– Хансо! Твоя очередь!

– Да.

Он словно от сна очнулся. Плотно сжатые губы, в лице – ни кровинки. И этот взгляд, полный боли.

В груди заныло. Захотелось подойти, обнять, успокоить… Но пучок из гладко зачесанных волос останавливал вернее крепостных стен.

– Так!

Ладонь Императора ударила о столешницу. Посуда жалобно звякнула.

– Мне надоела ваша игра в гляделки. Как дети, честное слово! В общем, так, вот вам мой указ!

Пришлось встать. Хорошо, что это не зал советов, там требовалось еще и склонить колено, принимая императорскую волю.

– Я сейчас запру вас здесь до тех пор, пока не разберетесь между собой. Смотреть на постные лица – еще то удовольствие.

И, выполняя угрозу, Ёншин вышел. Деревянная перегородка чуть-чуть заглушила приказ: не выпускать ёнмирана и Мастера над собаками до особого распоряжения.

Мы стояли друг напротив друга и не смели поднять глаз. Я чувствовала себя идиоткой. И очень злилась. На Императора, на Хансо-рана и на неведомую мне женщину, которая теперь имела полное право назвать его своим мужчиной. Но больше всего проклинала собственную судьбу: она сначала лишила меня Родины, а теперь отняла и любимого. А самое противное, что здесь, в этом мире, меня не поймут – в Ранко практиковалось многоженство.

– Стелла!

Я отшатнулась от протянутых рук.

– Да что с тобой? Что случилось?

А я смотрела на его прическу и не знала, что ответить.

– Из-за этого? – Хансо-ран прикоснулся к пучку на голове. – Из-за того, что женился, да? Ну ты меня и напугала.

Смех, в котором слышалось облегчение и искренняя радость, полоснул по сердцу ударом острого ножа. И я снова отступила, уклонившись от объятий.

– Стелла! – смех захлебнулся. – Да объясни же! Ты что, ревнуешь? Обиделась? Глупая! Какая разница, какая жена по счету, если мы вместе?

– Боюсь, я вообще не смогу стать твоей женой. Ни первой, ни второй. Ни, тем более, наложницей.

– Да почему? – ёнмиран действительно не понимал. – Боишься Туанти? Она хорошая девушка и нам не помешает!

– И ты… так спокойно переступишь через её чувства?

Я изучала обычаи. Многоженство не стало сюрпризом. Но о том, что мой Хансо может вот так отзываться о женщине, которая стала его супругой?

– Она знала, на что шла. Договорные браки редко бывают счастливыми. Но я постараюсь, чтобы она ни в чем не знала нужды. Это долг мужа.

– Ты не любишь её, – оставалось только пожалеть бедняжку.

– Нет, – легко согласился Хансо-ран. – Люблю я тебя. А её – уважаю. Прости, что не смог жениться сперва на тебе. Родители настояли, чтобы в мой дом сначала вошла Туанти.

– А потом приводи кого хочешь? Хоть хромую козу? – горько поинтересовалась я.

Хансо вскинулся отрицать, но стих. Не умел он этого – доказывать свою правоту. Потому что редко ошибался.

– Ты же знаешь заповеди ёнмиранов! «Верность государю. Разборчивость при убийстве. Искренность с друзьями…»

– Почтительность к родителям! – закончила я за него.

Хансо-ран не лгал. Если старшие в семье приказали, выбора не оставалось.

– Помнишь, я рассказывала тебе о моем мире? О людях? О традициях?

Горько было видеть, как сползает с его лица ласковая, чуть снисходительная улыбка. Так относятся, к детям когда они чего-то не понимают. Но теперь ошибся сам Хансо-ран.

– Ты… это серьезно? Хочешь сказать…

– Я принадлежу к народу, в котором женщины не делят своих мужей с другими.

– Но ты сейчас в нашем мире! Вот и живи по нашим законам!

– Нет, – пришлось собрать всю волю, чтобы не закричать, не затопать ногами, не кинуться на Хансо с кулаками. – Я никогда не смогу делить с кем-то… – захотелось сказать «тебя», – …своего мужчину. Вот такая… собственница.

По местным меркам это считалось грехом. Женщина не смеет ревновать своего мужа к другим супругам или наложницам! Но… мне-то что до того? Чужачка, я с самого начала не вписывалась в каноны.

– Я что-нибудь придумаю!

