– Не свисти, Ваня, – огрызнулся Вайнштейн, – следить могут.

Иван с интересом посмотрел на него:

– Интересно, кто? Улица пустая.

– Это уважаемые люди. Такие, как ты, их обычно видят всего два раза – первый и последний.

Вайнштейн провел Ваню проходным двором и вывел почти на Балковскую.

Нырнул в подворотню, за ней насквозь в другую и наконец остановился в маленьком дворе. Посреди двора рос здоровенный орех. Его лапы прикрывали оба этажа и бросали овальные пляшущие тени на базальтовые плиты.

Вайнштейн затейливо постучал в массивную деревянную дверь и зашел. В полутемной комнате за столом сидел мужчина лет сорока в хорошей свежей рубашке, пижонском жилете и светлых брюках. Сухощавое тело, треугольная змеиная голова на тонкой шее, буквально разрубленная наискось идеальным пробором. Черные волосы по последней моде зализаны и напомажены до зеркального блеска. Рот – как щель, прорезанная в полузасохшей глине. И глаза. Два черных пулевых отверстия, настолько глубоко посажены, что едва видны дырками из-под нависших надбровных дуг.

Руки, покрытые венозной сеткой и линялыми синими мастями.

Вокруг короля ютилась свита, слишком крупная для этого помещения. Ваня сразу заметил утреннего вожака с разбитым лицом. Он выглядел уже не нагло-разудалым, а тихим и смущенным – как набедокуривший троечник в гимназии.

Еще четверо усиленно изображали занятость – один изучал рюмки в серванте, второй курил в форточку, третий за ломберным столиком в уголке раскладывал пасьянс, ну а четвертый стоял за спиной у Вани.

– И это он тебя так уделал? – удивился главный, оглянувшись на привозного бандита. – Ну, Степан, ты меня премного огорчил!

Степан побелел. А хозяин повернулся к Беззубу:

– А ты удивил. Ну и откуда ты такой умелый?

– С Мельницкой, – ответил Иван. – А это вы мое зерно украли?

Главный выдержал паузу.

– Ты непуганый или бессмертный, Иван?

– Непуганый.

Главарь улыбнулся

– Он мне нравится, цикавый какой. Ну садись. Где драться научился, не спрашиваю. Чем на жизнь думаешь зарабатывать, Ваня Никопольский, казацкий внук?

– Мозгами – буркнул Ваня.

– Что-то немного ты ими заработал, – заржал главный. – А вот рукастый – это слов нет. Уважаю.

– Деньги мои верните или зерно.

– Чего?! Ты пришел к нам свои деньги требовать?! Сема, ты ему не сказал, кто мы?

Сема попытался слиться с бархатной шторой у двери. А старший так же ровно продолжил:

– Профукал свое зерно, как лох, – вот и сиди ровно. А деньги нужны – так заработай.

– Где? – насупился Ваня.

– Где – скажу. Умеешь кнутом драться? С нами на дело пойдешь. Нам такие трюки точно пригодятся. Чтоб не насмерть, а на четверть часа кого надо отключить. Так что, жених, ты правильный прикид выбрал. Радуйся. Судьба твоя решилась. Будешь у нас и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит.

– Я не пойду.

– А куда пойдешь? В босяки? Ты парень крепкий, на сезон тебя хватит, а там, гляди, и сопьешься.

– Найду я работу, и заработок найду. – Ваня привстал. – Разрешите откланяться?

Охранники молниеносно развернулись и наставили на него стволы.

– Куда собрался, мил-человек? Ты, сопля зеленая, что считаешь, что если выпорол четырех дураков, то Бога за бороду поймал?

Ваня сунул руку в карман и выхватил кистень, зажатый в кулаке с прижатым к шипу спичечным коробком. Он вскочил на ноги и прилип спиной к буфету:

– А ну отошли! Сейчас все со мной на тот свет без пересадок!

– Бомба! – взвизгнул Вайнштейн и рухнул в угол.

– Откуда у него бомба? – угрюмо процедил один из бандитов.

Иван выставил руку вперед:

– Сам собрал – сера, ртуть, порох слоями, пули по две унции и запал – вот и вся премудрость, да фитиль. Ну иди сюда – проверим!

Главарь с интересом посмотрел на Беззуба.

– Вы идите, хлопчики. Ваня, ты же их отпустишь? Со мной справишься?

Иван утвердительно мотнул головой.

Бандиты спешно вышли. Хозяин комнаты с сосредоточенным напряженным лицом бросил им вслед:

– И двери плотно закройте – не ровен час…

Дверь захлопнулась, прищемив бархатную штору.

