В котелок пошли остатки сушеной рыбы, собранные в округе коренья и душистые травы. Не хватало зерна, чтобы похлебка получилась сытнее. После голодных дней люди только и мечтали об этом, а коренья полевых цветов мало годились на эту роль.

Утолив голод, грелись у костра, бросая в огонь собранные обломки.

– Думали ли мои предки, что потомку поможет это дерево, – сказал Виал.

Он ни к кому конкретно не обращался, понимал, что только у него возникло особое отношение к траншеям и тем, кто остался в земле. Духов не боялся, ведь это его родичи, пусть не предки, но собратья, которых пригнали сюда ради общего дела.

– Огромные траншеи, – сказал Эгрегий, забравшись на насыпь.

Часть из них обвалилась, часть сохранилась, но змея раскопа тянулась бесконечно, заворачивая за стену. Может, местные не уничтожили траншеи, чтобы они служили препятствием тем, кто решится штурмовать стены?

– Гирцийцы только в этом и мастера, – закончил мысль Эгрегий.

– В чем? Рыть мы умеем, упорные мы, – согласился Виал.

– Да не в рытье канав, вон у этого парня на родине каналы длиннее всех траншей.

Эгрегий указал на Мустифа.

– В разрушении мастера, – объяснил Эгрегий.

Если он и пытался уколоть Виала, то этого не получилось.

Стыдиться тут нечего, кто-то хорош в искусствах, а другой в военном деле. У каждого свои таланты.

– Разве мы виноваты в том, что рождены править другими? – спросил Виал.

– Кто же вам это сказал?

– Да хотя бы Хозяин вод.

Хенельга тут же заинтересовалась, откуда взялось это высказывание. Конечно же, из жреческой среды. Как иначе трактовать приметы, знамения и особые сны.

– Тогда у любого народа найдется подобное высказывание! – посмеялся Эгрегий.

– Да, битва идет не на землях, а в душах. Чьи боги сильнее, те смертные победят.

Товарищ отмахнулся от слов Виала. Пытался уязвить его, напомнить о предательстве, а вместо этого влез в какой-то религиозный спор. Не стоило сомневаться, что Виал намеренно так отвечал, чтобы лишить спорщика аргументов. Опыт, возраст помогают навклеру. Эгрегий решил, до поры молчать. К тому же, не хотел окончательно рассориться с ним, ведь ночью холодно, а греться в объятиях человека, с кем поссорился, выглядит странно.

Разбудил их шум с тропы. Еще до рассвета на дороге появились крестьяне, рабы, колоннами тянущиеся в город. Точнее, в его портовую часть. Как и в Виоренте, здесь не привечали чужаков и рабов.

Шум толпы, назревающие драки, меканье коз. Люди спешили войти в город, расположиться на рынках раньше, чем их соседи. Или найти рынок до полудня, до самой жары.

Путешественники не спешили вылезать из траншеи, припоминая то гостеприимство, что испытали за эти дни. Оставались в яме, как воры, преследуемые собаками.

– Вроде стражи нет, – сказал Эгрегий.

Ему доверили приглядывать за тропой, как самому глазастому.

– Так пойдем? – спросила Хенельга.

Видно было, что ей опротивело сидеть по канавам, прятаться от местных. Хотелось поспать под крышей, смыть с тела грязь и морскую соль. Не привыкла она прятаться, сутками высиживать в грязи, ожидая удобного случая.

Виал оглядел спутников, прикинул, как выглядит сам. Вид у них отвратительный: бродяги. Вряд ли таких пустят в город. Объяснил это товарищам.

– Тогда чего предлагаешь?

– О, вы готовы прислушаться к моим советам! Вижу прогресс!

– Не ерничай, просто скажи.

– Несколько вариантов.

Можно было сунуться в ворота, надеясь на удачу. Такой вариант никого не устроил; все помнили, как их приветствовали в Виоренте. А там они предстали как честные граждане, с деньгами.

– Разделиться? – предложил Эгрегий. – Двое в город, двое тут. Лучшие тряпки оденут и пойдут, купят припасы, договорятся о судне и как-нибудь уберемся отсюда.

– Не хотелось бы разделяться, – покачал головой Виал. – Хоть мы далеко от ворот, но рано или поздно стражи заметят, что тут ночуют бродяги.

– И чего? Разве это запрещено?

