— Возьми себя в руки, блохастый! Или у тебя тоже крыша поехала? Ты поговорил с ним? Или он настолько чокнулся, что и говорить не в состоянии?

Люпин судорожно кивнул и прошептал:

— Он не делал этого, Северус. Не делал. Я уверен.

— Тогда к чему истерика, объясни мне? Твой приятель оказался чист, как стекло. Почему бы не порадоваться? Думай, как вытащить его задницу из этой дыры, и дело с концом. Настаивай на суде, ищи связи в Визенгамоте!

Он покачал головой и вдруг сел на землю, скользнув спиной по шершавому стволу сосны, на которую опирался. Не ожидая подобных действий с его стороны, я невольно выпустил его мантию из рук. Он же схватился руками за голову и сжался в комок, уткнувшись лбом в острые колени. Я застыл над ним как идиот. И за каким дракклом я вообще остановился?! Мне теперь только припадков Люпина не хватало для полного счастья! Псих ненормальный на мою голову! Но не бросать же его здесь, в конце концов. Тронул бывшего Лунатика за плечо, я рявкнул:

— Слушай, Волчара, не знаю, что там творится в твоей больной голове и знать не хочу, но предупреждаю сразу: тащить тебя в Хогвартс я не собираюсь. И вряд ли здесь появятся другие добровольцы в ближайшее время. Так что поднимайся и вали к директору, что ли. Ему не впервой твои сопли подтирать.

— Он мне не поверил… — тоскливо пробормотал Римус и вздохнул. Затем поднял голову и заговорил, не сводя с меня совершенно остекленевшего взгляда: — Директор считает, что я не должен был встречаться с Сириусом. Он говорит, что на меня повлияли дементоры, жалость, слабость. Что я просто хочу, чтобы он был невиновен, поэтому и верю. Но все доказательства против Блэка! Все! И авроры, и маги, и даже чертов палец Питера. Все против него! Дамблдор запретил мне лезть в это дело! Но я знаю, что Сириус невиновен, слышишь? Невиновен!

Люпин уже почти кричал, размазывая злые слезы по лицу. Бедолага впервые столкнулся с такой проблемой — любимый учитель не поддерживает его благородные — и окончательно расклеился. Форменная истерика.

Выбора у меня особо не было, прошептав Агуаменти, я вылил ведро воды ему на голову. От неожиданности Римус заорал и ошарашенно посмотрел на меня. Дождавшись пока в его глазах появится более-менее осмысленное выражение, я протянул ему руку и предложил:

— Вставай, оборотень! И успокойся, в конце концов. Мне надоела твоя истерика. Есть что сказать — говори, только внятно. Я не буду здесь торчать до скончания века!

Он поднялся и откинул мокрую прядь волос с лица. Даже не подумав высушить одежду, лихорадочно заговорил, клацая от холода зубами:

— Я не знаю, как мне поступить. Я видел в глазах Сириуса — он невиновен. Но директор… Он говорил так уверенно. И потом, факты. Мерлин, зачем я вообще туда пошел?! Это не даст мне покоя!

— Конечно, Римус. Куда легче ничего не знать, сидеть в своем углу и скорбеть о былых днях. Зачем тебе правда, гриффиндорец? Ведь она может быть такой неудобной. От нее может быть больно, правда? Забудь. Ведь тебе так сказал Дамблдор? Он-то лучше знает. А твой друг пусть сгниет в тюрьме. Он все равно почти сошел с ума. Так стоит ли жалеть о нем? Считай, что он убийца. Ведь жил же ты все эти годы, и ничего.

Люпин непонимающе смотрел на меня.

— Ты считаешь, я смогу бросить друга в беде? Вот так, просто. Ты бы смог так поступить?

— Я ничего не считаю. И друзей у меня нет и никогда не было. Это не я учился на факультете храбрых и тупых. Так что не задавай глупых вопросов, волк. Влезть в это дело или нет, решать только тебе. А я умываю руки.

Развернувшись, я быстро пошел прочь от Хогвартса, оставляя Люпина наедине со своими мыслями. Некоторые решения человек должен принимать сам, не опираясь на мнение других. И это был, по-моему, как раз такой случай.

*

Когда через три дня мы вновь переместились в Зал приемов банка Гринготтс, нас уже ждали три гоблина весьма почтенного вида. Старшим среди них по-прежнему был Бодриг Косой, но его спутники, судя по их виду, не слишком уступали ему и в возрасте, и в статусе.

