Задумчиво глядя на трясущийся наконечник гарпуна, я выждал минуту. Поняв, что продолжения не будет, с презрением сплюнул в песок и сказал:

– Ну что? Ты уже идешь нахер?

– Почему?

– Почему идешь нахер?

– Почему она со мной не легла, а с тобой – сразу! Почему?! Чем Омрын плох?!

– Вот и думай, напрягай тупую голову, размышляй. И не трахай мне мозг, гребаный ты неудачник – дернул я зло плечом и едва не расплескал чай – Свали нахрен, придурок!

– Ты ответь! Почему не я?

– Потому что ты вонючая жопная слизь! Потому что настоящий мужик должен был вмешаться сразу. До того, как девушку, в которую он влюблен, уложит в свою постель пришлый грязный гоблин. Ты долго мялся. И опоздал. Даже сейчас ты пришел сюда не сам! Тебя привели сюда тихие вкрадчивые речи старого Гыргола, что успел нашептать тебе что-то про сладкую месть. Но ты трусишь… стоишь с гарпуном рядом с лежащим безоружным гоблином – а ударить духа не хватает…Гребаный трус! Мямля! Неудачник со стояком на первую красотку племени! Свали отсюда и не порть рассвет!

Омрын замер. Ни слова. Ни движения.

– Свали! Или я встану и сделаю из тебя калеку!

На моем лице эмоций было немного. Но того, что он увидел, ему хватило, чтобы отступить и пойти прочь. Зажатый в бессильно упавшей руке гарпун волочился по гальке.

Я остался в одиночестве. Но собраться с мыслями не удалось – снова послышались шаги. И снова мне не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, кто именно неспешно подходит ко мне со спины.

– Давай – буркнул я и сделал большой глоток обжигающего терпкого напитка – Говори то, что должен сказать. Раз уж так решили.

Интересно любил ли я чай раньше? Наверняка любил, раз пью с таким удовольствием…

– И снова ты удивил – признался Баск, мягко опускаясь рядом – Как ты?

– Не ходи вокруг да около – попросил я – Не разочаровывай до конца.

– У каждого свой путь, верно, командир?

– Тебе помочь? Выдавить из тебя отрепетированные слова?

– Мы остаемся здесь – наконец-то решился и выдохнул Баск – На острове. Я и Йорка. Так уж сложилось, что…

– Оставь это дерьмо при себе.

– Понял… слушай… мы просто так решили…

– Нет – покачал я головой – Она так решила. А ты с внутренним облегчением согласился. Зомби прозрел, отмяк душой, растерял мстительность и захотел теплого и спокойного будущего. Где он будет просыпаться в яранге и слышать рокот близкого моря. Где над костром булькает крепкий сладкий чай. Где всегда есть мясо и рыба. Где можно пойти в тундру и набрать гребаной морошки. Где можно побродить по пляжу гарпуня рыбу, затем жарить ее на рожне и с пылу с жару угощать любимую гоблиншу с расписной рукой, что, сидя у входа в ярангу, штопает меховую куртку и с улыбкой смотрит на тебя…

– Да пусть даже так! Я устал от боли и крови – опустил голову Баск – Я устал куда-то идти. Я… я боюсь куда-то идти. Потому что…

– Потому что теперь тебе есть что и кого терять – усмехнулся я – Ты услышан, зомби. И ты свободен. Как и она. Интерфейсом и группой займусь чуть позже. Если можете выйти из группы сами – выходите.

– Командир, послушай…

– Мне неинтересно, Баск.

– Понял…

– Сейчас ты встанешь – и уйдешь. И чтобы ни ты, ни она ко мне не подходили.

– Жестко ты…

– Я желаю вам удачи. Честно. Но и только. С прибытием на новую родину. Обживайтесь. И помните – отныне вы сами по себе.

– Теперь и ты услышан, командир – Баск поднялся.

Постоял пару секунд и пошел прочь. Я остановил его:

– Баск. Не расслабляйтесь. Тем путем что пришли мы – придут и другие однажды. И не исключено, что это будут злые гномы желающие отыскать гребаных гоблинов посмевших убить их жрицу. Когда гномы явятся сюда – они убьют вас.

– Если явятся…

– Нет. Они явятся. Рано или поздно – но явятся обязательно. И тогда прольется кровь.

– Вот наша разница – я все же верю в светлое будущее.

