– Многие считают, – пробормотал Фрэнк с набитым ртом, – что под парусом ходят самые стройные и спортивные на свете люди. Но это далеко не так.

Лучшая часть путешествия – бродить вечером по незнакомым городам и поселкам – Элизабет, Морхед, Мертл-Бич, Чарлстон, Айл-оф-Хоуп, Джексонвилл, Коукоу и Уэмт-Палм.

Никогда не забуду обрывок разговора, услышанный мною в Чарлстоне, в Южной Каролине:

– Тут есть женщина, которая на улице на меня не посмотрит. Но я могу позвонить ей по телефону, и она будет часами со мной разговаривать.

Перед тем как мы отправились в путешествие, многие подкалывали нас, утверждая, что женщины будут табунами осаждать нас в каждой марине, куда мы придем на яхте Кеннеди. Но оказалось, что на подобных маршрутах женщина – редкий гость.

– Женщины только притворяются, будто им нравятся яхты и они обязательно хотят зацепить кого-нибудь из хозяев, – объяснил капитан. – Для обычной женщины яхта – это еще один дом, за которым нужно следить, только менее удобный. А тут мужчина отдает приказы, словно он капитан Уильям Блай. Двигателю она не доверяет, всяких труб-проводов боится. В магазин или прачечную нужно идти за шесть кварталов.

В одной из марин мы с Фрэнком завели вдумчивый разговор с единственной оказавшейся там женщиной. Правда, когда она увидела нас, то не растаяла от восторга. Во-первых, она была сторонницей Барри Голдуотера. Во-вторых, она одна, без посторонней помощи, управлялась с яхтой побольше, чем наша, – гнала ее из Итаки, штат Нью-Йорк, в Ки-Уэст.

Мы сообщили ей, что пребываем в восхищении относительно ее храбрости, навыков мореплавания и самого судна.

– Дома, – сказала она, – меня зовут Барнакл Биллом, как того парня из застольной песни.

Я спросил, почему ей нравится Голдуотер.

– Любой мужчина, способный управлять собственным самолетом или яхтой, починить радио и проявить фотопленку, для меня – номер один!

Стоило менеджеру марины узнать «Марлина», как он вызывал корреспондента городской газеты. Тогда сам менеджер, Фрэнк, а заодно и я появлялись на фотографии в местной прессе. Но самое чудесное признание исходило от чернокожего в Джексонвилле.

– О господи! – воскликнул он. – Это яхта самого президента? Мистера Кеннеди?

Чтобы не усложнять дело, мы кивнули. Парень, покачав головой, восторженно похлопал яхту по борту:

– Обязательно расскажу жене. Это лучшее из того, что со мной произошло в жизни.

Когда мы прибыли в Уст-Палм, Гюнтер, несчастного вида швед, уже встречал нас. Его маленький океанский лайнер обогнал «Марлина» на три часа.

– А вот и мы! – воскликнул Фрэнк.

– Ну и что? – мрачно отозвался Гюнтер. – Смотрите! Все штормовые жалюзи подняты. Еще два месяца здесь никого не будет. А когда приедут, вряд ли найдется сумасшедший, который захочет поплавать на яхте.

Фрэнк заметил, что семейство Кеннеди довольно активно использует «Марлина».

– Они все чокнутые, – заявил Гюнтер и, повернувшись ко мне, спросил: – Как вам Внутренний путь?

– Как вам сказать, – протянул я. – Хотелось бы в следующий раз идти медленнее. Внимательно все исследовать, бросать якорь в устье впадающих ручьев, просыпаться с птицами. Тот, кто имеет достаточно времени, может организовать себе здесь прекрасную жизнь.

– Сначала купите себе яхту, – отрезал Гюнтер.

Привет, звезда Вега![1]

Весьма приятная комедия была разыграна в рамках сотрудничества Карла Сагана из Гарварда и Иосифа Самуиловича Шкловского из российского Астрономического института имени Штернберга. Поначалу о сотрудничестве не шло и речи, но потом доктор Саган с таким энтузиазмом аннотировал американское издание книги Шкловского «Вселенная, жизнь, разум», что стал соавтором. Шкловский не возражал – он еще и увеличил объем книги, проаннотировав аннотацию Сагана.

