– Я думаю, сенатор прав. Пора взять передышку, – сказал он. Это был приказ, но Грейсон жил, так глубоко засунув голову в собственную задницу, что уже не видел, чем это могло для него обернуться. Он оторвался от экрана мобильника и посмотрел на Джейка, явно раздраженный тем, что его перебили.

– Сенатор, информация в любой момент может просочиться в СМИ. – Он гнул свое дальше, как будто не слышал Джейка. – Я удивлен, что до сих пор не просочилась, учитывая, что эта женщина-переговорщик пошла в школу. Вы знаете, подростки и социальные сети – вообще никакой осмотрительности. Нам стоит взять под контроль эту… историю.

Джейк чуть не фыркнул. Историю? Так он это назвал? Это преступление. Жизнь девочки под угрозой, черт побери. Плохие люди делали плохие вещи. Все просто. Четко и ясно. Поэтому он был так разочарован тем, что Мэгги Кинкейд не захотела отступить и дать ему вести это дело. Она чертовски милая, такой дерзкий типаж заводил его больше всего, но, черт возьми, она слишком упрямилась. Очевидно, она из тех, кто видит мир в полутонах, а он слишком хорошо знал, что мир строго черно-белый. Если она продолжит играть в кошки-мышки с похитителем, пытаясь перехитрить его, а не перестрелять всю его компашку, – кто-то пострадает. Кайла может погибнуть.

Он знал, как разобраться с этим. Он умел ловить плохих парней. Его для этого тренировали. В восемнадцать лет он дал клятву служить Соединенным Штатам и держал ее по сей день. Военный лагерь закалил его, и вскоре после него он был готов к боевым действиям. Поступление в школу рейнджеров стало для него одним из счастливейших моментов в жизни – он этим гордился. Он посвятил жизнь своим парням, своей стране и своей чести. На пятом сроке службы Джейк со своей командой сопровождал работников Красного Креста в лагерь беженцев в северо-восточной Нигерии. Они попали под обстрел. Это была не обычная миссия – его команда просто находилась неподалеку, а старший офицер хотел помочь работникам лагеря. Так что они не были готовы ни к миссии, ни к атаке. Но Джейк взял ситуацию под контроль, как только пули и ракеты, откуда ни возьмись, стали свистеть над головами.

Он быстро назначил каждому доктору и медсестре охрану и открыл огонь по неприятелю, обеспечив команде ходы к отступлению. Старший помощник Джейка не хотел оставлять его позади, но у него не было выбора – работникам Красного Креста требовалась охрана. И Джейк по своему же приказу остался один за перевернутым грузовиком, чтобы задержать боевиков «Боко харам» с одним гранатометом М320 и недостаточным количеством патронов.

Он не сомневался, что следующий удар террористы нанесли бы на лагерь беженцев, и тогда женщины и дети оттуда пережили бы непередаваемый ужас. Так что он должен был действовать четко и безжалостно. На кону была жизнь невинных людей. Он был в этом лагере, в импровизированной школе, где дети собирались каждое утро в нетерпении научиться чему-то новому. Он не мог допустить, чтобы эти ублюдки причинили кому-то из них боль.

Ночной кошмар из адреналина, крови и ужаса – это были самые длинные тридцать шесть часов в его жизни. Но он выжил – вместе со своей командой, беженцами и всеми докторами и медсестрами. После этого армия отправила Джейка домой, ему повесили пару медалей и выставили перед прессой. Ему сказали, что теперь лучший способ услужить стране – не возвращаться к боевым действиям, а остаться в Америке и работать для вашингтонской элиты. Политики выглядели в лучшем свете, если с ними работал герой войны, – кроме того, это делало их имидж милитаристским и, в свою очередь, давало хорошую рекламу армии, которая ей была так нужна.

Но потом на пороге дома Джейка появился генерал Хоффман с предложением присоединиться к его частной команде. Операции, которые проводили Джейк и его новая команда, не были по-настоящему секретными, но они были довольно деликатными. И требующими быстрого решения, не допуская взрыва.

