Остров, день 5-й

– Ой, мамочки-и-и! Ой, Боженька мой! Мамочка-а-а! – вопила Анька, отойдя в сторонку от места происшествия и поминутно встряхивая руками, будто ее ладони было испачканы чем-то вязким, от чего можно было избавиться только этим способом. Но нет, ее руки были чисты, видимо, стряхивала она напряжение, а может, они просто тряслись.

Поликарповна роняла слезу, опираясь на Вовино плечо; того воротило от вида крови, вытекающей из остатков шеи, и выглядывающего оттуда позвоночника, потому он старался глядеть куда угодно, только не на труп. Макаронинку Дениса вообще стошнило, он едва успел добежать до ближайших кустов. Виктор на вид казался спокойным, но временами начинал нервно ощупывать бока когда-то привычным, но уже забытым жестом, как я догадываюсь, в поисках отсутствующей пачки сигарет. Я помню, он говорил как-то, что долгое время курил (вроде это было связано с нервной работой), но год назад бросил. Сан Саныч долго крестился, шепча молитву, потом и вовсе ушел, мотивируя это больным сердцем. Никто и не думал останавливать старика. Мы сами не знали, для чего тут стоим. Один Олег Владимирович развивал бурную деятельность: осматривал труп, следы животного, ходил кругами, что-то вынюхивая и высматривая, и сопровождал сие комментариями:

– Тело лежит на спине… Обе руки согнуты в локтях, левая покоится на животе… Ноги также до конца не выпрямлены… Вокруг тела наблюдаются следы крупной рептилии, предположительно, крокодила… К востоку и северу находятся джунгли, в одном месте проложена едва различимая тропа, на земле много сломанных веток и оборванных листьев… На западе от места происшествия расположено засеянное поле, на юге джунгли, не такие густые, выводящие на пляж… Повсюду кровь… Под ногтями ничего нет… Странно! – наконец высказал он свое мнение, разбавив мертвые факты.

– Что ж странного? – дернулся Витя и вновь полез за сигаретами. – Ах, черт! И закурить нечего! – Поняв, что обличил свою слабость, покраснел.

Не разгибаясь, Кожухов мотнул головой в сторону поля:

– Как нечего, вон целое поле конопли, – и вернулся мыслями к туловищу, над которым склонялся, продолжая его изучать.

– Конопли?! – прыснул тот в ответ. – Вы что, так шутите?

– Ни в коей мере. Это чистая конопля.

– Вот так-так… – пробормотал Виктор, очевидно, не зная, что еще можно в ответ на это сказать.

– Откуда вы знаете? – недоверчиво прищурился вернувшийся из кустов Денис.

Перерожденный полководец девятнадцатого столетия ничего не ответил, всецело поглотившись в свое любимое занятие – копаться в останках. То есть я доподлинно, конечно, не знала, что у него такое хобби, но то, что совершалось сейчас перед глазами, не оставляло сомнений в том, что это не впервые.

– Да что вы там делаете! – запищала Поликарповна, не выдержав. – Оставьте бедняжку в покое! Нужно вызвать сюда людей! Пусть они разбираются!

– Вызывайте, – отрывисто бросил ей Генерал.

– Я не знаю как! У меня нет телефона! У нас же их отобрали!

– Вот и я про что.

– Ну как? Есть же камеры! – Все молчали. – Что скажешь, Катя? – вдруг обратилась она ко мне. Наверно, оттого что я казалась более здравомыслящей в данный момент. Но это только казалось… Мысли путались, голова готовилась взорваться, да и в горле застрял ком. Девушку было очень жалко, что и говорить. А еще было сильно страшно. Когда видишь что-то такое, почему-то все время представляешь то себя на месте жертвы, то кого-то из близких. Эти ощущения усиливались час от часу, и я твердо произнесла:

– Пойдемте к ближайшей камере.

Та кинула на меня неприязненный взгляд и первая прошествовала к высокой пальме, на коей уединилась камера № 7. Причина такой неискоренимой ненависти кроилась, видимо, в том, что Любочка боялась, как бы бразды правления лагерем не перешли от нее ко мне, что было весьма и весьма глупо, так как бразды давным-давно держал в своих крепких, подчас смертоносных руках уважаемый и таинственный Олег Владимирович. Так что я ну никак не могла забрать у Бордовой то, чего у нее никогда не было, как бы ни старалась и если бы даже захотела.

