Но сейчас, глядя в её холодные глаза, я вдруг отчётливо поняла, что нет. Леди Франсина никогда бы меня не приняла и сделала бы всё, чтобы превратить мою жизнь в сплошные мучения, доставая постоянными придирками и замечаниями. Пока бы я не взорвалась, вынуждая Эйдана делать выбор (не уверена, что он был бы в мою пользу), либо просто сгорела.

И дело было не только в моём положении. Многие забыли, да и я никогда не обращала на это внимание, но леди Санроу не родилась аристократкой. Её дед семьдесят лет назад разбогател на торговле товарами из Фреи. Именно тогда солнечная империя, которая столько столетий была закрыта от всего мира и существовала очень обособлено, решилась открыться миру. Восхождение на трон императора Либерия всё изменило.

Но жители Ванагории, с которыми Фрея граничила на юго-западе, не спешили открывать двери и начинать свободную торговлю, настороженно относясь к изменениям.

Этим и воспользовался Деймонт Лару. Мелкий торговец в небольшом пограничном городке, он первым понял перспективы отношений с империей и не побоялся начать сотрудничество. Статуэтки из нефрита, фигурки ужасных крылатых змей, называемые драгонами, что были раскрашены яркими красками, и самое главное – фреольский шёлк, который быстро завоевал любовь всех великосветских модниц Ванагории, а потом и других стран.

Но на легальной продаже далеко не уйдёшь. Контрабанда. По документам Лару ввозил в Ванагорию одно количество товара, а по факту совсем другое. Конечно, необходимо было платить стражникам на границе, но выгода была намного больше. Желающих приобрести невероятной красоты товар, даже по завышенным в несколько раз ценам, день ото дня становилось всё больше. Лару богател и поднимался всё выше по социальной лестнице.

Каких-то десять – двенадцать лет, и старый торгаш стал одним из самых богатейших жителей юго-запада Ванагории. Аристократия, которая являлась постоянным клиентом Лару, была вынуждена принять его в свои ряды. И принять хорошо, иначе вожделенный товар уплыл бы у них из рук.

Именно в те неспокойные годы, когда конфликт между Ванагорией и Сангорией набирал обороты и народ замер в ожидании неизбежной войны, Деймонт Лару договорился о браке своей единственной внучки с виконтом Санроу. На момент заключения брачного союза ей было всего семнадцать, ему пятьдесят три. Оланд Санроу был дважды вдовец, но не это заставило его искать жену. Тремя месяцами раньше, во время страшного шторма в Тихой бухте затонул корабль, на котором плыл его единственный сын, а также двое внуков. Никто не выжил. Род Санроу был на грани исчезновения, и дальний родственник уже видел себя наследником сокровищ древней семьи. Именно поэтому виконт особо не стал копаться в невестах, мечтая как можно скорее заполучить наследника.

Эйдан родился ровно через девять месяцев после поспешной свадьбы и был очень слабеньким. Целители боялись, что он не выживет, а если выживет, то будет страдать слабоумием. К счастью, этого не случилось.

Злые языки утверждали, что молодая жена так торопилась забеременеть, что заделала ребёнка с двоюродным племянником виконта, который и должен был стать наследником всего, если бы Эйдан погиб. Но доказательств непристойного поведения Франсины не было, тем более Эйдан был очень похож на отца.

Оланд Санроу умер через два года после свадьбы. Несчастный случай на охоте. Он оставил безутешной вдове и сыну титул, деньги, несколько богатых и преуспевающих поместий и золотые прииски на склонах Анагорских гор. Через пару недель умер и племянник Санроу. Утонул в озере.

Количество несчастных случаев меня лично настораживало, но опять-таки доказательств ни у кого не было.

Франсина Санроу была безутешна и больше замуж не выходила, полностью посвятив себя сыну.

Именно золотые прииски, которые приносили ежегодно около десяти тысяч золотых, сыграли важную роль в нашей помолвке. Отец просто не мог такого упустить.

– Денег никогда не бывает много, – рассудительно заметил он, подписывая брачный контракт накануне моего отъезда в академию.

Мне было всё равно. Я любила Эйдана просто потому, что он был добрый, светлый и такой хороший. А он любил меня.

