“Зачем мы в музей, да ещё изобразительных искусств? - нерешительно подумала девушка, поднявшись по лесенке под крышу крыльца - вовремя: зарядил мелкий, но явно надоедливый дождь, и обернулась на звук отъезжающей машины. - Первый урок - рисования?” И с трудом подавила смешок, представив, как она пытается что-то изобразить в учебном альбоме цветными карандашами.

Неизвестно каким образом, но Назарий очутился рядом и, толкнув дверь, учтиво показал рукой вперёд. Таня шагнула через порог, а через секунду подпрыгнула от его рявканья за спиной:

- Стоять всем смирно!

Дрожь по ногам прокатила нехилая - еле устояла на ногах.

Правда, успев подцепить глазом картинку, поскольку поневоле смотрела вперёд, в фойе, догадалась, что крик предназначался не ей.

В центре довольно просторного зала остолбенели несколько человек. Два парня - носами друг к другу, с угрожающими поднятыми руками, ноги - в застывшем движении, как будто бежали-бежали навстречу - и вдруг их заморозило. В одном из них изумлённая Таня узнала парнишку, которого спасла от банды, кидавшей в него камни. В другом - заводилу той самой банды! Красавчика Горыныча, как его обозвали друганы, защищаясь от его обвинений, что кто-то бросил в него камень специально.

А в двух шагах от них высился тонкий (точно не тощий!) юноша с длинными русыми волосами - аж до… в общем, очень длинными. И он, сложив по-наполеоновски руки на груди, пренебрежительно смотрел на этих двоих, пока ещё двое - светловолосая (слава Богу - не та блондинка!) девушка и крепкий, стриженный (или бритый?) под ноль парень ругали его с обеих сторон. Теперь уже не ругали, оцепенев - как ошеломлённая Таня догадывалась - от резкого окрика Назария.

От вахтенного стола, подняв суховатые кулачки, шла в их сторону старушка в синем форменном халате, кляня всех на свете подряд.

Ругань тоже замерла на устах всех.

Нет, не так. От резкого вопля Назария подпрыгнули, кроме Тани, все четверо - со старушкой. Двое застывших - так и не пошевельнулись.

Лисички деловито обошли кругом всех участников этого странного действа, после чего так же деловито проследовали к противоположной стене фойе и начали постепенно исчезать с глаз, явно спускаясь куда-то ниже. Там лестница?

Длинноволосый вдруг зашевелился и быстренько встал солдатиком - руки по швам, скорчил физиономию абсолютно ни в чём не виноватого и наивно захлопал преданными глазками на Назария и Таню. Через секунду - особенно на Таню. Потому как, глядя на неё, он чувственно приоткрыл рот, вздёрнул бровки домиком и задышал чаще. Девушка решила, что он так издевается. И, благо шла чуть позади спускающегося в фойе по трём ступенькам Назария, показала длинноволосому кулак. Тот оторопел, захлопав глазами, уже по-настоящему удивлённый.

Назарий прошёл мимо него, бросив:

- Этих освободишь сам и вернёшься к нам.

- Но ведь они!.. - жалобно заныл длинноволосый, забыв о Тане и с откровенным страхом глядя на двоих.

- Любишь кататься - люби и саночки возить!

Не обращая больше на него внимания, Назарий подошёл к старушке и, взяв её под локоток, представил Таню:

- Эту девушку запомнить, Лилушка! Моя ученица. Разумная - не то что вся эта бестолочь! Зовут тоже весьма разумно - Татьяной.

Старушка запричитала, что Назарий слишком много шпаны приводит и было бы здорово, если б его слова насчёт Тани сбылись. Впрочем, причитала она недолго, оглядела Таню, покивала ей и вздохнула, после чего поплелась к своему столу.

Таня помалкивала, стараясь в первую очередь понять, что именно происходит. Пока понималось плохо. Но девушка решила, что Назарий позже объяснит. А если не объяснит, она пристанет к нему как банный лист - и попробует он только отбрехаться и не растолковать происходившее до их появления в фойе!.. А ещё любопытно, но спрашивать она не будет: кто эти двое, которые собирались наброситься друг на друга с кулаками? Ну, Горыныч и тот, спортсмен-юниор? Что-то Тане показалось, что Юниор, кажется, и не боится Горыныча, а вчера просто попал в неловкое положение, оттого и допустил личное унижение. А Горыныч не понял и сегодня вляпался в жёсткое противостояние.