— Милорды, думаю, сегодня мы обойдемся без вежливых экивоков, — сразу после первого приветствия вступил в разговор Бодриг. — Я и мои коллеги, достопочтенные Рагнок и Гринготтс восьмой, уполномочены принять ваше предложение. Прошу вас, располагайтесь. Необходимо только обсудить некоторые формальности.

На этот раз мы расселись вокруг большого стола, установленного почти в центре зала, что ясно давало понять о деловом подтексте сегодняшней встречи.

— Не понимаю, о каких формальностях идет речь, достопочтенный Бодриг? По-моему, все очень просто: вы передаете мне Чашу Хельги Хаффлпафф, а взамен получаете меч, известный как Экскалибур. На этом наше деловое сотрудничество заканчивается. Все предельно ясно, — скучающим тоном начал беседу лорд Эвард.

— Все это так, светлейший лорд. Однако вышеупомянутая вами Чаша тоже является работой наших славных предков. И нас не может не интересовать ее дальнейшая судьба. Как вы планируете поступить с ней? — прошамкал Гринготтс восьмой, а остальные гоблины замерли, обратившись в слух.

— Я планирую взять ее и отвести в свой мэнор. Это все, что я могу вам ответить, достопочтенный. Вы, кстати, можете теми же словами описать мне судьбу меча, и мы будем квиты, — спокойно ответил отец и слегка улыбнулся. — Заранее хочу предупредить: я не собираюсь открывать хранилище в вашем банке, чтобы поместить в него Чашу. Это было бы просто смешно с моей стороны.

— Что же смешного в умных поступках, сиятельный лорд Принц? Я вас умоляю… — начал было достопочтенный Рагнок, но его прервал Бодриг, громко хлопнув по столу ладонью.

— Я вам говорил, что это пустая затея, — он яростно сверкнул глазами на своих собратьев и холодно добавил, обращаясь к нам: — Считайте, что Чаша уже в ваших хранилищах, господа. Мы согласны.

— Я не хочу “считать”, достопочтенный. Я хочу ее видеть, — глядя прямо в глаза крестному, отчеканил отец.

Гоблины переглянулись, и Бодриг слегка кивнул. Рагнок поднялся с места и, не переставая ворчать, направился к огромному шкафу занимавшему целый простенок напротив камина:

— Нынешние лорды все как один вечно торопятся, как будто опаздывают на встречу с самой Морганой, не к ночи будь помянута. Разве так дела делаются, я вас спрашиваю? Вынь и положь ему Чашу! А может, старому Рагноку тоже надо на что-то посмотреть? Может, он мечтает увидеть ваш меч, причем тоже немедленно? Что тогда?

Его причитания эхом разносились по залу, должно быть, старик ничего не умел делать молча. Отперев нижний отсек шкафа, он извлек резную шкатулку. И шаркающей походкой отправился в обратный путь. Когда он, наконец, водрузил ее на стол, а на все действия ушло никак не меньше пяти минут, Бодриг просто подтолкнул ее в сторону отца.

— Вы можете осмотреть ваш заказ, лорд Принц. Мы не собираемся вас обманывать.

— Я и не сомневался в вашей честности, достопочтенный. Я лишь хотел увидеть ее своими глазами.

Он поставил шкатулку между нами и открыл затейливо украшенную крышку. На черном бархате лежал средних размеров кубок с двумя изящными ручками, украшенными темными камнями. По-моему, это были гранаты, впрочем, я не слишком их рассматривал. На блестящей поверхности виднелось изображение барсука, талисмана Основательницы. Это, безусловно, была именно та чаша, которую мы искали. Во всяком случае, она точно соответствовала сохранившимся изображениям, которые я неоднократно видел в Хогвартсе. Оставалось только проверить, содержит ли она крестраж. Не доставая реликвию из шкатулки, отец положил сверху ладонь и замер на несколько секунд, прикрыв глаза. Затем удовлетворенно кивнул и поднял голову.

— Я бы попросил закрыть эту вашу Чашу, если вам не очень трудно, светлейший лорд! — тут же встрял неугомонный Рагнок. — Не знаю, чего в нее напихали и кто напихал, однако у меня же нос закладывает от таких запахов! Я же заболеть могу, а это так и опасно в моем возрасте!

Я быстро прикрыл крышку, слишком чуткий нос гоблина внушал определенные опасения.