В этом и была проблема.

Я была опасна для Франсины Санроу. Её трон, на котором она восседала почти тридцать лет, пошатнулся, и власть над сыном стала выскальзывать из жадных ручонок. Вот только раньше у этой опасной женщины не было ни единого шанса уничтожить меня, а теперь всё изменилось. Я сама вручила виконтессе его в руки.

– Шлюха!

– Неправда, – совершенно спокойно ответила ей, окончательно придя в себя.

Ох, как до сих пор сильно горела щека. На лице наверняка остался след от её руки. Уродливая красная отметина.

По всей видимости, женщина никак не ожидала, что я осмелюсь возражать. В её представлении семья Торнтон была уже раздавлена, сломлена и уничтожена. А я могла лишь сносить оскорбления и заламывать руки, моля о прощении. О да, уверена, она с радостью посмотрела бы на мои унижения и подтолкнула к обрыву, вслушиваясь в предсмертный вопль перед встречей с неизбежным.

Ошиблась. И устраивать истерики я не собиралась, таких людей больше всего выводит из себя спокойствие и уверенность, благородство, которого внучка торговца была лишена.

– Что? Да как ты смеешь?!

– Ваш личный врач проводил осмотр. Тот самый осмотр, о котором вы так настаивали.

– Ты обманула всех, маленькая дрянь. Обманула, использовав искру и ваши магические штучки.

– Ложь, – не теряя достоинства, ответила ей.

Мы с Лео вернулись домой всего полтора часа назад. Он быстро провёл меня через чёрный ход, велел сидеть в покоях и не высовываться.

– Тебе не стоит здесь появляться. Только не сейчас.

Возражать я не стала.

Конни, которая уже поджидала меня в покоях, лишних вопросов не задавала. Помогла раздеться, усадила в горячую воду с весёлыми пузырьками и сразу же вручила целебную настойку, которая на корню уничтожила подступающую простуду. Но какой же противной она была.

Переодевшись в домашнее платье из тонкой шерсти, я сидела в кресле у камина, неотрывно смотря на пламя. А в руках крутила веточку жасмина. Драгоценные камни нагрелись от рук, а цветы ощущались совсем как живые. Мысли были далеко, а будущее туманно и зябко.

Я вновь и вновь прокручивала последний разговор с Архольдом. Там что-то было странное, что не давало мне покоя.

Получается, Корвил считает, что это я сдала его властям, и поэтому ненавидит и мстит? Его чувства понятны, ведь только мне было известно его местонахождение. Проблема была в том, что я этого не делала. Бесспорно, хотела, но не стала.

Хотя какая разница. Всё равно, что Дерек думает и за что презирает. Мне вполне хватает собственной ненависти и боли, которая никуда не делась за эти годы.

Именно поэтому приход леди Франсины оказался для меня полной неожиданностью.

– Ты расчётливая дрянь, – женщина вновь взмахнула рукой, намереваясь ударить, но я уже была готова к этому. Уворачиваться больше не стала, а лишь перехватила руку, крепко сжав запястье. – Пусти!

– Не смейте больше так делать. Никогда! Я не ваша служанка! Я Селина Торнтон и требую к себе уважения.

– Ты шлюха сангорийского герцога, – вырывая руку, выкрикнула она и отступила. – К вечеру вся столица будет об этом знать!

– Неправда. Я невинна и искру не использовала. Использовать дар Великого Сына для подобных целей большой грех и грозит большими неприятностями.

– Вот ты их и получила! – радостно провозгласила она. – Великие наказали тебя за ложь и похоть. Я говорила Эйдану, что ты нечестива, предупреждала моего мальчика. Но он не слушал. Приворожила, околдовала, лишила рассудка! «Селина самая лучшая!» – изображая сына, произнесла женщина, а голос её был полон яда и ненависти, которые она даже не пыталась скрыть. – «Селина самая умная, честная и красивая! Селина то, Селина – сё!» А оказалось вот что. Ты смешала наше имя с грязью. Был бы жив мой дорогой супруг… Это ужасно. Опозорила, обесчестила, уничтожила. Пусть Великие проклянут тебя!