Хансо-ран не желал сдаваться. Как мне нравилась эта его черта! Сердце зашлось болью. Казалось, оно кровоточит и вот-вот остановится обессилев. И как же этого хотелось!

Но ёнмиран не замечал. Стоял напротив и не видел, как я буквально умираю от боли!

– Стелла, знаю, что ты упрямая и всегда добиваешься своего. Но все же подожди немного! Совсем чуть-чуть. Я вымолю у родителей разрешение на развод! Попрошу Императора… Он не откажет, не сможет. Лоб разобью в поклонах, если это понадобится…

Я смотрела и не узнавала. Это мой Хансо-ран? Его словно подменили. Суетливый мальчишка, говорящий слишком много. Неужели все на самом деле так плохо, что он забыл о сдержанности, второй добродетели ёнмирана?

– Не надо.

– Я… Что?

Хансо услышал не сразу, а потом замер, боясь поверить.

– Ты… согласна?

– В этом нет никакого смысла. Хансо-ран, знаешь, как в моем мире называют женщин, которые уводят из семьи мужей? У вас такого и слова-то нет, – я усмехнулась, чтобы не дать волю слезам. Голос и так уже предательски подрагивал.

– Да какое мне дело до твоего мира! – он закричал, и от удара содрогнулся золоченый столб, поддерживающий крышу.

Эмоции. Хансо-рана они переполняли не меньше, чем меня. Но обида окрашивала все в черный цвет. Бережно сохранять в душе осколки прошлого, беречь, лелеять… Чтобы отказаться? Забыть? Просто потому что тот, кто клялся любить и защищать, теперь велит принять чуждые обычаи. Перестать быть собой?

Только бы не расплакаться!

– Ты сделал свой выбор, Хансо-ран. Как и я – свой.

Пустота. Наверное, можно жить, если отрезали руку или ногу. Но что делать, когда забрали душу?

Нюта и Даша радовались встрече так, словно не виделись несколько дней. Я задержалась во дворе, чтобы хоть немного повозиться с ними. И тут же услышала испуганный возглас.

Служанка возмущалась, что пачкается нарядное платье.

– Собаки могут повредить украшения! А они дорогие!

– И что с того? – от неожиданности я попятилась.

А девушка завизжала – Даша клацнула зубами прямо возле моей руки, сжимающей мячик.

– Собака укусила госпожу!

Вопль поднял на ноги всех домочадцев: от простых слуг, до воинов, прошедших со мной Террах.

А мы с Дашей удивились.

Она с недоумением смотрела на переполох. А  Нюта, решив, что сейчас будет происходить что-то веселое, виляла хвостом так, что её немного заносило.

Успокоить всех оказалось нелегким делом. Меня крутили, вертели в разные стороны, стараясь найти следы покусов, и не находили.

– Простите, госпожа, – после кланялся управляющий. – Она новенькая, еще не знает всего. Я должен был ей все объяснить…

Пришлось успокаивать испуганную девушку:

– Если Даша кого-то укусит… последствия увидишь сразу. Пойдем в дом. День выдался тяжелым.

Довольные произошедшим собаки пыхтели рядом. Служанка старалась держаться от них подальше, и я в сотый раз пожалела, что рядом нет Линен. Она бы поняла. А если и нет, все равно встала бы на мою сторону! Да и собаки рядом с ней не нервничали.

– Учитель!

Задорный, звонкий голос. Я обернулась так, что подол юбки взметнулся и ветерок коснулся лодыжек.

– Куён!

Навстречу, улыбаясь, бежала девушка в мужской одежде.

Я обрадовалась. Даже не подозревала, как соскучилась по этому сорванцу. А еще… еще она могла отвлечь от тяжелых мыслей и заставить хоть ненадолго забыть о пустоте, поселившейся где-то глубоко в душе.

– Учитель, я так рада, что вы вернулись! – она низко поклонилась.

И тут же была атакована собаками. Нюта не выдержала первой, а Даша с охотой включилась в общую возню на полу.

Я дала им поздороваться. И отправила на место, когда смеющаяся Куён поднялась на ноги.

Она изменилась. Вытянулась, походка приобрела некоторую плавность. И во взгляде появилось что-то новое.

– Ты повзрослела! Уже не робкая девчушка.

Куён потупилась и залилась краской.

– Не смущайся! Вижу, ты теперь тоже носишь мужскую одежду?