Из грудной клетки по телу разливались неутихающие волны боли. Чтобы хоть немного ее унять, я зажмурилась и протяжно выдохнула. Хейден старался вести машину как можно ровнее, и все равно любая маленькая кочка, на которую мы натыкались, давала такой эффект, будто меня кувалдой лупили по боку. Пытаясь скрыть гримасы боли, я спрятала лицо в ладонях. Хейден при всем желании не мог выровнять дорогу, и я не хотела портить ему настроение. Мои внутренности не подчинялись его контролю.

Пикап наскочил на ком дерна, и ребра вновь запульсировали болью. Через стиснутые зубы с шипением прорвался воздух. Стараясь отогнать боль, я крепче схватилась за плечо Хейдена, скомкав в кулаке ткань его рубашки. Пикап чуть сбросил скорость. Хейден старался ехать осторожнее.

Вспышка адреналина во время стычки и разговор с Хейденом отвлекли меня, и я не сразу заметила свою рану. Боль я почувствовала уже в машине, а сейчас она сделалась просто невыносимой: мне словно прожигали ребра раскаленным прутом. От теплой, липкой крови рубашка приклеилась к животу, но по сравнению с болью это была лишь мелкая неприятность.

Я судорожно вздохнула, заметив, что пикап пробирается среди деревьев. Значит, Блэкуинг совсем близко. Кто-то дотронулся до моей спины. Я чуть не подскочила от нового всплеска боли, ударившего по нервам.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила сидящая рядом Мэлин.

В ее голосе я уловила тревогу, смешанную с изумлением. Мои спутники не сразу поняли, что я ранена. Впрочем, Хейден заметил, что со мной что-то не так.

В ответ я лишь кивнула и издала нечленораздельный звук. Мое лицо упиралось в руку, а рука – в сиденье Хейдена. Другая рука лежала на его плече; я знала, что это его нервирует, но только это давало мне силы не сдаваться боли.

– Паршиво она себя чувствует, – сердито бросил Хейден.

Он сказал еще что-то, но из-за гула мотора я не расслышала. Меня тронула его забота, пусть и прикрытая раздражением. Я не нашла в себе сил ответить, а тут машина подскочила на очередной кочке, и меня опять тряхнуло.

Еще несколько минут мучений, и вот наконец Хейден остановил пикап. Услышав звук открываемой дверцы, я едва смогла поднять голову. Хейден стоял в проеме больничной двери. Стоило мне повернуть голову, как тут же все вокруг поплыло и закружилось. Увидев красное пятно у меня на боку, Хейден шагнул к пикапу, подхватил меня на руки и легко вытащил наружу.

– Хейден, я в полном порядке, – соврала я, моргая и пытаясь держать голову высоко.

Он крепко прижал меня к себе и понес. Я что-то мямлила, пытаясь возражать, но руки сами собой сомкнулись на его шее.

– Ты совсем не в порядке, – мягко возразил Хейден.

Двигатель пикапа все еще тарахтел. Похоже, никто из наших оттуда не вылезал. Хейден не сказал им ни слова. Просто вытащил меня с сиденья и понес.

– Нет…

– Грейс, не морочь мне голову, – твердо возразил Хейден.

Моя голова лежала на его плече, но я живо представляла хмурую физиономию Хейдена. Голова кружилась. Ну и состояньице, когда ты настолько ослабла, что тебя несут на руках! Слабость злила. Я выдерживала боль и похуже, причем одна. Я вполне могла идти сама.

Во всяком случае, мне так казалось, однако я не брыкалась, позволяя Хейдену себя нести. От его тела даже через рубашку веяло теплом. У него гулко колотилось сердце, и удары отдавались в плечо, где покоилась моя голова. Я ощущала себя бесполезной ношей. Хейден толкнул дверь, и мы оказались в больнице. Дверь захлопнулась, отгородив нас от яркого солнечного света.

– Докк! – громко крикнул Хейден.

Я дернулась от его крика, схлопотав очередную волну боли.

– Прости, забыл, – виновато пробормотал он, заметив мою гримасу.

– Я в луч… – вякнула я, зажмуриваясь что было сил.

Хейден поглаживал меня по плечу. Это хоть немного унимало боль.

– Что случилось? – своим обычным спокойным тоном спросил Докк, подойдя к нам.

