Оказывается, есть в Системе такая штука, которая отслеживает, говоришь ли ты правду. Технически это просто: ты что-то рассказываешь, любое происшествие или просто занятный факт, – а биочасы в это время включают режим «детектор лжи». И если выясняется, что ты часто лжешь без причины (приукрашиваешь, искажаешь факты более чем в пятидесяти процентах случаев), Системе это очень не нравится.

«Бывает такое, – объяснял маме СС-специалист, – что стремление приукрашивать жизнь, которое часто встречается у людей творческих профессий, Система воспринимает как прямую ложь. А частая ложь отрицательно влияет на рейтинг…»

Мама получила рекомендации, что мне делать, чтобы почистить «фильтр правды». Много разговаривать, стараясь быть максимально честной, правдивой и открытой. Вообще не употреблять образных выражений, а также слов в переносном значении. И качественно успокоиться – это очень важно, ведь Система следит за физиологией.

Я пообещала маме неустанно чистить «фильтр правды», подспудно чувствуя, что в моем случае это мертвому припарки, но тут щелкнул замок – домой вернулся Тим.

– Маргарита Степановна и Лара, – сказал он с порога подчеркнуто спокойно (видно было, что он готовился произнести перед нами маленькую речь). – Я тут посоветовался… Чтобы поднять рейтинг за два дня, надо срочно, как можно быстрее, решать вопрос с банком. Вся система рейтинга изначально создавалась именно для отслеживания кредитных историй. Пока банк не успокоится насчет Лары – ничего не поможет. Я отвезу ее.

Мысль была настолько очевидной, что даже маме пришлось согласиться. Мы с Тимом поехали в банк – причем ему пришлось вместе со мной воспользоваться общественным транспортом. Мы сели в обшарпанный вагон монорельса, Тим оглядел лица пассажиров и попытался меня ободрить:

– Ничего, Ларчик, деньги по-прежнему правят миром, мы попробуем договориться.

Тим употребил устаревшее слово. Никаких денег у нас, конечно, давно не было. Их сменили крипты. О бумажных банкнотах, собственно деньгах, мы знали только из институтских лекций по Криптоведению.

В XX веке и даже в начале XXI деньги еще были бумажными (до появления экопластика и перехода на цифровую экономику предки вовсю пользовались бумагой – и как это они вообще ухитрились не спилить все деревья на планете?). Сейчас в это трудно поверить, но бумаги были кипы. Везде, повсюду, пачками – документы, бумажные книги, диссертации в несколько сотен страниц и даже средства массовой информации, которые печатались на бумаге, – честное слово, я видела фотографии! Все деньги тоже были бумажными.

На лекциях по истории криптовалют я садилась на задний ряд и, как правило, копалась в Универсуме или спала. Но и сквозь сон у меня сложилась общая картина того, что у предков произошло с этими деньгами.

Количество бумажных банкнот сначала вроде бы ограничивалось золотым запасом государств. Потом банкноты оторвались от золотого стандарта, их количество начали ограничивать чем-то другим, а может, вообще ничем – я уже не помню. Потом с наступлением цифровой эры возникла электронная версия бумажных денег. Сначала она жестко была привязана к количеству банкнот, как когда-то банкноты были жестко привязаны к количеству золота. Потом властям понадобилось эту связь разорвать.

Правительство уже было Единым координационным, создавалась Система, и людей требовалось перевести на единые электронные деньги. Проблема была в том, что люди, особенно в провинции, от бумажных денег отказываться не хотели.

И если население больших городов, особенно в Европейском секторе, уже давно пользовалось только электронными деньгами, то в сибирских, например, деревнях народ, даже имея техническую возможность, этим, мягко говоря, не злоупотреблял.

Тогда власти сделали хитрую штуку. Был у них там некий экономист Анатоль Рот, его имя часто звучало на лекциях. Он предложил ввести курс обмена электронных денег на бумажные.

Ну вот есть у тебя, скажем, сто рублей. Бумажкой. А поменять на электронные ты их можешь по курсу 1: 1,1. То есть за сто получишь сто десять. Тут-то у них реформа и пошла.

