Им нужно было время. Любое время. Сколько угодно.

Они бы с радостью променяли комнату,

наполненную игрушками, на возможность

хотя бы в течение целого утра

видеть меня в заляпанном яичницей домашнем халате,

читающей газету.

Они вопили так, будто их похищали инопланетяне,

каждый раз, когда я оставляла их

в Ненавистном детском саду,

они отчаянно хватали меня за ноги

и молили о пощаде,

горячие крокодильи слезы ручьями бежали

по их ангельским щечкам.

С разбитым сердцем я надеялась, что детский сад поможет им

сформировать характер и лучше приспособиться к жизни.

Из-за этих сцен я страдала от изжоги, ригидности мышц

и чувства вины.

А также от бесконечных стрелок на колготках

и этих маленьких липких отпечатков пальцев,

которые остаются от расплющенных в руках бананов

и украшают шкафы многих таких же

мамаш, позволяющих своим детям делать это.

Я клялась, что исправлюсь. Сразу после того,

как чуть-чуть посплю.

Когда-нибудь лет через сто.

Муж предложил заняться сексом.

Конечно, только дай мне пару минут закончить дела.

Дай свериться со списком. Уложить детей.

Выслушать их страхи, пожелать им приятного сна.

Прочитать развивающие память истории.

Научить их медитировать. Помолиться.

Спеть Джастину колыбельную. Почесать спинку Андрею

до тех пор, пока он не заснет.

Постирать. Начистить до блеска туалет.

Убрать кошачьи какашки из ванной. ОПЯТЬ.

Чертов кот! Молю бога о низко летающем ястребе,

который залетел бы к нам в дом

и слопал этого аппетитного любимца семьи.

Стоп. Это уже перебор.

Сделать пометку. Надо вычесать кота завтра.

Дать ему лекарство

для укрепления шерсти.

Договориться насчет медосмотра перед лагерем.

Позвонить маме СЕЙЧАС. Позвонить маме ВЧЕРА!

Она снова начнет разговор с паузы,

которая, кажется, длится целую вечность:

«О, так это ты? Я думала, ты умерла».

«Возможно, только так я бы смогла хоть чуть-чуть

отдохнуть», – парирую я.

И ведь я не шучу. Она, наверно, думала, что

я прохлаждаюсь в SPA-салоне,

не звоню ей, потому что занята

поеданием винограда на сеансе массажа

и жду, пока высохнет лак для ногтей.

Пора спать. Завести будильник ровно на пять утра.

Надо бы совершить пробежку до того,

как проснутся дети.

Нужно быть в форме, чтобы муж считал меня

привлекательной.

Если, конечно, от меня что-нибудь останется.

Он спит, слава богу.

Это хотя бы решает Проблему Секса на сегодня.

Утро приходит быстро.

Пробегаю три мили, пока еще не рассвело, бужу детей,

готовлю им завтрак, собираю в школу еду,

полезную для здоровья,

которая вызывает у них вопли негодования.

Они умоляют положить им шоколадки или печенье,

какими питаются их друзья.

Ведь у друзей Настоящие Мамы, и уж те-то лучше знают,

что надо детям,

они не пекут плотные коричневые лепешки из соевой муки

и проросшей пшеницы.

Так начинается очередной суетный день.

Успеет ли Мама сделать

все свои дела,

пока дети на время устранены?

Вот в чем состоит ее задача на сегодня.

Или это утро снова будет омрачено хватанием за ноги

и горечью на сердце?

Два очка в пользу Нашей Владычицы

Беспрестанного Чувства Вины,

которая воплощает в себе ядерную смесь критики,

реальной и надуманной,

от всех когда-либо существовавших

идеальных мамаш.

Вскоре Она разгуляется до такой степени, что я решу,

будто мы обязаны нанять няню,

даже если для этого мне придется

торговать карандашами на углу улицы.

Приходящая няня с ужасно дорогим образованием,

полученном на Гарвардском Факультете Воспитания,

у которой доходы едва ли не больше моих, в результате

окажется форменной сумасшедшей,

нуждающейся в серьезной помощи.

Каждый вечер, возвращаясь домой,

я минимум тридцать минут трачу

на проведение сеанса интенсивной психотерапии,

чтобы удержать няньку от исполнения ее тайного

желания – стать участницей шоу Джерри Спрингера.

Интересно, кто на кого работает?

Я умираю от соблазна уволить ее,

но ведь она лучше детского сада.

Не так ли?

Вздыхаю с облегчением, когда она увольняется,

но все равно рыдаю.

Я пропускаю работу из-за футбольных матчей

и школьных спектаклей,

саксофонных концертов

и состязаний по борьбе,

соревнований по легкой атлетике и посещений врачей.

Свободное время – это время похищенное и возвращенное

с наценкой ростовщиков.

Я расплачиваюсь за эти часы своим костным мозгом,

пытаюсь наверстать упущенное ночами

или по выходным,

в эти Особенные Дни Отдыха,

когда нужно сделать все, что не успела за неделю:

выполнить задание начальства, навести порядок,

приготовить еду и погулять с детьми.

Выходные состоят из тех драгоценных моментов,

когда ты, ползая по полу на коленях,

собираешь пыльные крошки булочек,

на которых выросли целые поколения паучков.

Большая часть этой сугубо женской работы

остается незамеченной.

«Ты трудоголик, что ли?» —

скулит муж в своем

верном спортивном костюме,

попивая пиво и подрезая свою коллекцию бонсаев.

Мечты о мужеубийстве или хотя бы о том,

как его оденут в костюм французской

горничной и отправят работать в дом

к одержимому мужичку с вощеными усами

и козлиной бородкой, а также другие подобные видения

проходят через мое естество, преисполненное жалостью.

Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь: «Нет, всего лишь

работающая мать».

Никто не говорил, что будет так.

Никто не знал. Или знали лишь единицы.

Да и те не признали бы этого.

Иначе это стало бы тактической ошибкой.

Мы были свободны, раскрепощены

и нам это нравилось, разве нет?

Гуру, проповедующие самоорганизацию

и здоровый образ жизни,

без устали твердили о Гармоничной Жизни.

Подозреваю, это означает,

что нельзя свалиться в глубокий обморок,

позволив Карточному Домику рухнуть.

Хотя в каком-то смысле обморок мог бы оказаться шансом

хоть немного отдохнуть.

А тем временем жизнь продолжается,

и ты по-прежнему делаешь все от тебя зависящее.

На работе среди мужчин

я изображаю всезнающего доктора,

хотя для них я такой же свой парень, как и они.

Парень с яичниками. Парень с ПМС,

который время от времени беременеет.

Но это остается незаметным,

либо попросту не удостаивается внимания.

В то же время я должна Заниматься Наукой,

Получать Гранты,

Соревноваться, Расширять Лабораторию,

Осваивать Новые Сферы,

Блистать на Ежегодных Собраниях,

Обучать Своих Студентов-Медиков

и сочетать это все с другими важными обязанностями,

как, например, членство в комитете библиотеки,

где я, по словам милого профессора-наставника

с заляпанной жиром бабочкой на шее,

являюсь Самым Очаровательным Членом.

Я выхожу на работу через шесть дней после рождения

моего первенца, Джастина.

Я не могу проявлять слабость или просить каких-то поблажек.

Иначе меня будут считать Второй Скрипкой,

незначительным малозаметным игроком.

А я, разумеется, не для этого потратила

шесть лет на учебу

в университете и аспирантуре.