– Она удобнее, – пожала плечами девушка.

Здесь, в Ранко, особо не возмущались подобным переодеванием. Но дедушка Куён считал, что не пристало женщине вмешиваться в занятия мужчин. И постоянно ворчал, что внучка пропадает на псарне вместо того, чтобы готовиться стать хорошей женой.

– А он до сих пор ворчит, – рассмеялась девушка моим воспоминаниям. – Правда, постоянно спрашивает, как дела!

– И как они?

– Вот!

Она махнула рукой. В комнату, неслышно ступая ногами в белых носках, вошел… ёнмино? Я смотрела на его одежду, но не находила знаков покровителя.

Юноша поклонился и протянул Куён поднос со свитками. Молча.

Я смотрела на них и веселилась. Ёнмино выглядел старше девушки лет на пять и при этом слушался беспрекословно. Ёнмино! Мою Куён! Однако!

– Кто ты? Кто твой ёнмиран?

– Ланху приветствует госпожу Мастера над собаками и выражает свое почтение!

За положенной формулой последовал предписанный этикетом земной поклон. Так ученик кланяется учителю. Но… я этого юношу не знала.

– Кто твой ёнмиран? И почему ты называешь меня своим Мастером?

– Его величество лично избрал для обучения нескольких молодых дворян, – парень выпрямился, но с колен не встал. В голосе слышалась гордость. – Он избавил меня от знаков господина, дабы ничто не отвлекало…

От высокопарного, «дворцового» слога челюсти свело. Куён тихонько хихикала, наблюдая со стороны.

– А ну, потрудись и объясни, что здесь происходит? Что за ученик, о котором я знать не знаю, ведать не ведаю?

Смех прекратился. Девушка сложила руки на животе и почтительным голосом сообщила:

– Его величество избрал нескольких ёнмино, дабы они прошли обучение и получили собак. Государь и Хансо-ран решили, что подобный отряд будет полезен для будущего Ранко.

Опять Хансо-ран. Чтобы скрыть слезы, пришлось отвернуться.

– Мне нужно переодеться. Потом идем в питомник. Записи просмотрю позже.

Куён явилась вовремя: работа – лучшее лекарство от разбитого сердца. Загрузить тело и голову так, чтобы отключаться, едва добравшись до кровати. Устать так, чтобы не было желания думать… А потом на помощь придет милосердное время.

– Отнести все в кабинет?

Куён знала, что делать. Я уже отвыкла от такого: с той поры, как ранили Линен, приходилось сживаться с новыми служанками и все им объяснять.

Но основную задачу они знали хорошо.

Едва вошла в спальню, как ко мне подступили с влажными полотенцами и чистой одеждой.

– Спасибо, дальше я сама!

Они замерли, нерешительно переглядываясь. Пришлось повторить. Выходили медленно, словно боясь, что передумаю, позову обратно. Но мне требовалось несколько минут полного одиночества.

Потратила их, свернувшись на кровати клубочком. Слезы текли рекой, а закушенный угол одеяла не позволял рыданиям вырваться наружу. Успокоилась, только когда голова стала напоминать большой и звонкий колокол.

Холодная вода освежила, немного привела в чувство. И мужская одежда, украшенная вышивкой, показалась привычной. Выдохнув, вышла в коридор.

Снаружи уже ждали. Служанки было двинулись следом, но, заметив, что я недовольна, Куён отправила их обратно.

– Спасибо.

Девушка хитро улыбнулась в ответ и шикнула на Ланху, который подошел слишком близко:

– Имей почтение! Ты даже не ёнмиран!

Парень испуганно отпрянул, бормоча извинения. А я… рассмеялась. Хохотала так, что голова закружилась. А Куён испугалась:

– Учитель! Что с вами?

– На сколько лет он старше тебя? – я, наконец, отдышалась.

– На пять. А что?

Смеха сдержать не удалось. Ситуация для этого мира совершенно анекдотичная: дворянин подчиняется простолюдинке!

Хотелось разобраться со всем немедленно, но я уже услышала повизгивания собак, четкие команды и лязг металла. Ворота распахнулись, и мы вошли в питомник.

Мое появление произвело такое же впечатление, как визит самого Императора. Все побросали дела и собрались на площадке за воротами. Стояли ровно, старшие – впереди, младшие – подальше. Те, кто возился с собаками, прибежали вместе с ними.