Задирая головы кверху, мы стали громко кричать и махать руками.

– Эй, вы, слышите! – надрывалась Поликарповна. – Кто бы сейчас ни сидел по ту сторону, вызовите старших! У нас тут ЧП! Алле! Нужна помощь! Алле-о!!

– Помогите! – вторила я ей.

– Ну и чего вы добились этим? – остудил пыл двух орущих женщин уже отошедший от увиденного, оттого понаглевший Скелет.

– Теперь они знают, что у нас случилось, и прилетят! – огрызнулась Люба.

– А труп они не видели, можно подумать?

– Денис, камеры высоко, и мы не знаем, хорошее ли изображение получается в итоге. Может, им оттуда не видно, кто или что лежит на земле! Возможно, они пропустили нападение чудовища на Анну и теперь не могут понять, отчего мы тут стоим все.

– Чудовище пропустили, а вас заметят, да?

– Заткнись, пацан, – не выдержал Вова, который чаще остального любил помалкивать. Очевидно, Макаронинка не только во мне, Кожухове и Любаше вызывал чувство раздражения.

– Все равно это глупая затея, – пожал плечами тот и затих на некоторое время.

…Прошло три часа.

– Помогите! Помогите-е-е! – истошно вопил Денис перед камерой, перекрикивая даже Витю и Вована.

Теперь мы уже все столпились возле камеры, так как на ней загорелась кнопочка прямого включения. Мы предполагали, что камеры работают круглосуточно, но куда идет сигнал и не блокируется ли он где по дороге – на это ответить могли только крутые дяди, по чьему извращенному желанию десять человек здесь и очутились. Зато прямой эфир – единственный шанс достучаться до людей. Ведь вчера было голосование, вечером первую серию могли уже пустить в эфир, тогда по логике вещей федеральный канал уже должен начать передавать сигнал. Возможно, кто-то из зрителей не поверит в случившееся, посчитает очередным фарсом для повышения рейтинга программы, но те, кто за нас в ответе, поймут все правильно: мы в беде, и нам необходима помощь.

– Мы сделали все от нас зависящее, – остановил соплеменников Олег Владимирович. – А теперь нужно подумать о том, что мы будем есть сегодня до прилета бригады.

– Вы думаете, это займет у них много времени? – спросила Лебедева. Нос у нее, к слову сказать, был красным, не то оттого, что плакала, не то просто сожгла на солнце.

– Милочка, это не делается так просто. Мы им чужие, никто не будет нарушать свои планы, если таковые имеются. Нам остается только ждать.

– Какие могут быть планы?! – взревела тетя Люба, пылая праведным гневом. – У нас тут ТАКОЕ случилось!

Остальные поддержали ее замечание, но Олег Владимирович имел свое собственное мнение, от которого отказываться не желал.

– Что ж, я пойду соберу фруктов, – уныло провозгласил Витя и поплелся в сторону джунглей.

– Эти желтые шары уже в печенках, – фыркнул Денис.

– Пойди и найти что-нибудь другое! – ответила ему Люба.

– Но ведь растут тут бананы где-то? Их даже без ножа открыть можно.

Анька оживилась.

– Да, я помню то место, где мы пытались дотянуться до них. Вместе с… С… Анной. Но не смогли…

– Хорошо, – молвил командир. – Аня и Катя идут со мной за бананами. Виктор собирает желтые плоды. Остальные – вперед за кокосами. Но кого-то одного нужно оставить на пляже, чтобы он встретил группу и привел их сюда.

Все посмотрели на Скелета.

– Все равно тебя явно не обуревает жажда деятельности, – пожала плечами Бордовая.

– Да ладно, понял я, понял, – противно прогнусавил парень и потопал на юг, к океану.

Мы трое направились в обход поля, Анька шла бодрым шагом. Чувствовалось, что ей хочется поскорее заняться злополучными бананами, чтобы отвлечься от мыслей о чудовищной смерти соплеменницы. Еле поспевая за Анькой, я тоже то и дело возвращалась к этому. Вернее будет сказать, почти и не забывала об этом, только иногда косилась на Генерала – не задумал ли чего? Зачем ему и я понадобилась в довесок к Аньке? Но так как ответа все равно не было, я продолжала вновь и вновь вспоминать увиденное – жуткую картину обезглавленного тела Анны.