Главарь вольготно откинулся на стуле и растянул щель в булатной улыбке.

– Ой насмешил, Ванька!

Беззуб, втиснувшись кормой в буфет, вопил:

– Сейчас взорву все к чертовой матери!

– Чем? – ухмыльнулся главарь. – Кистенем Степкиным? Вот, анженер, полюбуйся!

Он приоткрыл ящик стола и вытащил гранату:

– Это настоящая! Из Африки приперли… Английская… – и нежно погладил рукой чугунный шар с запальным шнуром. – Дорогущая! Но твоя кукла похожа. Ничего не скажешь! Вон как мальчики напугались. А что ты там про ртуть с серой говорил? Что, правда, пропорции знаешь?

– Да это я так… для форсу, – покраснел Ваня.

Главарь беззвучно рассмеялся:

– Ох, да ты с куражом! Дурак дураком! Но дерзкий. Нравишься ты мне. На меня похож. Я такой же был.

– Отпустите меня, – попросил Иван, – зачем я вам?

Главарь посмотрел на его задумчиво:

– Да мало ли куда такой талант приспособить можно… Но ты, я вижу, не готов. Ладно, поживи. Погуляй, об углы побейся. Может, еще и вернешься. Далеко пойти можешь.

– Спасибо, – кивнул Беззуб.

– Кистень забери, заработал, твое, – улыбнулся главарь. – Иди спокойно. Не тронут. Только в хлебный промысел больше не суйся. Убью.

Ваня вышел со двора. За ним тенью метнулся Сема:

– А ты что, правда бомбы умеешь делать?

– Умею. Отвали, – Беззуб быстро зашагал домой, пытаясь понять, что произошло. Его попытку разложить мысли и чувства по полочкам перебивал возбужденный громкий шепот Вайнштейна:

– Вот это тебе повезло! Чтоб Король отпустил и за своих не покалечил – не бывало такого! Будешь, Ванька, в авторитете. Спасибо скажи!

Ваня развернулся:

– Не велика честь! Ограбили, а потом помиловали?!

– А ты как хотел? В серьезную тему полез – такие, как ты, в Одессу вагонами прут. Не по Сеньке шапка – с зерном мутить. Реально счастье, что жив остался. А дай бомбу посмотреть.

Беззуб хмыкнул и ускорил шаг.

– А продай мне? Ты ж нищий теперь. А там еще сделаешь, я еще куплю. Вот тебе и гешефт.

– Отстань! – Больше всего Ваня тревожился, как он посмотрит в глаза Фире. Он не оправдал доверия, потерял деньги. Не будет пирожных и шелков, не будет квартиры на Ришельевской…

Не зря Ваня променял аэронавтику на бабу – Фира проявит высший пилотаж женской мудрости. Узнав о потере всех родительских денег, она снова промолчит. А потом достанет шкатулку:

– На месяц хватит. Я откладывала от всех денег, что ты мне давал. Выживем. Я за младенчиками могу смотреть или в больницу санитаркой пойду.

Ваня, как мальчишка, залился краской:

– Моя жена не будет работать. Ни дня! Тебе дома с головой хватает.

– А поехали на море? – внезапно предложит Фира. – А то уже почти два месяца живем, а до него не дошли.

– Пойдем! – согласится Ванька. – Я читал где-то, что море снимает усталость и мысли очищает.

– Ой, это так хорошо, – совершенно серьезно ответит Фира. – А то мысли у меня грязные, и все о тебе.

Фира выберет Аркадию. Длинный песчаный пляж, куда почти до воды доезжала конка. Трамвайчик, покачиваясь и звеня, пролетал по Французскому бульвару и останавливался в аккурат рядом с заведением «Аркадия», которое открыл сам начальник конки. Его умение выбирать названия оказалось феноменальным. Задолго до того, как одесситы окрестят весь в район в честь кафешантана – Аркадией, райское местечко стало для него и городской казны буквально золотым. Этот пологий с мягким песочком и живописными валунами пляж затмит даже главный городской у Александровского парка.

Фира выскочит из трамвая и, на ходу стаскивая ботинки, подбежит к воде, смешно взвизгивая на горячем песке. Она приподнимет двумя руками намоченный тяжелый подол и забредет в воду почти по колено. Белый шум волн, скупые песчаные и терракотово-горчичные склоны с редкими холодными плетями дерезы… Фира жадно втягивает носом воздух. Вдалеке на вершинах холмов виднеются несколько богатых дач. – Вон купальня, – Ваня в подвернутых штанах станет с ней рядом, – там можно снять платье и окунуться.