“А теперь, печатай: «Гомосексуализм – это самое лучшее прикрытие для агента.»”
Naked Lunch
1
В один совсем не прекрасный день я вынужден был признать, что женщины меня не волнуют. Впрочем, нет. Не так. Попробую выразиться иначе. Что к обычным здоровым женщинам, счастливым обладательницам отличных фигур, приличного размера бюста, длинных ног и супер-наружности как на обложке… этого… ну как его?.. Ладно, не суть. Ну вот, опять сбился. В общем, я собирался сказать, что к женщинам, которые придерживались традиционной ориентации в плане выбора партнёра у меня просто-напросто отсутствует интерес. Основной инстинкт. Что не тянет к ним почему-то. Вот нисколечко не влечёт! Никакого либидо нет. К сожалению. Весь день был испорчен. Вот с него-то, с того самого дня, когда я осознал всё насчёт женщин и началась эта история про лесбиянку Алису.
Это было форменным помешательством. Одержимостью и безумием! Это было нечто вроде педераста в обратную сторону. Наверное, задрочился я на лесбийском порно. Причём буквально. Также буквально “тема” навсегда превратилась в больную тему. И не только в сексуальном плане. Нет, с того момента это был общий принцип. Встречал симпатичную или даже красивую женщину – в метро, в магазине, на панели, да где угодно! – и всякий раз определял эту её привлекательность не чувственной стороной, а исключительно деятельностью мозга. Да, положим красивая, ну и что дальше? Что?
Поясню: под воздействием независящих друг от друга факторов у меня сформировался комплекс. Появились помехи, мешающие мне воспринимать женщину адекватно, то есть именно как женщину, сексуальный объект если, конечно, женщина эта не была в "теме" и не приводила одним только этим в восторг. В голове регулярно сменялись будоражащие картины, напрямую влияющие на устойчивость сексуального энтузиазма. От всего этого калейдоскопа образов деваться мне было некуда, я мечтал об одном: отключиться бы на мгновение от того, кто представлял себе это, думал об этом, видел во сне… Ну или взять навязчивые образы под контроль душевной цензуры. Либо то, либо другое.
Иногда мне хотелось стать другим человеком. Не собой, а кем-то ещё – и совсем неважно парнем ли, девушкой. Главное, чтобы эти проблемы не были им знакомы. Я сделался пленником своей развратной натуры. И у меня никогда не получилось бы осуществить свои планы и приобщиться к одной из сцен в теле (в лице, образе, личности, “аватаре”) любой из занятых там участниц. Очень возможно, что в этом и заключалась трагедия моей (половой) жизни.
Но при всём при этом я не причислял себя к гомосексуалам. Женщины оставались для меня заманчивыми и желанными существами, однако лишь в том случае если я был заранее уверен, что они имели хотя бы однократный сексуальный опыт с другой представительницей своего пола. И чем богаче, насыщенней, глубже, проникновеннее был этот опыт, чем дольше они находились в “тематических” отношениях, тем ярче, жарче, сильней и опасней разгорался этот пожар у меня внутри.
Мне требовалось доказательство. Мне должно было быть заведомо известно об её предпочтениях, иначе я просто не сумел бы подняться. В смысле желания. Письменное подтверждение от независимого свидетеля. Справка от сексопатолога. Фотографическая демонстрация именного влагалища с отпечатком губной помады прямо на половых губах. Если провести аналогию с педофилом, то его тоже едва ли устроила эмансипированная подделка с бантиками и в белых носочках. Психологический аспект, задающий нужное направление нервному импульсу и способствующий расцветанию (нарастанию и укреплению) эрекции. Словом, полюбить я мог только такую женщину, девушку.
Я стремился быть со 100% лесбиянкой, хотя такая никогда не подпустила бы к себе такого как я или больше чем я. Были уже прецеденты. Разве в качестве друга, подруги… Правда, быть "подругой" охоты у меня совсем не было.
Изобразить мои терзания трудно. Впрочем, “бучам” они, вероятно, известны. Мне понравилось бы роль настоящей девушки. Здесь я полностью разделял метания этих толстых мужеподобных кикимор пародирующих мужчин и вступающих в половую связь лишь в той интерпретации, которая, по их мнению, максимально приближена к сильной половине человечества, хотя по совести не иначе как карикатурой такое поведение не назовёшь. С такими как они, конечно, я бы никогда не лёг, чего уж говорить о нормальных мужчинах.
