– Угадай! – сквозь смех ответил Стас. – Про твою эффектность.
– Ты считаешь меня эффектной? – искренне удивилась «Анфиса».
– Ага… Если вы хотите сделать комплимент, но не знаете, какой, скажите человеку, что он эффектный. А вот какой эффект он производит, можно не сообщать, – разъяснил Стас. Попутчица начала усиленно думать, что-то поняла, ничего не ответила. Потом немного недовольно сказала:
– Ты тяжёлый человек. Тугой какой-то. А сначала показался нормальным. Надо всё делать как-то легче… – «Анфиса» не сумела закончить свою мысль. Ей, видимо, хотелось ответить как-то хлёстко, но придумать ничего не получалось.
– Лев Толстой оставил нам мудрость, что все лучшие поступки совершаются не бурными внешними порывами, а тихой работой над своей душой. Все двери в святые покои отворяются на себя и с усилием. Легко, одним толчком, отворяются только двери в погибель. Я стараюсь подольше остаться в рядах живых, – проговорил Стас.
– Ты был женат? Забыла раньше спросить.
– Пока живой – не женись, говорят. А товарищ у меня есть, так он про себя так говорит: женат два раза неудачно – одна жена ушла, вторая – нет. Я не был женат. Ни разу. Не уверен, женюсь ли вообще… Я, в принципе, хотел жениться, но как-то ни одна из девушек, которых я приводил знакомится, не нравилась матери. Однажды я привёл девушку, похожую на мать, так тут отец просто на дыбы встал и с матюгами прогнал и эту… – отшутился Стас. Через несколько секунд, после усмешки, продолжил: – Не надо в ЗАГСе спрашивать у мужиков всякую ерунду про горе и радость. Надо сразу спрашивать, готов ли он быть постоянно во всём виноватым, часто голодным, всегда всё обязанным… Чтобы не портить себе жизнь – не женись и не выходи замуж, вообще не живи вместе: жить вместе – это значит решать проблемы, которых никогда бы не возникло, если бы люди не стали жить вместе… – не мог остановиться Стас.
– А тебе вообще какие женщины нравятся? – прервала его «Анфиса».
– Мне просто нравятся женщины, – не стал конкретизировать Стас.
***
Стас очень любил шатенок, было в них, для него, что-то домашнее, особо притягательное. Отношения с шатенками у Стаса всегда строились очень легко. А воспоминания были только самые тёплые, прямо солнечные…
…Это было очень давно, Стасу едва исполнилось 19 лет. По студенческому билету он часто ездил одним днём в разные города, просто чтобы узнать свою страну. Старался выбирать города, куда можно было приехать утром, день гулять по городу, питаться хлебом и кефиром за копейки, а ночью спать в поезде на пути домой. В тот раз Стас впервые в жизни столкнулся с задержкой поезда на сутки. Эти сутки предстояло коротать на вокзале…
… – Я Каринэ, имя от моих армянских корней. Карина – это, скорее, татарка, а я Каринэ, армянка, если это для тебя что-то значит, – во время прогулки в парке рядом с вокзалом объясняла бархатным кошачьим голосом чрезвычайно милая девушка с каре чуть ниже подбородка. Её нельзя было назвать обворожительной красавицей, но Каринэ была такая лапушка, такая милая, с добрыми карими глазами, круглым носиком, мягкими губками, лёгким пушком на верхней губе и щеках, который золотился в проходящем свете солнца, изящной длинной шеей. «Никогда, слышишь? Никогда! Никогда не говори девушке, что у неё красивые усы! Никогда! Даже если усы действительно очень красивые…», подумал Стас, когда заметил этот нежный пушок. – Почему мы вообще стоим? А ну-ка садись! Да, на эту скамью! Садись! А я сяду к тебе на колени.
Каринэ решительно села верхом на колени к Стасу, отчего высоко задралась её белая юбка.
– Ты когда будешь меня целовать? – настойчиво спросила Каринэ. Она нависла над ним, водила головой и щекотала концами тяжёлых волос Стасу лицо, оставляла на очках следы. – Будешь меня целовать? Или где?