– Будущее всегда светлое. Просто не для всех оно наступит. Помни, зомби – рано или поздно кто-нибудь вылезет из той вонючей дыры и постарается поиметь вас. Постарайтесь не облажаться.

– Хорошо. Удачи вам, командир…

– Валите нахрен.

Зомби ушел. Я не глядел ему вслед. Я смотрел на быстро светлеющее море и пил крепкий сладкий чай. Но недолго. Звук очередных шагов заставил меня тихо застонать и пообещать:

– Я могу убить тебя и до полудня, гребаный ты Гыргол.

– Погоди! Погоди, чужак! Я так думаю – могу тебе кое-что показать! Кое-что интересное!

– Свою печень? Я бы глянул…

– Погоди! Что тебе моя печень? Давай зарежем молодого олешка, сварим, посидим у костра, а затем я станцую и покажу тебе кое-что очень интересное! Я так думаю – такого ты не видел!

– Убедил – после короткой паузы признал я – Люблю интересное. Показывай. А олешек пусть живет. И без танцев. Не хочу блевать таким прекрасным утром.

Гыргола пошатнуло от моих слов:

– Без танца нельзя – солнце Мать не услышит и не увидит!

Недоверчиво оглядев старика, обратил внимание за зажатую в его руке странно изогнутую железяку, на шапку приспущенную на переносицу и снабженную длинной бахромой прикрывающей лицо. Видя мое недоверие, Гыргол пояснил:

– Недолго. Без камлания никак.

– Без камлания?

– Камлания – кивнул старик.

Потерев переносицу, попытался понять о чем речь, но понял, что не преуспею.

– Ну камлай – кивнул я, усаживаясь и скрещивая ноги – Точно недолго? Видеть твои трясущиеся в танце мослы…

– Мать добра. Не требует долгого танца – успокоил меня приговоренный вождь и, отступив на пару шагов, поправил шапку, звякнул пару раз той железякой, после чего медленно закрутился, гремя галькой и шурша песком.

С непроницаемым выражением лица я наблюдал, неспешно допивая чай. И не забыл коротко оглядеться, убедившись, что это не отвлечение моего внимания на себя, в то время как сзади подкрадывается верный старику сыроед с дубиной в лапах.

Старый Гыргол закрутился быстрее, что-то протяжно прокричал, после чего внезапно замер с воздетыми к рукотворному солнцу руками. Замер в этой позе. Я протяжно зевнул, хотел сказать пару язвительных слов, но тут на фигуру старика упал яркий солнечный луч, и я поспешно захлопнул пасть, весь обратившись во внимание.

Миг, другой… Гыргол подался в сторону и указал рукой на тянущуюся вдали скалистую гряду идущую по воде от стены к большой земле. Прокричал пару коротких слов. Топнул. И, выставив перед собой вытянутые руки с горизонтально поставленными ладонями, с хрипом начал сгибаться в пояснице. Выглядело все так, будто старик положил ладони на голову оленя и пытался силой пригнуть ее к земле. Освещающий Гыргола солнечный свет стал ярче, заиграл золотыми красками и… с далеким протяжным грохотом высокая скальная арка… начала опускаться в море, закрывая проход в гряде.

– Лопнуть и сдохнуть… – неожиданно для самого себя выдал я любимую поговорку Йорки, вскакивая на ноги – Охренеть…

– Я шаман – скромно улыбнулся выпрямившийся Гыргол, утирая пот со лба – Как тебе моя сила? Я так думаю – тебе понравилось?

– Понравилось ли мне? – сказал я, глядя на «выпрямившуюся» стену и лихорадочно прокручивая в голове примерно воссозданную карту наших подземных перемещений – Сука ты плешивая…а ну признавайся – когда в последний раз поднимал арку?

– А?

– Ну! Когда?!

– Много лун назад. Двенадцать или даже больше лун назад – вздрогнув, торопливо заговорил старик – Поднимал потому как рыбы желтобрюхой меньше стало гарпуниться. А рыбы вкусна и нами любима. Вот и камлал… рыбы ради…

– Ну ты сука и накамлал – рассмеялся я, падая задницей на шкуру – Рыбы ради?

– Рыбы ради – с робкой улыбкой подтвердил Гыргол и, радуясь потеплению наших отношений, скромно спросил – Ты убьешь меня, чужак?

– Больше никаких добровольных смертей – не отрывая взгляда от океана, произнес я – Кто захочет уйти сам – пусть уходит. Ты в Смертный Лес никого посылать не станешь.