Кстати, отнюдь не каждая лесбиянка способна увлечься мужчиной, однако и не всякий мужчина заинтересуется лесбиянкой. Почти всегда все наши представления о них складываются из постановочной порно продукции, а появление мужеподобных “бучей” со сладеньким ярлычком погружает в диссонанс. И тут даже не знаешь, на что неприятней смотреть: на двух гомосексуальных женщин или на двух гомосексуальных мужчин.
Впрочем, я благодарен “бучихам”. Они были на моей стороне. Понимали меня. Во всяком случае, поняли бы, наверное… Хотя у них шансов все равно гораздо больше моего. Поэтому мне обидно почти до слёз если и без того незавидное положение усугубляется внешностью. Ведь снаружи я довольно красивый молодой человек. Идеальное соотношение роста и веса обусловлено изрядной физической силой совместно с мыслью. Все пропорции соблюдены, меня на протяжении девяти месяцев собирали настоящие мастера, рассчитывали по формуле. Нет, правда, досадно! Я вообще ни что и не надеялся бы в противном случае и не получил такое вот отклонение, понуждающее отказывать, а ещё точнее вовсе не замечать, правильно сориентированных женщин и интересоваться исключительно лесбиянками. А с ними у меня в принципе ничего интересного быть не могло.
Зато я в лёгкую завоёвывал внимание секс-меньшинств, побуждая последних на развратные действия. Ведь задница у меня просто отменная! И чтобы духовно приобщится к волнующей меня “теме” я, вопреки своим убеждениям, отважился переспать с парнем. Сработало подсознание. Впрочем, была и ещё одна подоплёка получения дополнительного сексуального опыта. Одиночество затягивало как трясина. Лет до пятнадцати я оставался хроническим девственником. Причём, совершенно беспринципным девственником. Вот так. До чего же смешно и грязно выглядел этот эксперимент! Не помогло даже обоюдное переодевание в женское бельё – в нём, кстати, было ещё омерзительнее, нежели без этого маскарада – а добрые соседские, почти родственные отношения с “партнёром”, нянчившим и державшим когда-то меня руках, и впоследствии совратившего, безнадёжно испортились. С другой стороны, интимная связь для меня почему-то всегда была гораздо крепче и значительнее родственных уз. Это навсегда, то есть в моём понимании быть ещё ближе друг к другу попросту невозможно. Однако, вскоре я просто не мог выносить его что, кстати, отнюдь не мешало мне бессрочно брать у него в долг деньги. Ну и не возвращать их, конечно.
Вместе с этим раскрылась склонность к подвигу. Я понял – не сказал, не заявил во всеуслышание в рамках пиара, нет! я именно про себя это понял – что я больше чем кто-либо другой способен на храбрый, мужской поступок, поскольку от меня этого поступка ожидаешь меньше всего на свете. Допускаю, есть что-то, чего я никогда не сделал бы ради себя, а вот совершить какое-то действие во благо другого человека – это запросто. Плёвое дело! А под наркотиками особенно, тут вообще говорить не о чем. Я всегда преподносил себе сюрпризы. Причём, довольно дикие штучки! И поэтому передо мной открывались громадные перспективы. Скажу так: в жизни всегда есть место подвигу. Ну а в половой жизни – тем более.
И я каждую ночь совершал подвиг. Из-за огромного сексуального притяжения сосед разделял мои странные увлечения и в шутку называл извращенцем. С последним, кстати, я был категорически не согласен. Волос на теле у меня тогда не было и в этой связи извращенцем с волосатыми ногами, ягодицами и бородой, выглядел только он один. Тем более, работал клоуном в цирке. (Стоп! Или не в цирке? Или в закусочной “Макдональдс”? Я ничего не путаю? Как бы там ни было, он очень любил детей!) Меня же можно было причислить к категории извращенцев, потому лишь, что я с ним спал. Так что, наверное, мой первый – и последний – мужчина оказался не так уж неправ в эпитете. Но он прощал мне мои слабости. “Малыш” – так он называл меня, и из его уст это звучало так противно, так ласково, что, в конце концов, я не выдержал. От этого прозвища у меня всякий раз создавалось ощущение, будто бы я переел конфет, и я начал отказывать ему в минете. Закормил он меня собой. Не желая посылать его в задницу – чем он не преминул бы тут же воспользоваться – я ушёл от своего “парня” (как я в ответ называл его) спокойно, без ругани. Мы же интеллигентные люди – рассудил я и в раскоряку отправился к себе домой.
