Время тянулось невыносимо медленно. Северус все так же сидел за столом, пряча конечности под скатертью. Вышеупомянутые конечности почему-то поминутно чесались, особенно левая, и невыносимо мерзли. Вообще-то, форма одежды а-ля танцор кордебалета никак не вписывалась в образ Злобной летучей мыши, который он на протяжении стольких лет так тщательно оберегал и лелеял.

А сегодня все полетело в тартарары, иначе и не скажешь. Он чувствовал себя обезьянкой в зоопарке, рыбкой в аквариуме, в общем, той еще животинкой, выставленной на всеобщее обозрение и вынужденной терпеть весь этот проходной двор, в который превратился его директорский кабинет. В таком положении, по внутренним часам Северуса, им оставалось находиться еще минут сорок. Давно он не чувствовал себя таким идиотом. По-хорошему, чтобы не оказаться запертым и безопасно активировать Поглотитель магии, достаточно всего лишь отойти от него на двадцать футов и послать слабый Экспульсо. А потом спокойно использовать антимагическую сферу в нужных целях в течении пяти часов, зная, что в любой момент можно в нее зайти и вернуться обратно. Он же по дурости некоторых полуголых гриффиндорок оказался заперт в этой самой сфере и бесился от невозможности использовать магию, чтобы запечатать дверь от посетителей или элементарно надеть штаны!

Кстати, о насекомых… Северус повернул голову. Шестиногий паукообразный альбинос до сих пор изображал потерю сознания и не реагировал на уговоры сидящей на корточках Гермионы сплести ей хотя бы коротенькую юбочку. Хотя, судя по тому, как подрагивали все его мохнатые лапы, когда тонкие девичьи пальчики поглаживали его брюшко, никакой потери сознания не было и в помине. Симулировал, стервец.

Гермиона в свою очередь скосила взгляд на стол и насупилась, а Северус порадовался, что оказался достаточно проворен и не дал ей утянуть скатерть, чтобы прикрыться. Конечно, не совсем по-джентльменски получилось, но пусть лучше посетители, если таковые еще будут, любуются на изящные девичьи ножки, а не на волосатые мужские икры. И все же, почему они так чешутся? Скосив глаза вниз на левую ногу, Северус обмер: она была абсолютно голой. То есть с тем, что на нём нет брюк, он почти смирился, но теперь исчезла и всякая растительность. Причем только на левой ноге. Вторая, слава Мерлину, прибывала в первозданной волосатости, если можно было так сказать. Приглядевшись, несчастный директор узрел крохотное насекомое, догладывающее последний волосок, одиноко торчащий под его коленкой. Суконная тля, будь она неладна! Осторожно сняв ценное животное с ноги, он с упреком посмотрел ему в глаза — или в другую часть тела, при таких размерах определить было крайне трудно:

— Ты же должна жрать только сукно! Лен, шерсть, шелк! Что там ещё? Хлопок, драккл тебя побери! При чем здесь мои волосы?!

«При том, что ты баран!» — мысленно ответил он сам себе, так как на ответ вредного насекомого рассчитывать было довольно проблематично.

Ещё раз осмотрев свои многострадальные ноги, Северус вспомнил рекламный ролик, который так часто крутили в маггловском супермаркете недалеко от дома: «Одну ногу я побрею станком, а другую обработаю кремом депиляции…» Модель, обглоданная. Он поморщился — дурацкое воспоминание настроения не добавило. От нечего делать Северус стал разглядывать Гермиону. Стоило отметить, в таком экзотическом наряде она смотрелась очень недурно.

«А ножки у нее и правда изящные. Ровные, стройные, затянутые в ажурные чулочки, и то, что выше, тоже ничего так… очень даже…»

Северус на всякий случай решил унять разыгравшееся воображение. Воображение униматься не хотело.