Куён с гордым видом оглядела всех и возвестила:

– Мастер над собаками вернулась!

Меня всегда поражала слаженность поклонов. Словно репетировали. Вот и теперь спины согнулись одновременно, и ритуальная фраза приветствия прозвучала четко, как в хоре. А потом вперед выступил Сунунг:

– Учитель, мы рады вашему возвращению.

– Благодарю! – нехитрая церемония растрогала до слез. – Спасибо за то, что сохранили питомник и собак!

Они поклонились еще раз и разошлись. Куён, дернув за рукав Ланху, испарилась. Ёнмино последовал за ней.

– Вертит им, как хочет!

– Держит парней в ежовых рукавицах! Вот кому-то жена достанется! – рассмеялся в ответ Сунунг.

– Парней? Так Ланху не один?

– Его величество прислал десятерых. Стараются, учатся… Мы их Куён доверили, она хорошо азы объясняет. И лениться не дает!

Так вот в чем причина! Я развеселилась, представляя описанную Сунунгом картинку.

– Сильно возмущались?

– До сих пор никак не смирятся. Мечтают, что вернувшийся Учитель исправит несправедливость.

– А что? Я могу…

В питомнике царил почти идеальный порядок. Земляной пол выметен, выгулы посыпаны свежим песком. В вольерах – чистота, доски пола хорошо выскоблены, будки крепкие…

– Потомство получали?

Я направилась в щенятник.

– Следуя вашему приказу, повязали пятерых сук. Одна осталась пустой. Две принесли по единственному щенку. Остальные…

В загоне играли малыши. Восемь пузатых, хорошо откормленных карапузов.

– Три и пять… Негусто… Наверное, плохо подобрали дни.

Для неопытных помощников это оказалось сложным.

– Надо было просто запереть вместе… Чай, не дураки, инстинкты еще работают, без вас бы справились. Куда?

Последнее относилось к Нюте. Она одним прыжком преодолела невысокую перегородку и затеяла возню с малышами. К счастью, сук-матерей в вольере не было.

– Роды прошли хорошо? И где еще двое?

– Подростки уже проходят начальное обучение. По полгода им. А насчет графика… Куён еще не принесла документы?

– Я их еще не смотрела. Ну, пошли дальше?

Видеть, как простые записи, оставленные на бамбуковых дощечках, сшитых в свитки, воплотились в жизнь, было… необычно. Окружающее казалось чудом. Мои наказы соблюдали буквально, до последней мелочи, до длины поводка, на котором выгуливали недопесков!

Настроение стремительно улучшалось. Работа позволила выбросить из головы лишние мысли, а дома можно будет закопаться в записи и окончательно забыть Хансо-рана хотя бы на эту ночь… Я уже предвкушала, как раскроются с легким стуком бамбуковые дощечки, как захрустит под пальцами пропитанная клеем шелковая бумага… И только трепещущий огонек свечи или масляной лампы составит мне компанию в ночной темноте.

– Госпожа!

От дум отвлек молодой, смелый голос.

Путь заступила десятка ёнмино. Они стояли, почтительно склонив головы и сложив на животе руки… Но глаза сверкали. Парни пришли требовать справедливости!

– Госпожа! – вперед выступил Ланху. – Его величество отправил нас обучаться искусству управления собаками. Вместо этого, мы вынуждены подчиняться сумасбродной девчонке! Ребенку!

Надо же! А я думала, он послушный!

Куён стояла чуть в стороне. А на лице читался неподдельный интерес – незадачливые подчиненный её не видели. Кажется, девочка догадывалась, что будет дальше. Эта хитрюга слишком хорошо меня знала.

– И вы недовольны? Ну что же…

Погонять парней по видам центральной нервной системы? Или… нет, Куён сама в этом путалась, чувствуя собак скорее интуитивно. Пожалуй…

Я повернулась к Ланху:

– Типы конституции. Быстро!

– Нежный, сухой, крепкий, грубый и сырой… – отбарабанил он как по написанному.

– Какой вид высшей нервной деятельности соответствуют грубому типу конституции? – Тут же, без перерыва, спросила у стоящего сразу за Ланху.