— Я видел такой гобелен в доме Блэков, — не реагируя на оскорбительные слова, ответил я, чем, наверное, удивил Малфоя. — Так что дальше?

Недоумённо пожав плечами, он продолжил:

— На этом гобелене, как я уже сказал, отображаются все, кто связан кровными узами с данным Родом до третьей ветви. То есть до троюродных братьев, сестёр, бабушек и дедушек. Когда кто-то покидает этот мир, его и её имя с гобелена исчезает, а когда кто-то приходит в этот мир, то имя появляется.

— У всех чистокровных есть такой гобелен? — закусив губу, осторожно поинтересовался я.

— Нет, не у всех. Только у Древнейших Родов. Таких в Магической Англии осталось немного, но они есть. Так вот, Поттер. Род, к которому ты принадлежишь, является одним из таких Родов. Но на гобеленах твоё имя появилось лишь в середине июня этого года. До этого ни у кого из твоих многочисленных родственников в нашем мире имя Гарри Поттера не высвечивалось! То есть вообще! Имена Флимонта и Джеймса Поттеров потухли, а твоё — не появилось. Отец рассказывал, что ты тогда прыгнул в Арку Смерти за… своим крёстным Сириусом Блэком. Моя мать из Рода Блэков. Сириус Блэк был её кузеном.

— Так ты поэтому носишь траурную ленту? — кивнул я на рукав его мантии.

— Поэтому тоже, — кивнул мне в ответ Малфой. — Но в основном… Ты же знаешь, кто поспособствовал гибели Сириуса. Беллатрикс Лестрейндж — родная сестра моей матери и кузина Сириуса Блэка. Она посмела поднять палочку на потенциального Главу Рода и отхватила за это откат от магии. Короче, тёти Беллы больше нет. О чём я нисколько не сожалею. Та ещё стерва была! Круциатусы разбрасывала налево и направо, не разбираясь, кто перед ней… Но траур носить обязан. Так вот, дальше начинается самое интересное. То, что Лорд исчез в тот день окончательно, было без сомнения. У многих исчезли чёрные метки… Когда Дамблдор и министерство объявили о твоей гибели, на гобеленах Ноттов, Паркинсонов и ещё некоторых других Родов появилось твоё имя. Не — Арнольда Флимонта Поттера, а именно — Гарольда Джеймса Поттера Лилиан Ратна Таджани, с золотой короной над ореолом. Что означает второе имя, поняли лишь Лорды Нотт и Паркинсон. Даже отец мой не знает… Они-то и настаивают на встрече с тобой, — Малфой многозначительно поднял руку, указывая пальцем на меня. — Ну, а об остальном, надеюсь, ты и без меня догадаешься. Естественно, вопросов у Лордов возникла куча… И пока они не получат ответы, никто не выдаст тебя. И, кстати, имя ты себе выбрал дурацкое. Вот как называть тебя уменьшительно?

— Домовики зовут — Арри, — пожал я плечами. — Какая разница, как меня звать? Не собираешься же ты обращаться ко мне по уменьшительному имени? Мы и раньше по именам друг к другу не обращались. С чего теперь-то начинать?

— Как скажешь, Поттер, — я с удивлением расслышал разочарованные нотки в его голосе. Чего это он? Опять дружить хочет? Ну, как говорится, поживём — увидим.

Я откинулся на спинку кресла и задумался. Второе имя, которое отобразилось на Родовых гобеленах, мне называла Анжела Грей. Таджани — это название места в Индии, где проживает клан Сиддхов в настоящее время. Лилия — имя Лилиан Эванс, моей мамы. Ратна — её индийское имя. Когда мама попала в Англию? И как во всём этом замешаны Нотты и Паркинсоны? Неужели они тоже из Сиддхов?

— Малфой, а почему эти сиятельные Лорды поручили тебе это… Не своим детям, а тебе?

— Может, потому что я больше, чем они, вызываю доверие у тебя? — пожал плечами слизеринец, невинно хлопая ресничками

— Хм. Да неужели? И с чего такая уверенность?

— Поттер, ну вот скажи мне, кто, кроме меня, может знать твои реакции? Я ведь тебя как облупленного знаю. А также, ты же знаешь, что я тебя никогда не обманывал. Да дело даже не в этом. Панси — она не совсем…адекватная, а ты и слушать её не стал бы. А Нотт… Я не знаю почему, но вот попросили именно меня поговорить с тобой. Спроси у них сам.