Вашингтон был абсолютно другой зоной боевых действий, но Джейк был хорош в той работе, которую ему навязали, – возможно, даже слишком хорош. Иногда он задумывался, как бы сложилась его жизнь, если бы его команде не поручили охранять Красный Крест в тот день. Привлек бы он когда-нибудь внимание генерала? Смог бы вернуться к своей команде? Он никогда не жалел о содеянном – жизни беженцев, его парней и работников Красного Креста стоили гораздо большего, – но иногда он не мог удержаться от размышлений, как повернулась бы его судьба.

Работа со скользкими политиками, такими как Грейсон, была теперь частью его службы, но он не был обязан любить ее или скрывать свою неприязнь, когда они начинали подличать.

– Это не чертов роман, Грейсон, – зарычал Джейк. – Это дочь сенатора.

Боже, да в чем проблема этого парня? Джейку захотелось хорошенько ему врезать. Он говорил о похищении ребенка как о рекламной кампании. А сенатор был, очевидно, слишком убит горем, чтобы поставить его на место.

Наконец, Грейсону хватило совести – или смекалки, – и он посмотрел на Джейка слегка пристыженно.

– Я пытаюсь помочь.

– Что вы думаете, Джейк? – спросил сенатор Фибс.

– Я думаю, привлечение прессы – ужасная идея, – сказал Джейк с облегчением, обрадовавшись, что сенатор интересовался и мнением других людей. Поступи они по совету Грейсона, все полетело бы в тартарары. Плюс Мэгги Кинкейд стала бы еще более упрямой, начала бы дуться и выдавать еще больше приказов. На самом деле Джейк с удовольствием посмотрел бы, как эта соблазнительная злючка расправляется с Грейсоном. Наверное, она бы распотрошила его одним взглядом. Туда ему и дорога.

– С этим человеком мы ходим по натянутому канату, сенатор. И он может оборвать его в любой момент. Потому что у него Кайла, у него власть. Вы действительно хотите, чтобы снаружи сновали дюжины съемочных групп? Чтобы папарацци перепрыгивали заборы? Чтобы Нэнси Грейс рассуждала о шансах Кайлы, пока уходит время? Если вы не заляжете на дно в ожидании запроса о выкупе, вы можете превратить уже очень рискованную ситуацию в смертельную. Мы хотим, чтобы все прошло гладко, а придание дела огласке этому совсем не поможет.

– Контроль над подачей этой истории может дать нам власть, – настаивал Грейсон. – И опросы общественного мнения. Правда, сенатор, вам стоит взглянуть на эти цифры… Я думаю, они убедят вас…

Прежде чем Грейсон закончил, дверь в библиотеку открылась и на пороге появилась она – крошка-блондинка главнокомандующая. Когда этим утром они встретились в комнате Кайлы, ее вызывающее поведение повеселило его. Потом, после первого звонка, он уже был раздражен.

Ну а сейчас? Он не мог отрицать, что был впечатлен. Особенно после того, как просмотрел всю информацию, которую Пэгги нарыла на нее. Она получила множество высших наград, обучалась в Лиге Плюща, и процент успешной работы был необычайно высоким.

Женщина с золотым языком, говорила Пэгги, смеясь. Так ее называют. Она практически легенда в своих кругах, босс. Говорят, она переговорит кого угодно.

Стоило ли ему поверить, что она знает, что делает? Что это очередной случай, который она добавит в список ее достижений?

Или ее последнее дело, в котором погибли и жертва, и похититель, поколебало ее уверенность в себе?

Он знал лучше многих, что для этой работы была необходима вера в свои способности.

Верила ли в себя Мэгги Кинкейд? Достаточно ли безоговорочно, чтобы вызволить Кайлу из беды?

Ему нужно было это выяснить.

Мэгги переоделась из спортивной одежды в юбку, которая сразу же приковала его внимание к умопомрачительным ножкам. Что ж, бег действительно хорош и для тела, и для души.

Исчезли и две косички, которые придавали ей столь юный и невинный вид; ее светлые кудри были туго затянуты на макушке, но выбивались из пучка маленькими упрямыми завитками. Пальцы Джейка зачесались от практически непреодолимого желания заправить ее локоны за ухо. Он снова ощутил тепло ее кожи, как утром, когда они соприкоснулись. Ее мягкая кожа под его грубыми пальцами.