В результате мы имеем удивительно авторитетную книгу о Вселенной, предназначенную для обычного читателя, не специалиста. В качестве примера – несколько предложений из книги: «Почему светит солнце?», «Представьте, что наша Вселенная – непропеченный пирог с изюмом…» По поводу последнего Саган замечает: «Бывали аналогии и похуже».

Соавторы никогда не встречались. Русский ученый написал своему американскому коллеге: «Вероятность нашей встречи не выше, чем вероятность посещения Земли инопланетными космонавтами». То, что встреча так и не состоялась, было связано отнюдь не с политикой. Просто ни тот, ни другой астроном терпеть не могли путешествий. Кстати, вероятность того, что нас когда-нибудь посетят существа из космоса, равно как и того, что нас уже посещали, значительно больше нуля. Авторы подсчитали, что во Вселенной может существовать много продвинутых цивилизаций, которые каждую тысячу лет могли бы навещать землян.

Поспешу с заверениями: сейчас у нас, как уверены астрономы, никто не гостит. Саган провел этот год в комитете, который изучал отчеты о встречах наших ВВС с неопознанными летающими объектами, и может заявить следующее.

Миф о летающих тарелках представляет собой изящный компромисс между желанием людей верить в традиционного бога-создателя и ощущаемой современным человеком необходимостью каким-то образом принять результаты научных открытий… Регулярно повторяющиеся наблюдения НЛО, а также настойчивость, с какой американские ВВС и научное сообщество отказываются объяснять результаты этих наблюдений, заставляют предполагать существование некоего заговора. Его цель – скрыть от общественности истинную природу неопознанных летающих объектов. Но именно потому, что люди страстно желают, чтобы эти объекты были добры к нам, разумны и имели непосредственное отношение к внеземным цивилизациям, честность требует, чтобы мы… принимали в расчет только самую строгую логику и убедительные свидетельства.

В духе сказанного Шкловский и Саган, признавая математическую вероятность контакта, отрицают существование свидетельств уже состоявшейся встречи инопланетян с Землей.

Именно в будущем нас ждут реальные радости общения с пришельцами. Авторы, очень осторожные во всем, что касается прочих обстоятельств, обещают, что в будущем земляне начнут исследовать Млечный Путь, передвигаясь на скоростях, близких к скорости света. Они говорят о межзвездных кораблях, которые в своих прямоточных двигателях будут использовать атомы, разбросанные по космосу, об антивеществе как топливе, какое космонавты, естественно, станут держать в магнитных бутылках. Шкловский и Саган терпеливо объясняют мне то, что я не могу в силу своей тупости понять: почему сердца и часы при скорости, приближающейся к скорости света, замедляют работу, а время на космическом корабле принципиально отличается от времени у меня на каминной полке.

Я верю во все это, безоговорочно верю, поскольку это входит в мои обязанности. Но я плачу́ свою цену за собственную глупую доверчивость, которую должен объяснить как интеллектуальную болезнь.

Из двух соавторов американский астроном более человечен: после маленьких юмористических отступлений он признает, что читателя – по известным причинам – книжка может испугать. Поэтому доктор Саган счел возможным включить в качестве иллюстраций, наряду с поражающими воображение фотографиями галактик и двойных звезд, карикатуры из комиксов Чарльза Шульца и Чарльза Аддамса, в которых люди (и Снупи) выказывают почтительное уважение ко Вселенной. Доктор Шкловский, с другой стороны, выглядит здесь как Том Свифт, бесстрашный герой научной фантастики, готовый истратить на свои изобретения триллионы рублей.

Человеческий интеллект, кстати, уже произвел радикальные изменения в жизни Солнечной системы. Земля неожиданно стала мощным источником радиоэнергии. «Таким образом, – говорит гуманист Саган, – среди характерных черт земной жизни, о которых могут узнать существа, отделенные от нас межзвездным пространством, находится и ужасающее содержание многих американских телевизионных программ». Мысль, что полномочными представителями землян в межгалактических контактах станут туповатый автомеханик Хоумер Пайл да деревенщина из Беверли-Хиллз, несколько отрезвляет.