Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Объект а поддерживает иную свою сторону, фантазм, задающий символическую позицию субъекта. Объект и субъект – «два остатка одного и того же процесса, или даже две стороны одного остатка, понимаемого либо в модальности формы (субъект), либо в модальности содержания, „материи“ (объект): а – это „материя“ субъекта как пустой формы»[18]. Объект а – остаток от символизации, не просто соотносящийся с субъектом, предписывающий его позицию в отношении Другого, но остающийся при этом с ним, с субъектом, несоизмеримым.

Вначале было двое и еще объект а

Объект а не один. Вообще, концептуализация этого объекта Лаканом весьма интересна. Можно сказать, начинается она с двойника, и к этой изначальной фигуре мы вскоре обратимся. Поначалу, в 1950-е годы, объект а – это другой как объект, то есть объект а возникает как производное ключевой для стадии зеркала фигуры другого [autre]. Вскоре, помимо своего воображаемого измерения, объект этот обретает у Лакана значение объекта – причины желания, и в такой перспективе он, этот объект, устанавливает связь с символическим порядком. В 1960-е годы у объекта а появляется еще одно значение, на сей раз – от регистра реального: это – частичный объект, не перестающий не выписываться в символическом, связанный не с желанием, а с влечением и избыточным наслаждением. Объект а, согласно Младену Долару, – та точка, вокруг которой вращается весь психоаналитический словарь.

Объект а не один. Он может быть объектом причиной желания. Он может быть объектом влечения.

В свою очередь, объект а как объект влечения – тоже не один. Лакан называет четыре принципиальных влечения – оральное, анальное, голосовое, скопическое, и четыре соответствующих им объекта – грудь, кал, голос, взгляд. Анализируя взгляд, Младен Долар, что предсказуемо, обращается к кинематографу Хичкока, ведь именно там «взгляд стал пружиной и главным объектом саспенса»[19]. Особенного аналитического и критического внимания заслуживает в этом отношении «Окно во двор», фильм, который не только выстроен на детальной проработке визуального пространства, территории глаза и взгляда, но и одновременно являет собой «иллюстративное приложение к Бентаму и Фуко»[20].

В своем анализе кинематографа Хичкока Долар отмечает фундаментальный характер фигуры удвоения. Примером ему служит кинофильм «Тень сомнения». Принципиальная мысль заключается в том, что «всякая двойственность основывается на чем-то третьем»[21], и этот третий элемент одновременно включен в зеркальные отношения и исключен из них. Лакан вводит в стадию зеркала третий элемент. Им может стать Другой (Мать), им может стать объект а. Вот что об этом пишет Младен Долар:

В результате удвоения происходит отсечение от существа некоторой, наиболее ценной, части, представляющей собой непосредственное самобытие наслаждения, jouissance. Это то, что Лакан назовет объектом а и позже привнесет в свою раннюю теорию стадии зеркала: объект a как раз и является той утраченной частью, которую невозможно увидеть в зеркале, «незеркальной» частью субъекта, которая не может быть отражена. На самом элементарном уровне зеркало уже предполагает расщепление между воображаемым и реальным: получить доступ к воображаемой реальности, тому миру, в котором субъект способен найти и признать себя, можно только ценой утраты, «выпадения» объекта а[22].

Удвоение фундаментально для субъективации в связи со стадией зеркала. И к вопросу удвоения, двойника, двух мы чуть позже вернемся. А сейчас скажем о скопическом объекте, о взгляде. Младен Долар отмечает, что оптическая метафорика буквально пронизывает историю западной философии: рефлексия, субъект, я, познание, теория, истина – все связано с полем зрения. Буквально получается, что знать – значит видеть. Глаз «является символом субъекта» и «наука основывается на сведении субъекта к глазу»[23]. Таково господство оптикоцентризма, который время от времени влияет и на, казалось бы, далекого от скопического поля Фрейда. В «Толковании сновидений» он прибегает в описании строения психического аппарата к образу подзорной трубы, главное в которой – пустое пространство между линзами. Глаз и взгляд конституируют господствующие представления о субъекте и объекте, о субъекте и бытии. Лакан противопоставляет – вместе с Гегелем – возможности непосредственного взгляда преломление, анаморфозу. Теория зеркала, которую Лакан формулирует в 1930-е годы и продолжает развивать в 1950-е, претерпевает все большие изменения, становится все сложнее. Встреча с собой в зеркале отнюдь не проста.