А пока она тихо спускалась вместе с ним по первой из двух лестниц, ведущих куда-то в подвальные помещения. Почему - подвальные? Попахивало кирпичом и бетоном, а также недавней, кажется, масляной краской.

За ними так же молчком торопились бритый парень с оценивающими серыми глазами и светловолосая девушка, улыбчивая и вкрадчиво приветливая. Почему Тане уж так почудилось - насчёт вкрадчивости и приветливости - неизвестно.

В самом низу, когда были пройдены две большие лестницы, обнаружилось большое помещение с несколькими дверями. Тускловатый свет указывал на подсобку. Лисички крутились возле одной закрытой двери. И тут Таня сообразила первую вещь: молодёжь - ученики Назария. Значит - за этой дверью его кабинет. Вторая вещь: он их в свой кабинет не пускает, хотя ключи на вахте наверняка есть. Или… ключей нет?

Назарий просто взялся за витую ручку - и дверь открылась. Таня еле удержалась от вопроса и прошла мимо него, вставшего спиной к двери так плотно, словно собираясь защищать свою берлогу, если ему вдруг кто-то из заходящих не понравится.

Бритый и светленькая девушка, бросая на Таню любопытные взгляды, вошли в кабинет - ой, в зал! - и сразу направились к одному из столов, сплошь заставленному банками, аквариумами - кажется, и ещё какими-то маленькими сосудами - чуть ли не склянками. Поражённая, Таня только оглядывала помещение, в которое попала. Ну и ну… Ничего себе - зальчик: конца-края не видно… А столов-то… Как эти двое сообразили, куда именно им нужно? Хотя… Они, наверное, здесь не первый день учатся - запомнили.

Мимолётная мысль: почему Назарий не сказал ей, что делать дальше? Не показал, куда, за какой стол, она должна сесть, чтобы стать равноправной ученицей? Или она должна сама определиться с чем-то? Но с чем?

Краем глаза она замечала, как Назарий зорко вглядывается в неё, усевшись в старенькое кресло возле небольшого столика; как бритый парень перешёптывается с девушкой, не скрываясь - наблюдая за новенькой. Но было что-то ещё… Таня не успела подойти к банкам и склянкам на столах, чтобы ближе разглядеть их обитателей (а она уже сообразила, что там сидят довольно странные существа), как внезапно пространство перед самым её носом поехало, искажаясь, словно по стеклу кто-то плеснул водой.

Абсолютно машинально Таня метнула раскрытую ладонь вперёд - так человек обычно ловит пролетающую мимо муху. По коже пальцев резануло так, словно она на лету поймала выстрелившее из какого-то странного оружия лезвие! Девушка вскрикнула и, шипя от боли, отдёрнула руку, на автомате стряхивая кровь с пальцев. Бритый выскочил из-за стола и понёсся к ней - она и увидела-то его только потому, что движение в этом скучном, на первый взгляд, зале было слишком неожиданным. Но, продолжая шипеть сквозь зубы, она всё внимание обратила именно на порезанную руку. И поэтому, когда к ней с обеих сторон подскочили уже не только бритый, но и Назарий, она как-то даже не удивилась.

- Вытяни пальцы! - велел Назарий.

- Н-не м-могу… - простучала она зубами, с ужасом глядя на кровь, щекочуще стекавшую по ладони. А потом обозлилась: - Дайте мне… тряпку какую-нибудь!

Вместо желаемой сухой тряпки, которая помогла бы остановить кровь, Назарий втиснул свою ладонищу в её слабо сжатый кулак. Она даже взвизгнула от боли, когда ранки на пальцах мучительно разошлись, но через секунды холодная боль мягко перешла в горячее, пульсирующее ощущение, а потом в терпимое тепло, а Назарий выдохнул и медленно высвободил ладонь из её скрюченных пальцев. Заглянул в глаза.

- Пойдём, что ли. Тряпку дам - кровь вытереть.

- А эту… это… - Таня осеклась, не зная, как обозвать тварь, похожую на тварь из зазеркалья, которых она иной раз могла поймать именно так - словно муху на лету. Наконец догадалась высказаться так: - А эту вы так и оставите здесь летать?