверхность фляги засветилась, изменяя форму, материал. Становясь стальной, покрытой изящным узором. Меняя и свои магические свойства. Невероятный артефакт, созданный божественной волей одной из властительниц судеб был отброшен небрежно на прежнее место. — Семь веков никто не заберёт её, ничья рука не поднимет. Но если хозяин не явится за этот срок за своей наградой, то пусть достанется она тому, кто найдёт её, — ухмыльнулась богиня. — А теперь ты.

— Моё проклятие снято, — спокойно ответил мужчина лет пятидесяти на вид. Крепкий, хорошо сложенный. Седой, но мускулистый. — Ты надо мной не властна.

— Верно, — улыбка женщины стала предвкушающей, заставив смотрящего на неё человека сузить глаза. — Я не имею права проклинать тебя, забирать твою жизнь или что-то делать с твоей душой. Но знаешь… Ведь твоё тело истощено. У тебя нет ни маны, ни праны. Твой разум сейчас с тобой лишь из-за моего благословения, не дающего сойти с ума, — глаза некогда великого мага расширились от осознания коварства и подлости стоящей перед ним твари. Его крепкие кулаки сжались, зубы — тоже. Но больше он ничем не выдал своего состояния. Не дрогнул. Продолжил слушать. — Твоё тело живо сейчас лишь благодаря тому, что я два века назад запретила ему умирать. И знаешь… Пожалуй, это никак не ограничивается нашим договором с Хаухет, — щелчок пальцами, и стоящий перед ней здоровый человек упал на пол, начав иссыхать на глазах. Кстати о глазах — они сжались и высохли почти мгновенно. Вскоре бывший узник больше стал походить на скелет, обтянутый кожей. Рядом с беззвучно раскрывающимся и закрывающимся ртом валялись вываливающиеся зубы. Пожалуй, из-под пор его кожи могла бы выступить кровь… Если бы эта самая кровь вообще присутствовала в организме бывшего пленника проклятой пещеры. — Вот так… Все ещё не умираешь? Ах да, как я могла забыть… Вы, йоги, живучие, словно тараканы. А уж архимаги… Но ничего, — женщина снова улыбнулась. Мило и весело. Она видела, как старое безумие, накапливающееся в голове одного из величайших чародеев древности, медленно распространяется по разуму архимага, недостаточно сдерживаемое подточенной волей. — Да, как же можно было забыть… Это место ведь создала когда-то я… Наверное, глупо оставлять его открытым людям: вдруг, кто-то забредёт… — она не могла вредить корчащемуся перед ней существу. Но забрать свою силу, поддерживающему свод спрессованного песка…

Через миг после исчезновения девушки, десятки тонн грунта буквально погребли оставшегося под ними человека и бесценный артефакт, который следующие семьсот лет обещал быть скрытым от глаз любого смертного чародея и уж тем более простого человека. Впрочем, даже несмотря на обрушившуюся на него тяжесть, на тлеющее под гнетом догнавшего его времени тела, несмотря на практически полное отсутствие сил и расползающееся безумие, старый архимаг был ещё жив. Когда-то он бросил вызов одной богине. Бросил вызов не желая этого, но лишь просто существуя и стремясь к совершенству в своём искусстве. И одна особа, сама того не желая, приняла брошенную перчатку. Не оставив чародея в покое, уничтожив его столь изощрённым способом, не забыв свой провал в давнем споре подобно мелкой неприятности, она признала архимага равным себе. Признала его достойным звания бога и Хаухет, богиня времени, богиня бесконечности.

Впрочем, даже разгорающаяся и меняющаяся аура высшего не могла спасти чародея от смерти в таком состоянии. Но даже так, с уничтоженной надеждой, он был благодарен кое-кому. Человеку, остановившему бесконечный цикл страданий, достойных особого места в одном из тёмных миров. Есть предсмертные проклятия. О них знают многие. И души должны немалым пожертвовать, чтобы создать оное. Но куда меньше людей знают о том, что помимо проклятий есть обратная сторона силы умирающих… Остатки практически обезумевшего разума сумели отделить от себя кое-что. Кое-что, отправленное непонятно кому в порыве благодарности.

Сейчас перед одним молодым ещё магом всплывала обескураживающая его надпись:

Уровень: +12

Хаухет благоволит вам. Получено новое умение: оковы веков. Чтобы время остановилось, его нужно сковать.

Получено пожизненное благословение: Наследие воли великих. Развитие любых умений, связанных с дисциплиной йоги будет даваться вам легче.

Зарывшись в системные справки и даже пожертвовав ради информации двумя очками характеристик, Тиглат сумел узнать часть истории, невольным (или наоборот — очень даже вольным) участником которой стал. А ещё он осознал суть простой с виду фразы «будет даваться легче». Умерший архимаг буквально обратил свой дар, свои знания и навыки, своё искусство в талант, который и передал помогшему ему волшебнику. Йога теперь стала едва ли не столь же простой в освоении дисциплиной, как электромантия. Скорее всего — даже более простой. Такой предсмертный дар не имел цены. Уж точно он стоил куда больше чем жалкая фляжка воды, злость на неизвестного бога и чуточка милосердия.

***

Услышав за спиной тихий «бум», я увидел в первую очередь огромный столб пыли и песка, поднимающийся высоко в воздух. Рефлекторно на меня лёг воздушный доспех, а платок на голове был намотан ещё одним слоем на рот. Боюсь, в ближайшее время мне нормально дышаться не будет.

Догадаться о том, что это обвалилась та пещера, которую я нашёл почти случайно, несложно. Возможно, напоить того человека бескорыстно — условие, которое позволяет снять его проклятие? Вряд ли я узнаю это в ближайшее время. Эх… Но ладно. Нужно идти. Уверен, смерть для того человека в радость.