Я вошел внутрь, тут было более жарко, чем в других помещениях. В комнате было ещё два окна, скорее всего, это помещение находилось в одной из башен. Интерьер был скудным: огромный круглый стол, несколько стульев да многочисленные полки с книгами, свитками, различными бумагами. У дальнего окна стоял небольшой столик, за которым сидел мужчина, голова была полностью седая, он, склонившись, что-то тщательно выводил на листе бумаги.

– Садись, – сказал он грубым голосом.

Я присел за круглый стол и стал рассматривать полки с книгами, разнообразие книг поражало: разных размеров, цветов, с надписями на непонятном мне языке. Я невольно задумался.

От раздумий меня отвлек всё тот же грубый голос:

– Потрудись объяснить своё поведение, Рафаэль, – отец стоял на противоположном краю стола, руками оперевшись о спинку стула, он смотрел пристальным взглядом на меня. Я, как нашкодивший щенок, опустив взгляд, не зная, что сказать, развел в стороны руками.

– Не знаю, отец, со мной последнее время одни проблемы, верно, я заболел, – пролепетал я, чувствуя себя мальчишкой после детских шалостей перед родителем. Отец покачал седой головой, на вид ему было за шестьдесят, а может, и больше, крепкое телосложение, короткая седая бородка, ровно подстриженные усы, впалые глаза.

– Да, ты прав, много дел ты натворил. С твоим братом таких проблем не было, не зря я выбрал его своим преемником, ты разочаровал меня, сын.

Эти слова больно резанули меня по сердцу, в душе резко что-то щелкнуло. Я, потупив взгляд, опустил голову.

– Я собрал вещи и готов выехать сегодня же, – выпалил резко я.

– Ну что ж, вот и славно, я уже написал тебе грамоту, отдашь её начальнику гарнизона, он мой старый приятель, присмотрит за тобой, – сказал так же строго отец. Он подошёл к столу, за которым сидел, взял с него лист, свернул в трубочку, обвязал холщовой тесемкой, взял со стола печать и кусочек воска, как мне показалось, прилепил его и поставил печать.

– На, держи, Рафаэль. Надеюсь, мне больше не будет так стыдно за тебя, – с иронией в голосе сказал он.

В глазах у меня потемнело, а пальцы сжались в кулак, я, глубоко вздохнув, разжал пальцы и открыл глаза, мне этот прием всегда помогал, когда накатывал приступ ярости. Я взял свиток и направился к выходу, на ходу спросив небрежным тоном:

– Когда отправляться?

– После обеда будь готов, отряд наемников и прочих уже готов, – ответил он так же небрежно.

Я вышел из кабинета и направился к винтовой лестнице, в голове крутились слова отца. Я никак не мог успокоиться, значит, отец любит старшего брата больше, чем меня, я для него всего лишь обуза, одни проблемы, теперь он вздохнет спокойно, меня отправил подальше от дома, да ещё и неизвестно, выживу ли я там. Расклад меня не очень радовал. Да и помолвка эта, скорее всего, нужна для того, чтобы от меня избавиться. Меня распирало от злости. Непутёвый сын. Угораздило же меня так вляпаться. Я не заметил, как спустился до коридора и на автомате зашагал в свои покои, по пути мне встретились несколько человек, они поклонились, а я даже не отреагировал. Зайдя в свою комнату, я скинул туфли и присел в кресло перед камином. Элеонора вышла из гардеробной, взглянув на меня, сказала:

– Я так и знала, Рафаэль. Вы никогда не ладили с отцом. Пойду скажу, чтобы обед сюда несли.

Она вышла, я остался один, на душе было противно. Глеб куда-то запропастился, вероятно, ушел готовить лошадей, ну и ладно, отдохну пока. Я бросил на стол свиток, уселся поудобнее в кресло и задремал. Приснился мне сон, который мучил меня несколько лет, и только после сеанса у психолога я смог нормально спать. Это было в горах Чеченской республики, наш полевой командир – Михаил Петрович его звали – вел наш отряд через ущелье. Мы попали в засаду, нас там ждали, и вместо того чтобы отойти назад и занять удобную позицию для обороны, Михаил Петрович отдал приказ идти на прорыв. Уцелело нас десять человек из ста пятидесяти. Я смог вывести всего десять человек. После этого Михаила Петровича представили к награде посмертно, а меня назначили полевым командиром. Сон я не успел досмотреть, хотя не очень-то и хотелось, я всё равно знаю, чем он закончился. В дверь тихонько постучали.

