Отряд арестантов следует по улице Патерос. Доминго, надзиратель, сопровождает их, держа в руке огромный кнут. С ним несколько сторожей и солдат. Узники прикованы друг к другу парами, цепи колодок немного опущены, чтобы дать им возможность передвигаться. При такой системе нет надобности в многочисленной страже.

Плиты сняли, открыв канаву, наполненную вонючей грязью. Около нее свалены всевозможные орудия для чистки и лопаты. Доминго приказывает арестантам приниматься за работу. Отказ или непослушание немыслимы, даже простое промедление наказывается ударом кнута или ружейного приклада. Кернею и Крису Року поневоле приходится следовать примеру остальных. Но никто не приступает к работе с таким отвращением, как техасец. Он потрясает в воздухе лопатой с таким угрожающим видом, точно хочет размозжить ею голову ближайшему солдату.

— Проклятие! — восклицает он. — Хоть ты, подлец, и не виноват, но я с наслаждением рассек бы твою башку! Ах, почему я не в Техасе! Не пощадил бы я тогда ни одного встречного мексиканца!

Солдат не понял ни одного слова, но вид Криса Рока был так страшен, что он невольно отступил, и выражение его испуганного лица было настолько глупо, что техасец не смог удержаться от смеха. Поначалу работа довольно сносная. Выгребая обильную грязь, не приходится спускаться в канаву. Однако вскоре на дне канавы обнаруживается густая масса, выгрести которую возможно, лишь спустившись в нее, что и приказано сделать подневольным работникам. Это варварство, достойное дикарей!

Некоторые спускаются осторожно, погружаясь по пояс в грязь. Другие так долго собираются с духом, что Доминго приходится пустить в дело кнут. Из каждой скованной пары в канаву обязан сойти один. Несмотря на отвращение, испытываемое Крисом Роком к карлику, он все же не желает, чтобы тот утонул или задохнулся в нечистотах, и потому решительно спускается сам. Он погружается в грязь до бедер. Края канавы доходят ему до шеи, тогда как у других голова едва видна над поверхностью мостовой.

Ни Керней, ни Ривас еще не спустились. Как бы ни показалось это странным, но они чувствовали друг к другу симпатию и теперь спорили, кому спуститься на дно. Каждый, желая избавить товарища от этой муки, брал ужасную повинность на себя. Их пререкания, однако, прервал тюремщик. Схватив Риваса за плечо, он почти столкнул его в канаву. Если бы здесь оказался Сантандер, он заставил бы, конечно, спуститься в грязь Кернея, но тюремщик, помня дерзости, сказанные Руперто полковнику, выбрал его.

Работа подвигается. Одни арестанты выбрасывают грязь из канавы на улицу, другие уминают ее лопатами, чтобы не растекалась, — отвратительный, унижающий человеческое достоинство труд!