Двоение в зеркале

В этой встрече рождаются двое, происходит рождение себя по образу и подобию другого. Этот маленький другой – autre, объект а, двойник. Собственное я формируется через другого. Этот процесс рождения описывает Фрейд, и его соображения в течение многих лет развиваются Лаканом, в том числе через диалектику Гегеля. Лакан отмечает множество различных аспектов зеркальной фазы, главным образом вслед за Фрейдом, необходимость и конститутивный для будущего субъекта характер нарциссизма.

Эротическая сторона возникновения собственного я, разумеется, в центре истории нарциссизма, и все о ней помнят, ведь Нарцисс это в первую очередь – влюбленный, однако не менее важна и агрессивная составляющая нарциссизма. Агрессивность неизбежна в силу того, что другой, двойник, владеет моим образом. Другой – господин моего собственного я. Нарциссическое или, иначе, воображаемое отчуждение – очаг агрессивности и смерти.

Возвращенный из зеркала взгляд встречается с ликованием, но и со страхом и ужасом. Эта амбивалентность, восторг и чувство жути неотвратимо напоминают о двойнике. Он – парадигматическая фигура жуткого. Двойник производит эффект чужеродной близости, избыточной интимности, ведь он служит напоминаем о моем собственном я как образе, от меня всегда уже отчужденном.

Младен Долар отмечает в зеркальной фазе важную для понимания будущего процесса субъективации деталь – петлю во времени, которая производит конститутивное для инстанции я расщепление между глазом и взглядом:

Имеет место странная петля времени, в которой субъект становится тем, кем он, по собственному признанию, всегда и был. В самом центре этой мифической ситуации находится, конечно же, взгляд[24].

Еще один аспект отношений с другим, на который обращает внимание Младен Долар, это – конститутивная утрата, которую несет в себе нарциссизм. Чтобы прояснить этот момент, он обращается к пророчеству, данному Нарциссу Тересием: если он не увидит своего лица, то доживет до преклонного возраста. Здесь можно сделать следующий вывод:

Существует некое незнание, необходимое неведение, которое кажется условием долгой и счастливой жизни или просто жизни, – некая основополагающая утрата, которую должен вынести каждый[25].

Итак, нарциссизм – не только нераспознавание [méconnaissance], путаница между собой и другим, но и структурная утрата, таящаяся за «полнотой» и «целостностью». Нарциссизм, который мы привыкли, вслед за Лаканом, соотносить с иллюзиями полноты, единства, целостности, несет в себе расщепление. Расщепление являет призрак кастрации:

…когда я узнаю себя в зеркале, уже слишком поздно. Имеет место расщепление: я не могу узнать себя и в то же самое время быть самим собой. С узнаванием я уже утратил то, что можно было бы назвать «самобытием», непосредственным совпадением меня самого в моем бытии и наслаждения <…> Зеркальный двойник сразу же вводит измерение кастрации – само удвоение, уже в своей минимальной форме, предполагает кастрацию[26].

вернуться

18

Žižek S. Tarrying with the Negative. Р. 21–22.

вернуться

19

Долар М. Зритель, который слишком много знал. С. 127. Конечно, можно подумать, что обращение психоаналитиков к Хичкоку просто неотвратимо. Но стоит заметить и то, что Младен Долар, Славой Жижек и их коллеги возвращают вытесненного в теоретическом плане Эрнста Любича (См.: Lubitsch Can’t Wait).

вернуться

20

Долар М. Отец, который не умер окончательно. С. 133.

вернуться

21

Долар М. Объекты Хичкока. С. 27.

вернуться

22

Dolar M. Otto Rank und der Doppelgänger. P. 125–126.

вернуться

23

Лакан Ж. Семинары. Книга 1. С. 109. Эта доминанта взгляда, разумеется, прекрасно прослеживается и в истории философии, начиная с Платона: «Деррида превосходно определил платоновский проект как „фоноцентризм“, привилегированное положение голоса в его ничем не омраченном присутствии по отношению к письму, к отпечатку и т. п. (а за Платоном последовала вся история западной метафизики). Но разумеется, тема голоса у Платона довольна маргинальна, по сравнению с вездесущим присутствием темы зрения, правильных (надлежащих) способов видеть (ср. притчу о пещере и т. п.), со всеми метафорическими присущими им измерениями, поэтому попытка Платона могла бы более адекватно быть описана как „окулоцентризм“» (Долар М. Анаморфоза. С. 171).

вернуться

24

Долар М. С первого взгляда. С. 26.

вернуться

25

Там же. С. 32.

вернуться

26

Там же.

3
{"b":"671273","o":1}