– Ввязалась в сражение с тремя Зверями сразу, – кратко пояснил Хейден.

– Боже мой, Грейс, – с легким осуждением произнес изумленный Докк. – Укладывай ее на койку.

– Я тебя сейчас опущу на койку. Не возражаешь?

Странный вопрос. Его голос звучал возле самого уха. Я открыла глаза. Лицо Хейдена было совсем рядом: серьезное, встревоженное. Яркие зеленые глаза безотрывно смотрели на меня из-под нависших бровей.

– Не возражаю, – вяло отозвалась я.

Мне был противен собственный дрожащий голос и то, что Хейден видит меня слабой и беззащитной. Словом, такой, какой я всегда старалась не быть. Если родилась девчонкой – этого уже достаточно, чтобы тебя не принимали всерьез. А тут еще угодила в состояние раненой девчонки, которую нужно на руках нести в больницу. Но в глазах Хейдена не было и намека на жалость. Он бережно опустил меня на койку и не убирал рук, пока я не кивнула.

– Куда тебя ранили? – тихо спросил Докк, пристально глядя на меня своими темно-карими глазами.

Мне было трудно сосредоточиться на нем, поскольку зеленые глаза Хейдена по-прежнему от меня не отрывались. Я молчала, и Докку пришлось повторить вопрос, прежде чем я повернулась в его сторону.

– Девочка, я спрашивал, где болит? – терпеливо повторил он.

– Ребра, с левой стороны.

Пытаясь показать место, я коснулась раны и снова поморщилась. В этом месте было мокро от крови. Докк наклонился, присмотрелся. Он и без моих подсказок понимал, куда меня ранили.

– Мне нужно продезинфицировать рану, а для этого придется разрезать рубашку. Хейден, будь добр, отойди.

– Нет! – выпалила я. Ругая себя за поспешность, резко проглотила скопившуюся слюну и заявила: – Хейден может остаться.

В глазах Докка мелькнуло понимание.

– Будь по-твоему, девочка, – неторопливо кивнул он.

Врач ушел за нужными вещами, и я взглянула на Хейдена. Он подался вперед и оперся руками о тонкий матрас, почти рядом с моей рукой. Может, я зря это сказала и он вовсе не хочет оставаться?

– Слушай, ты это… если не хочешь…

– Грейс, заткнись, – тихо произнес Хейден и взял меня за руку. – Я останусь.

У меня перехватило дыхание. Пальцы Хейдена переплелись с моими и начали осторожно их перебирать. Мое сердце запорхало, и боль уже не казалась нестерпимой. Мы и не заметили, как вернулся Докк. Он увидел наши соединенные руки, но промолчал.

– Вот, прими. – Докк протянул мне таблетку и бутылочку с водой. – Болеутоляющее.

Я послушно проглотила таблетку. Кожа ощутила холодок ножниц. Докк ловко поддел край рубашки и быстро располосовал ткань. Остатки рубашки упали на пол. Я осталась в шортах и лифчике. Докк был врачом, а Хейден много раз видел меня и такой, и совсем голой.

Докк осторожно ощупывал мои ребра. Я морщилась, противясь искушению посмотреть. Опыт предыдущих ранений подсказывал: от этого только больнее, лучше не глазеть и не знать, как все плохо. Мы с Хейденом пристально смотрели друг на друга. Он ободряюще сжимал мне руку, водя большим пальцем по моему.

– Что вызывает у тебя боль? – спросил Докк. – Сама рана?

Куском марли он вытер сочащуюся кровь, а другим продезинфицировал рану спиртом. Кожу обожгло. Ноздрей коснулся резкий запах.

– Нет, не рана, – честно ответила я.

Конечно, место пореза болело, но таких ран в моей жизни было предостаточно, и я их спокойно выдерживала. Боль, изводящая меня сейчас, таилась глубже, будоражила все тело и очень отличалась от кожного пореза.

– М-да, – пробормотал Докк.

Он продолжал осматривать мои ребра. Не удержавшись, я покосилась вниз и чуть не вскрикнула. От вида поврежденного ребра обожгло новым взрывом боли. Бок перечеркивала косая рваная рана длиной около пяти дюймов. Она начиналась чуть ниже груди и кровоточила гораздо сильнее, чем я ожидала. Рана не отличалась глубиной, но ее длина нагоняла страха.