Но я точно знаю, что разная нечисть умеет маскировать ауры. Да что нечисть! Можно, к примеру, снять с живого человека в ходе специального ритуала кожу лица. Потом особым образом её приготовить и сделать себе маску, которая будет позволять не только внешний вид жертвы принимать, но и ауру подделывать. Правда, увидеть это дело вполне можно, а если начать в таком виде колдовать, то маскировка слетит, а маска испортится… Но сам факт! Так что возможно, что я вижу ложные ауры, но просто не могу отличить от настоящих… В любом случае, думаю, нужно просто убить всех “синюшных”, кроме старика-главного. Потом поймать крестьян побольше (а лучше — сразу всех). И допросить. Каждого. С пристрастием. Какого чёрта тут происходит.
В голове уже достаточно привычно пронеслась картина ближайшего возможного будущего. Была парочка осечек, но в общем и целом получалось нормально. Хмыкнув, я практически рефлекторно выдал знак “быстро”. В руке появился водяной меч.
Разделившись на две копии за миг до ускорения, я просто пронёсся над головами синюшных, в мгновение ока лишив и раскромсав оные головы у большинства из них. Ещё одно ускорение двух копий, несколько молний, усиленных кольцом с духом грома. Результат — я стою с одной стороны улицы. Передо мной старик-синюшник. За ним — толпа людей, за которой скалится проявившися Шак’чи. А вокруг ещё и валяются трупы. Вторая копия исчезла.
— Заткнитесь! — рявкаю, сопровождая слова быстрой серией молний, загрохотавших вокруг и ушедших в землю. Раньше я таких глупостей себе позволить не мог: маны мало было. Теперь возможность есть. Старик-синюшник ещё меньше вблизи был похож на человека. Зелёные глаза в центре имеют ярко-алый окрас. Конечности усохшие, через добротную ткань одежды в открытых местах видно пергаментную кожу. Скалится белёсыми зубами. При этом форма челюсти сильно отличается от человеческой. Впереди нижняя часть черепа слегка вытянулась и стала более массивной. Издалека не бросается в глаза, но вблизи очень заметно. Впрочем, скалится этот дед слегка растерянно. Он быстр, силён, но медленно начинает осознавать, что попал в западню. Я за несколько секунд прикончил три десятка его “друзей”. Он никуда не денется. — Ты, — киваю на старика, — за мной. И вы двое, — показываю пальцем на трясущихся “охотников”, которые недавно ещё стреляли в меня. Почему двое? А зачем мне оставшиеся? Надо будет — позову. А не надо — так зачем тащить?.. — Остальные — сесть на землю. И ждать тут. Если кто-то попробует сбежать… Он вас убьёт, — киваю в сторону Шак’чи.
Повернувшись к ближайшему дому, я просто зашёл внутрь. В воздухе повисло несколько светляков. Вскоре в проём вошли те, кого я позвал. Дурацкая лачуга. Потолок низкий, стены сложены из застывшей смеси глины, соломы и своеобразной “арматуры” из гибких ветвей. Дверей нет: вместо них дверная заслонка из соломы и прутьев. М-да. Но какой порядок! Стоило только силу показать, как все беспрекословно подчиняются!
— А теперь рассказывай, кто ты такой. И какого чёрта тут происходит. И зачем вы на меня напали, — перечислил я возникающие у меня в голове вопросы. Видя, что старик хочет сесть на пододвинутый охотниками грубый табурет, больше похожий на пенёк, я оттолкнул его, табурет, подальше телекинезом. — Садиться я не разрешал, — надменность в голос. Роль это для меня новая, но позиционировать себя надо правильно. Пока что я их просто ошеломил и впечатлил силой и готовностью вершить расправу. Теперь нужно закрепить эффект.
— Отчего напали — нет в том секрета, чародей, — заговорил старик слегка грубым голосом с характерной такой хрипотцой. В речи его чувствовалось тихое урчание, которое шло скорее не из горла даже, а из глубины тела. Необычный эффект, заставляющий чувствовать себя неуютно. — Пограбить богатого путника захотелось. Конь у тебя добротный был, сумки висели…
— Значит, ещё когда я проезжал по вашей деревеньке — увидели? Ясно. Так кто вы такие? Я впервые встречаю существ вроде тебя.
— Странно, что ты нас не узнал. В своё время твои собратья из Храма Тысячи нас много убивали.