– Да-да, войдите, – сказал я сонным голосом. Это вернулся Глеб с довольной улыбкой на лице и чувством выполненного долга.

– Господин, я приготовил лошадей и небольшую телегу для вещей.

– Телега-то нам зачем? – удивлённо спросил я.

– Как это зачем? – не менее удивленно ответил Глеб. – Оружие, одежда, вода, продукты. Нам ехать неделю. Тем более мы едем с конвоем, они не любят торопиться, – выдал Глеб.

– Скоро должны принести обед, а пока помоги мне разобраться с оружием, – попросил я парня. Мы подошли к стойке, где было множество различных мечей: короткие, длинные, широкие, изогнутые, – а также было несколько копий разной длины и несколько щитов с изображением дракона.

– Господин, вы настоящий мастер меча, вы должны вспомнить, или нам будет туго, – слегка с иронией в голосе сказал Глеб. Взяв среднего размера меч, он взмахнул им пару раз, видно было, что для него он тяжеловат и для его роста великоват. Передал его мне. Я взял меч, несколько раз сделал замах, удар, выпад, тренированное тело послушно выполняло движения, НО!!! Я не знал, что надо делать, и это плохо. Вложил меч обратно в стойку, взял два одинаковых изогнутых меча, они были изящны, стройны. Глеб довольно улыбнулся.

– Это ваши любимые, господин, я уверен, вы всё вспомните.

Я начал, слегка раскачивая телом, делать взмахи мечами, не замечая, как начал смертельный танец, он затягивал меня всё сильнее и сильнее, движения становились быстрее, я закружился по комнате в карусели, лезвия сверкали искрящимися молниями, через миг я застыл в изящной стойке с поднятыми клинками на уровне груди. Глеб восторженно смотрел на меня, я не мог поверить, что способен на такое. Опустив клинки, я подошёл обратно к стойке и начал перебирать имевшиеся там клинки. Но мне они по какой-то причине не совсем нравились, я не могу описать это чувство, что-то внутри мне подсказывает, я перевел взгляд на Глеба. Тот, довольно улыбнувшись, сказал:

– Всё верно, господин, это не боевые мечи и даже не тренировочные, это что-то типа макетов.

– А где боевое тогда? – изумленно уставив руки в бока, спросил я.

– Доверьтесь интуиции, внутренний голос подскажет вам, – заявил он.

«И где он только таких слов-то набрался?» – поразился я. Закрыв глаза, я сосредоточился и стал прислушиваться к самому себе. Сначала была полная чернота, а затем постепенно начала проявляться картинка в серых тонах, а потом более четких, но не в цветных, я видел вокруг себя всё ту же комнату и себя, стоящего рядом с Глебом, всё до каждой мелочи стало доступно моему взору, я и не замечал всего того, что увидел сейчас. Это были различные шкатулки, книги, рукоятки мечей, торчащие из стен, и многие другие вещи. Я раскрыл глаза и понял, что всё это время я не дышал, сделав глубокий вдох.

– Ого, вот это маскировка, – выпалил я на выдохе. Я стал обходить комнату и доставать все эти вещи. Глеб шёл следом и принимал их у меня, выставляя на столе. Рукоятки мечей оставил напоследок. Когда уже всё было собрано, я подошёл к стене и взял за рукоятки, потянув слегка на себя, вытащил двух изящных красавцев. Они как бабочки порхали в воздухе, легко и изящно. Я немного помахал мечами, довольно заурчал как кот, они мне очень понравились. Рукоятки были выполнены из красноватого материала, скорее всего, дерево, гарды из серебристого металла с замысловатым переплетением ветвей, тончайшие лезвия, отполированные до состояния зеркала, острейшая заточка, они завораживали, придавали чувства уверенности, господства. Я подошёл к столу, где Глеб собрал в кучу всё найденное мной добро. Стал перебирать его и раскладывать по разным кучкам: свитки и конверты в одну стопку, несколько различных ножей, качество которых было как у мечей, ещё один короткий меч, но не такой, как эти, более грубоват, что ли, несколько коробочек и один сундучок. По очереди открыл и посмотрел все коробочки, там находились драгоценные камни и украшения, а в сундучке были мешочки с монетами и два больших золотых медальона круглой формы с толстой золотой цепью. Я взял в руку медальон и стал рассматривать рисунок, там было изображение хищной птицы с расправленными вверх крыльями, открытым клювом и венчиком лавровых листьев. Я перевел взгляд на Глеба.