© А.В. Блинский, составление, 2005

© Издательство «Сатисъ», составление, оригинал-макет, оформление, 2005

Вопрос о браке – вопрос всего человечества со дня появления его на земле. Ввиду безусловной важности и значения его для человечества, он всегда был вопросом религиозного и гражданского законодательства, вопросом философии и науки, поэзии и художественной литературы, вопросом экономического и социального строя жизни. Мы не задаемся широкими задачами рассмотреть этот вопрос, как он решался теоретически и практически у разных народов в различные времена, как смотрят на него и теперь существующие на земле религии и государства, а ограничимся только раскрытием положительного идеала христианского брака, не вступая ни с кем в полемику. Раскрытие положительного идеала христианского брака само собой послужит ответом на все уклонения от Евангельской правды и на все заблуждения современной мысли. В положительном идеале, как в зеркале, сами собой отражаются все уродливые решения вопроса.

Раскрыть христианский брак, по Евангелию и учению Церкви, мы вызываемся злобой дня. О нем рассуждают в Государственной Думе и Государственном Совете; о нем составляют целые книги и брошюры на разные лады; о нем пишут в толстых журналах и ежедневной прессе; о нем всюду говорят: в столицах и городах, в селах и деревнях, в школах и на улицах, на театральных подмостках и публичных лекциях, в интимных беседах и открытых собраниях. И не только говорят и пишут, но и на деле осуществляют, разумеется, самую худшую сторону разнузданных суждений о свободном браке, о вреде семейной жизни, об ограничении и даже совершенном прекращении половой производительности[1], о замене естественных законов природы неестественным нарушением их. То, что ап. Павел заклеймил печатью позора в языческом мире (Рим. 1, 26–27), пытаются теперь оправдать во имя науки безвредностью нарушения естественных законов, которые в действительности жестоко наказывают виновных. В газетах сообщали о реферате одного врача на данную тему. Форель доказывает безвредность «презервативов», а услужливые газеты публикуют о продаже таковых. Специальные фирмы рассылают по «волостным правлениям» объявления с предложением высылки на льготных условиях. Таким-то путем, можно сказать, насильственно развращается теперь не только город, но и захолустная деревня. Теперь почти все говорят и требуют свободной любви, полной свободы разводов и уничтожения церковного, а некоторые даже и гражданского, брака, с налагаемыми обязательствами на вступающих в брачный союз. Одним словом, уничтожают всякий брак и хотят жить по-скотски[2]. Разрушение семейного очага ведет к разрушению общества и государства. Беспутная внебрачная жизнь выбрасывает на улицу детей бесприютных, никому не нужных и впоследствии вредных и опасных для общества и государства. Из них составляются целые армии хулиганов, которые дают себя чувствовать и теперь.

С другой стороны, проведение в жизнь «неомальтузианства» ведет к сокращению человечества и к вырождению его в ближайшем будущем. Ненормальная брачная жизнь дает ненормальные поколения, которые увеличивают собой число идиотов, кретинов, алкоголиков, сифилитиков, неврастеников, преступников всех видов, и, наконец, прогрессирует постоянно возрастающее количество зверских и подчас диких и бессмысленных до гнусного цинизма убийств и ничем не объяснимых самоубийств. И люди становятся ниже, хуже и опаснее диких зверей. При таких условиях, как говорит нам мировая история человечества, общество разрушается и государство падает, а народ исчезает с лица земли, как истлевший труп, от которого остаются одни только сухие кости, имеющие в свое время рассыпаться в прах.

История нам говорит, что когда разложение семейного очага, извращение брачной жизни спускается до последней грани, то невольно, как протест против надвигающейся гибели, возникает реакция из среды самого же общества, т. е. появляются такие лица, которые совершенно отрицают брак во всех его видах, как положительное зло в себе самом. Пресыщение вызывает отвращение, и они начинают проповедовать абсолютное безбрачие, в котором думают найти спасение мира. Так, еще во времена ап. Павла появились лицемерные лжесловесники, сожженные в совести своей, которые запрещали вступать в брак (1 Тим. 4, 2–3). Древние гностики, признавая все материальное злом, утверждали, что брак есть дело сатаны. Такого взгляда на брак держались энкратиты, маркиониты, манихеи[3].

В 340 г. в Гангре был созван Поместный Собор против Евстафия, епископа Севастийского, зараженного манихейством, который учил гнушаться законным браком, как препятствием к достижению Царствия Небесного, презирать церковные собрания, обряды и учреждения, расторгать, под предлогом благочестия, семейные и общественные связи и т. д.[4]

Сатурнин приписывает происхождение брака от сатаны. Осуждали брак древние раскольники: энкратиты, иерокситы и др. На всех еретиков, признающих брак злом, Собор произнес анафему, признав такую ересь страшным злом как против христианства, так и против общества.

Ясно, что отрицание брака, как противоположная крайность, есть такое же зло, как и неестественное злоупотребление браком.

В настоящее же время решительно отвергают брак северо-американские сектанты: шекеры, тункеры и наши раскольники беспоповщинского толка: федосеевцы, филипповцы, странники, а равно сектанты: хлысты, скопцы и Л.Н. Толстой.

Но эта противоположная крайность отрицания брака всегда приводила к таким же печальным и гибельным результатам, как и неестественное злоупотребление браком. Отрицая брак, гностики думали со крушить в себе через невоздержание ненавистное им плотское начало. Таковы, например: Симон-волхв; позднее – николаиты, василидиане, карпократиане; у нас – подгорновцы, а в Америке – «библейские коммунисты», – утверждающие, что первые христиане при обобщении имуществ (Деян. 4, 34) имели и общих жен[5].

Таким образом, все крайности в учении о браке, по общему закону, сходятся между собой. И указания на эти крайности, как на разрушительные элементы, мы встречаем и в посланиях Апостольских, и в соборных постановлениях, и в святоотеческих писаниях. И все, твердо державшиеся Евангельского учения, смело и грозно возвышали свой голос осуждения и анафемы против отрицающих брак как зло в себе самом. Так, Первое правило Гангрского Собора говорит:

«Аще кто порицает брак и супругов верных и благочестивых сожитие порицает, яко не имущих внити в Царствие, да будет под клятвою».

Затем 51 Апостольское правило дополняет:

«Аще кто из священнаго чина удаляется от брака и мяс и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело: или да исправится, или да будет извержен из священного чина и отвержен от церкви. Также и мирянин».

Такая строгость объясняется тем, что отрицание брака есть протест против Самого Бога, установившего брак как добро, как благо для человека, а не как зло, что думают извращенные умом и сожженные в совести проповедники безбрачия.

Такая строгость Церкви не касается иноков, которые сами воздерживаются ради подвига от брачной жизни, но не отрицают самого брака в принципе, как скверну для всех.

Всматриваясь в современное течение общественной жизни относительно брака и безбрачия, мы замечаем такой хаос всяких мнений и взглядов, который превзойдет «вавилонское смешение языков». Есть взгляды, которые смотрят на брак как на зло в себе самом, и на брачную жизнь как «на жизнь в аду». Так, например, в «Крейцеровской сонате» и «Послесловии» Л.Н. Толстой говорит: «Браки в наше время – один обман».