«На колени она мои любовалась», — проворчал про себя Северус, осознавая, что его самоконтроль позорно решил капитулировать. Некстати вспомнились девичье тело под столом, прижатое к его ногам, и ее кудряшки, щекотавшие кожу… Картина нарисовалась совсем уж непотребная. Северус мрачно подумал, что он не прочь окунуться в холодную воду или хотя бы сделать несколько приседаний. Хорошо, что он сидит, а не стоит.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Северус начал обшаривать взглядом кабинет. И тут он увидел Ее. Такая же черная, как и все остальные, она скромно лежала непривлекательным комком, в раздражении закинутая несколько дней назад после неудачного эксперимента на верхнюю полку и забытая там, поэтому и осталась недосягаемой для всеядной тли и домовиков, которым не позволялось убирать кабинет без особого на то разрешения. Это ничего, что у нее несколько мелких дырок от кипящего зелья и парочка пятен, главное, что она есть!

Северус с удовольствием облачился в просторную мантию и с усмешкой наблюдал, как Гермиона, воспользовавшись моментом, стянула-таки скатерть и пыталась обернуть ее вокруг бедер.

Деликатный стук в дверь заставил временных узников настороженно переглянуться. Северус еле успел сесть обратно за стол и прикрыть голые ступни полами мантии. Гермиона же решила, что после всего случившегося утром ей не было смысла снова лезть под стол.

— Разрешите? — на пороге мялся красный как рак Поттер и переводил ошарашенный взгляд с Гермионы на Снейпа.

— Привет, Гарри! — Гермиона помахала смущенному другу рукой и плюхнулись в кресло напротив стола. Скатерть, обернутая вокруг бедер, ощутимо добавила ей уверенности.

— Я, кажется, не вовремя…

— Вы на свет появились не вовремя, мистер Поттер. Входите.

Снейп обречённо махнул рукой. Отсутствие Национального героя на этом празднике жизни было очень подозрительно с самого начала, теперь этот вопиющий пробел был заполнен.

— Что привело вас ко мне, мистер Поттер? — Снейп сходу взял быка за рога.

— Я хотел поздравить вас с днём рождения, сэр. Вот…

Гарри извлёк из-за спины нарядный свёрток и положил перед директором.

— Там книга, сэр. Про зелья…

— Правда? Очень оригинально, мистер Поттер. Спасибо.

— И еще, вот, чуть не забыл, — Гарри достал из нагрудного кармана ярко-красную розу.

Северус озадаченно разглядывал розу. Решив, что раз Поттер держит ее голыми руками, а в антимагическом поле вряд ли подействует какое-либо проклятие, он протянул руку к цветку:

— Как мило.

Стоило пальцам сжать тонкий стебелёк, как раздался громкий хлопок, и директор просто исчез. На стуле бесформенной кучей осталась лежать черная мантия.

— Профессор! — Гермиона подскочила на ноги и растерянно уставилась на стул, где только что восседал грозный директор Хогвартса.

— Что ты наделал, Гарри! Зачем?

— Это не я! Ничего не понимаю… Это Джинни просила передать.

Казалось, Гарри был изумлен не меньше своей героической подруги. Гермиона осторожно подняла упавший на стол цветок, на одном из крохотных шипов отчётливо виднелась капелька крови. Она принюхалась, чуть-чуть потерла лепесток и, на мгновение задумавшись, бесстрашно лизнула палец.

— Где ты это взял, Гарри?

— Я же говорю: полчаса назад Джинни вернулась из Норы, узнала, что я не поздравил профессора, и просила подарить от нее розу. Вот и все!

— Она принесла розу из Норы? — с подозрением уточнила Гермиона.

— Наверное, — пожал плечами Гарри. — Дома таких точно не было. Как думаешь, он совсем исчез?

— Не знаю. Магия здесь не действует. Только не спрашивай меня, почему, потом объясню, так что, наверное, они пропитали шипы каким-то зельем, вот только каким?

— Ква! — отчётливо послышалось из складок мантии, лежащей на стуле.

От неожиданности Гермиона взвизгнула, подпрыгнула и спряталась за спину Поттеру. Отважный гриффиндорец осторожно откинул слой ткани: на стуле сидела пепельно-серая жаба и злобно смотрела на него.

— Это вы, господин директор? — на всякий случай уточнил Поттер.

— Ква! — ответил предполагаемый директор и угрожающе раздул мешки по уголкам рта.

— Только не волнуйтесь, сэр, мы вас обязательно расколдуем.

Он осторожно пересадил жабу на стол и неуверенно посмотрел на Гермиону.

— Что будем делать? — почему-то шепотом поинтересовался он. — Ты знаешь, как его превратить обратно?