Их случайная встреча в ожидании поезда несколько часов назад стремительно перерастала в роман. Но Стасу вдруг стало почему-то невероятно грустно. «Ты такая чудесная. Что я могу тебе предложить?..», думал он в этот момент. Очень захотелось притянуть к себе эту чудесную девушку, начать целовать её мягкие губы, растворится в ней, и будь что будет. Вместо этого Стас тяжело вздохнул и заговорил о том, что его именно сейчас так беспокоило:
– Я очень хочу тебя расцеловать. Прижать к себе, затискать, целовать и не отпускать. Я хочу тебя, ты такая притягательная! И в первые дни у нас будет всё очень хорошо. Я буду рассказывать тебе анекдоты, пересказывать истории из книг, которых ты не читала, ты подумаешь, что я умный, остроумный, весёлый, возможно, щедрый. Сколько-то времени мы будем близки просто так, а потом наверняка возникнет вопрос, что же с нами будет дальше? А ничего другого я тебе предложить не смогу. Только те же анекдоты и близость без будущего…
– А ты думаешь, мне от тебя нужно что-то другое? Кроме анекдотов и простой близости на несколько дней? – серьёзно перебила страдание Стаса Каринэ. – Или ты думаешь, что я мечтаю вот так сразу связать свою жизнь с первым встречным? Без обид. Какой же ты ещё глупенький. Такой большой, а такой маленький, такой неиспорченный. Это всё, что ты хотел мне сказать? Тогда будем считать, что пятиминутка нытья закончена. Так ты будешь меня целовать?..
…Но было и другое событие, связанное с шатенками оно оставило у Стаса тяжёлое чувство…
… Впервые Стас увидел Дашу, когда ей было 17 лет. Она приехала к ним в туристический палаточный лагерь в сопровождении мужчины, которому было уже полных 25 лет. Его Стас не запомнил, а вот Даша запала в его душу сразу же, так сильно, как не западала ни одна другая женщина, ни до, ни после. Смесь чувств и мыслей на мгновение выключили всё его сознание. Это было какое-то чувство особой влюблённости, заполняющее всё внутри, вытесняющее другие мысли. У Амура в миг встречи Стаса и Даши заклинило гашетку и вместо одного выстрела из детского лука, он выдал длинную кучную очередь крупнокалиберных стрел из стационарной баллисты, которой разнёс ко всем чертям сердце и мозги несчастного Стаса. В свои 17 лет Даша была прекрасна. Тяжёлые густые тёмно-каштановые волосы, яркие красивые брови, умные карие глаза, яркие алые губы, ровные белые зубы.
Даша всегда была чужой женщиной. Между Стасом и Дашей существовали только приятельские отношения. Стас любил Дашу для себя, внутри, никогда ей про это не говорил. Каждая их встреча на улице или в компаниях была праздником, радостью, воспоминания о которых хранились глубоко в душе, и всегда согревали Стаса.
Их последняя встреча, почти разрушившая внутренний мир Стаса, произошла случайно, в аэропорту Риги, пять лет назад. В тот раз Стас участвовал в контрабанде культурный ценностей и драгоценных камней из Голландии в Турцию. Его доля в том деле составляла пятьдесят тысяч баксов. Контрабанда шла из Амстердама поездом в Швецию, оттуда на пароме Стокгольм-Рига через Балтийское море, из Риги самолётом в Стамбул. В этой цепочке было задействовано семь человек, рисковавших получить очень большие неприятности как от официальных властей, так и от конкурирующих криминальных группировок. Общая стоимость «посылки» – двух картин Монэ и восемнадцати огранённых бриллиантов весом по 22-24 карата – составляла почти миллион долларов. Весь план разработали два хитровыделанных дипломата, Латвийский и Норвежский, Олаф и Мёрве. Как и всякие дипломатические работники, они были в большей степени шпионами, классическими авантюристами, которые используют служебное положение для достижения личных целей и удовлетворения личных нужд, чем представителями своего государства, поэтому продумали всё до мелочей, привлекли только нигде не засвеченных людей. Никакого контроля и прикрытия на маршруте. Никто из участников цепочки не имел каналов сбыта, во всём абсолютная секретность, потому что в случае провала, кроме простой уголовщины, маячили обвинения в шпионаже. Отклонения от плана недопустимы. При всей запутанности и сложности плана это был единственно возможный вариант пересылки. Прямой перелёт, а тем более наземная перевозка напрямую из Амстердама или Стокгольма в Стамбул были невозможны, поскольку эти рейсы проверялись турками весьма тщательно. Самим дипломатам, которых не досматривают, было бы трудно оправдать свои поездки без задания резидента, а значит вероятность провала ещё выше. Регулярные рейсы из Прибалтики турки проверяли формально.