– Да, скажешь, что философ, отказавшийся от благ цивилизации. Живешь, как собака и не требуешь ничего от мира! Они поймут, конечно.

– А чего это я? Думаю, лучше тебе остаться. Ты еле ползаешь, старый уже.

– Зато мудрый.

– Вот и сойдешь за мудреца.

Найденных в поле бродяг скорее закуют в кандалы и отправят на север полуострова, добывать серебро. Виал знал, что в Липсидрах залежи почти иссякли, но сенат Тритогении продолжает ссылать преступников. Так избавляются от бесполезных ртов, а заодно получают чутка серебра, а больше – свинца.

– Тут негде скрыться, даже вернись мы на юг, – сказал Виал.

– Что же нас раньше не остановили? Хотели бы, давно в кандалы.

– Тебе мало было тех камней? Крестьяне не любят чужаков, но еще больше боятся городских милитов.

– Воины, точно.

Крестьянам проще расправиться с чужаками и скормить их свиньям, чем просить помощи у городского ополчения. Хуже, если в сельскую округу явятся наемники – с этими уж точно не удастся договориться.

– Что же нам остается? – спросила Хенельга. – Искать обходной путь? На лодке в город пройти проще.

– Да, но где мы лодку возьмем?

– А ты расплатись с рыбаком ваучерами. Вдруг, сработает!

– Ограбить, – сказал Мустиф.

Трое посмотрели на него.

– Забрать деньги, одежду, а тела в море.

– Хм, – Виал поежился, – рискованно.

– Не опаснее того, что вы предлагали раньше.

Виал и сам думал о таком, будь он один, так легко бы пошел по этой тропинке. Есть риск, что родственники или знакомые убитого узнают те тряпки, что позаимствует грабитель, но этот риск невелик. В большом городе не составит труда затеряться.

Да и жертва его вряд ли будет благородных кровей. Никто не вступится за нищего крестьянина.

Но предложить такое товарищам? Виал не мог. Потому он был рад, что это сказал Мустиф. Парень оказался не тихоней размазней.

– Вот так просто убить? – спросил Эгрегий.

– Разве никто из вас не убивал? – удивился Мустиф. – Напомнить, о сорока погибших?

– Это его рук дело! – Эгрегий ткнул пальцем в навклера. – Не вмешивай нас!

– Даже без этого. Скольких вы убили?

Много. Каждый из них спокойно убивал и будет убивать. Это вопрос выживания, так в чем проблема сейчас. Прекрасный повод отомстить местным за теплый прием.

Виал не вмешивался в спор, чтобы не спугнуть удачу. Только в этом решении он видел выход из положения. Рожи у них бородатые, немытые, язык худо бедно уже подучили. Можно сойти за местных. А в городе удастся подстричься, привести себя в порядок.

Эгрегий продолжал спорить с Мустифом. Видно, что он согласен, но просто не может сдаться без боя. Искал аргументы против, но никак не мог найти. Виал взглянул на Хенельгу, поймал ее взгляд. Женщина кивнула навклеру и украдкой махнула рукой. Она не вмешивалась в спор, ведь тоже понимала, что это единственный выход. Оставалось только убедить Эгрегия, а это не так уж сложно. Он позволит ей уговорить себя.

Плюнув, Эгрегий выпрыгнул из траншеи и расположился чуть в стороне. Хенельга последовала за ним и, после недолгих уговоров, она вернула его.

Все уже было решено, оставалось только подготовиться.

Виал предложил вернуться назад, найти перекресток троп и пойти по одной из них. Там выждать, пока мимо не пройдет пара-тройка крестьян. Без телег, без волов и без иждивенцев. Просто мужчины, возраст не важен.

– Стоит ли далеко отходить от моря? Куда тела девать нам, – возразил Мустиф.

Парень соображал, видать, не в первый раз подобное проворачивал.

– Траншеи, – Виал указал на землю вокруг. – Достаточно прикопать тела. Почва на месте осадного лагеря мягкая.

– Время?

– Полдень.

– Не слишком ли нагло, лучше дождаться сумерек.

– В Кемиле, уж прости, сумеречное время лучше для охоты. Тростник, болота, пальмы и мошкара. А здесь я выберу полдень! Поверь моему опыту.

Эгрегий пристально посмотрел на навклера, но ничего не сказал. Одного этого взгляда было достаточно.