— И всё же? — я решил не говорить пока о том, что я не из Храма.
— Имя таким, как я — ветале. Мы духи. Мы сильны, но не обладаем телами. Когда человек находится при смерти, мы занимаем его тело. Иногда старого хозяина подавляем, иногда — объединяемся. Я давно пришёл в эту деревню. Лет сорок назад. Тогда я был куда больше похож на человека. Стал старостой… Потом потихоньку начал помогать здешним объединиться с ветале.
— Ха… — интересная картинка. А охотнички, кстати, дрожат стоят. А вот старик спокоен. Значит, старостой стал? А потом начал потихоньку помогать плодиться своим соплеменникам. Понятно… А крестьяне… Что с них взять? Они бедные и замученые, только пока ты силён. Будешь слаб, так они хуже иных разбойников. И ограбят, и по кругу пустят, если с полом не повезёт, и работать заставят, словно раба… Ветале их не трогают. Даже жить помогают, когда срок истечёт. Судя по виду тех, кого я убил, ещё и молодость немного вернуть помогают… Хотя нет. Скорее — приводят тело к нормальному виду и форме. Человек может прекрасно выглядеть и чувствовать себя физически и в сорок лет, и старше. Но для тяжело работающих крестьян это уже близкое к старости время. Гм… Короче, объединились местные с нечистью, нападают на слабых путников, грабят их. А сами потом ещё этой же нечистью и обращаются. И продолжается это уже долго. Поколение смениться успело.
— И есть вам надо особую пищу, не так ли?
— Если вселяться в давно мёртвое тело, то да. Там жизни нет. И духа старого хозяина — тоже. А так — можно и обычной едой питаться. Только и кровь нужна. Не обязательно людская, но она лучшая, — степенно ответил старик.
— Что-то уж больно легко ты мне всё рассказываешь?.. — усомнился я.
— Слушали мы тут, что ослабел Храм. Что брахманов мало осталось. Оттого я сразу десяток новеньких обратил. Не до нас сейчас вашим-то. Ещё бы лет пять-десять, и мы бы ушли в городок соседний. Или ещё куда. Много нас стало. Ан нет — ложные слухи пошли. Если брахман один может на юг от Храма ехать, то не оскудела Тысяча. Ты убил уже многих, брахман. Нечего мне отнекиваться: не те силы у меня. Буду рыпаться — ты и других убивать станешь. Не так ли?..
— Именно, — хмыкаю я. — Сколько ещё здесь таких, как ты?
— Ни одного. Ты всех уби… — послышался хруст. Один из охотников упал со сломанной телекинезом шеей.
— Ложь, — усмехнулся я, смотря на синюшника. — А теперь правду. Соврёшь ещё раз… Здесь много людей, не так ли?..
— Трое были. Но они давно уже убежали. Не догнать их тебе… — сжал кулаки старик.
— Ясно, — брезгливо морщусь. — Сколько здесь у вас пленных?
— Вчера последний умер…
— Гм… Ты не солгал. Но и правдой твои слова не являются… Что-то не так…
— Вчера последнЯЯ умерла, — уточнил он.
— Ясно. Лучше не говори мне, как именно. Не хочу знать, — кривлюсь. — Ты… — поворачиваю голову к охотнику, который стоит позади старика ни жив ни мёртв молодой ещё парень лет семнадцати. Даже не горожанин. Трясётся. Ну да — как героически грабить и убивать, так первый. А как попал под каток большей силы… Хотя — точно не мне об этом говорить. — О том, что тут творилось, я сообщу в Храм. Вашу судьбу решит Раджа. Или его советники. Попробуете убежать — каждого найдём и скормим джунуюдха, — среди простого неграмотного населения джунуюдха были чуть ли не демонами в человеческом обличии. Какие только байки про них ни ходили. Вон, как пацан затрясся. — Выберите нового старосту. Если вернутся сбежавшие ветале, то лучше их убейте. Синюшные головы могут стать весомым аргументом в ваше прощение. А ты… — рывок с помощью знака быстро к “старосте”, и моя рука мягко опускается ему на грудь. Он даже реагировать ещё не начал, как его тело разорвало в кровавую кашу, которую разбрызгало по помещению. Не попало лишь на меня: активированный в последний момент водяной доспех не позволил пройти чрез себя этой дряни.
