И можно было теперь ликовать, осталось ликовать, и он пошёл в то самое место, где ангелы любили между собой ликовать, и он ликовал вместе с ними, устраивая лики над головой, выделывая из рук. Старая рутина сидела там, старуха, битком набитые виды, и синяя будда, которую он ловил на внутреннего червя, свернутого в бесконечность как знак. Под кустом бегали многие ножки, но тел самих не было, и что-то росло – то ли мох, то ли это нарастали мурашки, и всё было как мурашки. Ангел – чистейшей фантазии выдумка. Философ – это выдумка. На скалах сидели птичьи щёки. Он смотрел на себя через ангелов, и он не видел себя, но ангелы продолжали прибывать.

– Ты, ангел, помоги! – крикнул он невидимому существу.

И что-то говорило с ним. Бреннур – ангел подержал это слово внутри и протянул человеку совет: неси его старому смотрителю, и Гилберт побежал, и там сидел укоснительный человек, прямо на башне, он говорил: придумай другую концовку, измени, измени очевидный финал. Если провалишь – никогда уже больше не попадёшь на материк, и всё это сотрётся у тебя в голове. Согласен ли ты победить?

– Я не могу отказаться. Я должен победить.

И старец протянул ему слово, превращенное в заклинание.

И мастер взваливал стеклянное бремя на плечо и нёс в просторную тёмную комнату, и нервы тряслись, и руки, куда бы положить руки? Пошёл в ванную и вымылся, съедая волосами шампунь, потом вернулся к печи, прошёл мимо мастерской, и там к нему что-то прижалось – болезнь хотела прижаться, но он оттолкнул её. Спал или стоял у огня. Кажется, покачивался. Стены восставали изгибами, кривой потолок, затопивший окно, и можно ли выпить окно? Что-то, напоминающее бред.

Всё было хорошо – сперва всё было хорошо, но потом силы начали уходить. Это просто мелькнуло в виде предупреждения, мелкие катышки желаний были сметены, всё стало гладким, и везде были птицы, но слабость не хотела уходить. Тонкий ознобный смех вселялся в него, и он звенел как больное знамение, ходил за порог и высмеивал овцу. Малые твари садились на его слабость, как стеклянные короли, и пировали там. Руки обвисли тяжёлыми проводами, руки горели, плечи заходили в тупик – слабость продолжала наступать, и эти страшные-страшные дни: каждое движение причиняло нестерпимую боль, видимо, слабость была как симптом, но самое противное – это тяжесть, которая росла в переносице лба.

Снова и снова он обрушивался на стеклянные листы, надеясь, что ожившая птица родится в его руках, но птица являлась погибшей, как тонкая хрустальная культура была погибшей, и где же скрывался пилотолог? Все эти выкрики из стекла, словно выстрелы. И как они покусились на самое дорогое, как эти люди посмели его отвратить? Рутина как увеличительное стекло: он чувствовал себя машиной, птицы больше не были одухотворены, они не умели летать. Есть то, что невозможно сделать автоматически, оно требует жизни, и Виргус-машина встала на закрытые пути: перекошенные головы, вывернутые клювы, опавшие крылья – вот то, как проявлялось его мастерство, и всё, что теперь он хотел, – сдать этих чёртовых птиц, вернуть свою нормальную жизнь. И мог ли он вернуть?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.