Параллельно развивались криптовалюты. Первые из них носили смешные названия, прямо как из фантастических романов – биткойн, эфириум, риппл, стеллар, кардано, монеро… Сначала они были вне закона – это был просто некий новый, ни к чему не привязанный эквивалент материальных ценностей.

Ну а потом, когда народ практически все бумажные деньги сдал, произошло неизбежное слияние криптовалют с электронной версией бумажных денег.

Вскоре физические деньги были отменены законом. Так появились крипты. Единая цифровая валюта, количество которой было ограничено только электронными мощностями компьютеров планеты.

«Свободное Х-Видение» начисляло мне зарплату в одну тысячу криптов в месяц. Именно столько стоила аренда апартаментов в лучшем сегменте В-зоны, которые выбрал Тим. (Можно было жить и в свободных домах, как многие, но мы с Тимом называли СД «общежитскими ночлежками» и считали, что нельзя к себе самим настолько плохо относиться.)

Тим получал три тысячи. Четыреста криптов в месяц нам поступало в качестве Свободного пособия за наш совокупный супружеский рейтинг-капитал. Еще по мелочи капало от разных гуманитарных программ, в которых то и дело нужно было участвовать. (Тим, например, недавно читал ученикам Свободной школы лекцию о первых алгоритмах и заработал всего пятьдесят криптов, по поводу чего долго возмущался.)

Жили мы сносно, но скучновато. Нам хватало на хорошую еду, приличную одежду, путешествия, проценты по кредитам и – все. Базовые медицинские услуги в Обществе Абсолютной Свободы, как известно, предоставлялись бесплатно (качество зависело от уровня вашего рейтинга, конечно).

Налог на ребенка на нашем уровне составлял пять тысяч.

Баллы рейтинга можно было обменять на крипты. Тим объяснял мне, как это работает, но я толком не поняла. Вроде как каждый балл тоже обеспечен компьютерной мощностью по тому же принципу, что и крипт, только в разы большей. То есть баллы тоже были валютой, только несоизмеримо более дорогой. Курс зависел от уровня: верхние баллы шли по миллиону криптов за каждый, нижние по десять тысяч. Поскольку баллы тоже являлись валютой, банки начисляли на них процент – из этого процента и формировались индивидуальные Свободные пособия.

Теоретически всегда можно было продать один-два балла. В отчаянных ситуациях люди на это шли, но Система такие сделки не любила. «Продать Доверие», – вот как это называлось.

– Станция «Московия-Сити», – сказал электронный голос.

Мы не привыкли пользоваться общественным транспортом и поэтому почти полчаса проплутали в каменных джунглях Сити, прежде чем нашли стрелку с указателем «К Свободному банку».

В холле была небольшая очередь. На рекламном мониторе то и дело мелькал коренастый улыбающийся человек, которого знал весь мир. Он держал на руках очаровательного малыша – не то мальчика, не то девочку, не то третий пол. Подпись гласила: «Свободный банк при поддержке Благотворительного фонда Тео Буклийе легко и просто поможет получить кредит на ребенка!»

Мы пристроились за почтенным пожилым господином и стали ждать своей очереди, рассматривая то и дело всплывающего на экране Тео.

Известный благотворитель и звезда светской хроники, его имя полностью звучало так: Теодор Буклийе-Руж, – происходил из старинной и очень богатой семьи. Совокупный рейтинг-капитал его семейства составлял один миллиард баллов. Вы только вдумайтесь. Не криптов, а баллов! Сколько их там, членов многочисленной семьи Буклийе, точно известно не было. Аналитики насчитывали от трехсот до четырехсот человек, это что же, в среднем по два с половиной миллиона баллов на каждого? Цифры не укладывались в голове.

Самый популярный из семьи Буклийе, Тео, весил один миллион восемьсот тысяч баллов личного рейтинга. Ему было девяносто семь лет от роду. Выглядел он максимум на пятьдесят.