— Ладно, Малфой. Собственно, какая разница… Я согласен встретиться с Лордами Ноттом и Паркинсоном.

— Ещё мой отец и… профессор Снейп.

— А они-то зачем нужны? — удивился я. Снейп за всё это время никаким образом не выказывал заинтересованности в беседе со мной. Но тут я вспомнил, что именно он навёл на меня чары Ненаходимости этим летом и именно он предупредил и прислал ко мне Добби. Так что ладно, Снейп пусть будет. А вот Малфой-старший? Может, с его помощью я смогу вернуть себе дом Блэков и разобраться, что там с завещаниями? — Хорошо, пусть и они будут. Я тоже буду не один. Так что предупреди, никаких провокаций… Я дам тебе знать, когда буду готов для беседы с ними.

С трудом выпроводив Малфоя с помощью Лины из апартаментов, я слил воспоминания о разговоре с ним, написал записку Александру, чтобы тот выбрал время для встречи с Лордами, и пригласил на неё Бруствера и Боунс. А что? Кто его знает, что могут задумать приспешники Волан-де-Морта, тушку которого я утащил за занавес Арки Смерти. Вдруг мстить за господина решатся, а тут какая-никакая защита будет. Отправил Бадди в свою лондонскую квартиру, а сам решил навестить Хагрида и Буклю, которая добросовестно пряталась в домике лесничего.

Сам домик стоял на рубеже защитного барьера между Волшебным лесом и замковой территорией. Домик небольшой, сложенный из серых камней, крытый красной черепицей, разделён на две половины. В одной что-то вроде кухни и гостиной, в другой спальня полувеликана. За домом огород, на котором растут гигантские разноцветные тыквы — жёлтые, белые и классически-оранжевые, в некоторых из них свободно может поместиться взрослый человек, причем во весь рост. Помимо тыкв, на грядках растут и другие овощи. Чуть подальше от леса, за решетчатой сеткой, спрятался курятник. Раньше мы с Роном и Гермионой любили отдыхать за домиком Хагрида… Ностальгически вздохнув, я постучал в деревянную дверь с большой железной ручкой.

— Хтось тама? — раздался в ответ грубый густой бас. — Случилось что?

— Мистер Хагрид, это брат Гарри Поттера, Арнольд Поттер.

— Что ж ты на пороге стоишь? — голос полувеликана неуловимо изменился, став добрее. — Ты там не стой, дверь-то толкни, не заперто у меня.

Я с усилием толкнул тяжёлую дверь, и тут же на меня налетело два вихря: один слюнявый и лохматый, другой крылатый и с перьями.

— Назад, Клык, Букля! — рявкнул Хагрид, но ни пёс, ни сова не обратили никакого внимания на этот рявк. Клык, поднявшись на задние лапы, опёрся об мои плечи и пытался облизать моё лицо языком, тихонько поскуливая, а Букля уселась мне на голову и стала клювом «нежно» долбить в макушку, гневно ухая и размахивая крыльями.

Полувеликан с интересом уставился на эту картину.

— Странно! Они так приветствовали только одного человека, — Хагрид вытащил из кармана жилета огромный, в крупную клетку, носовой платок и трубно высморкался… и, прищурив маленькие чёрные глаза, стал всматриваться в меня. Я же, в свою очередь, разглядывал своего большого друга. Выглядел он немного диковато — растрёпанная чёрная шевелюра, густая борода, загорелое лицо и чёрные внимательные глаза-жучки. В комнате было всё, как и прежде, над огнём очага закипает чайник размером с десятилитровое ведро, на стенах висят пучки разных трав, на полу лежат вязаные из цветных тряпочек половички, лесник не приветствовал коврики из шкур животных, и вязал сам себе половики, коврики и одеяло. — Пойдём-ка, парень, прогуляемся по лесу, — неожиданно предложил он и, сняв с огня чайник, вышел на улицу. Я, пожав плечами, пошёл вслед за ним. За мной увязался Клык, а Букля полетела над нашими головами.

Вот такой пешей кавалькадой мы прошествовали до опушки леса. Хагрид всю дорогу молчал, Клык носился то к нему, то ко мне, Букля кружила над нами, я тоже молчал. Я понял, что Хагрид узнал меня и теперь ожидал, что он будет делать дальше. Как только мы вышли на закрытое густыми кустами и деревьями место, он остановился и, повернувшись ко мне, неожиданно для меня сжал мою тушку, подняв её руками в железобетонных объятиях, я даже побоялся, что мои рёбра сейчас начнут трескаться на крошки…