В итоге из кареты выбралась уже не Райена Сольгор, а принцесса Орнесса. Грузно вытряхнула свои телеса из тесного нутра экипажа и, слегка переваливаясь, поковыряла к дверям, где ждал доверенный.

– Все в силе, госпожа Райена? – Тихий голос долетел до меня, вызвав понимающую улыбку.

А вот и заказчик. Тот самый старый жмот.

Я кивнула и подставила локоть, который тут же приняли.

Младших принцесс никогда не выдает замуж отец. Да что говорить – родителей зачастую даже на свадьбе не бывает. Да и сами принцессы всего лишь разменная монета в феодальных разборках. Уж лучше быть бедной и свободной, чем богатой и… такой.

Под тихие звуки музыки мы вошли в храм. Я не смотрела вперед, позволив себе зыркать по сторонам – ну интересно мне было.

И настолько увлеклась аристократическими рылами, что, увидев перед собой тот самый алтарь, поняла: лучше бы смотрела вперед.

И дело даже не в алтаре, не в сияющем улыбкой главном храмовнике, нет. Дело было в одном действующем лице, при взгляде на которое я четко осознала, что моему хваленому спокойствию настал полный, беспросветный, окончательный звездец.

Потому что передо мной, на правах жениха, стоял герцог Рейгран.

Я застонала про себя и мысленно вписала в программу заказов еще один пункт – узнавать заранее, кто жених.

Потому что этот напыщенный сноб не постесняется расторгнуть брак.

Браки в Валигуре, не поверите, расторгали, и даже очень. Вот только как и для заключения, так и для расторжения брака всегда нужны были двое. И тут возникал коллапс. Хотя нет – возникал огромный коллапс. Коллапсище, я бы даже сказала.

Потому что женщины согласия на расторжение брака не давали. Обратиться в суд? А как к юристам обратишься, если храмовники на них влияние имеют? Тут только попробуй подать прошение – и жди гостей. Очень вежливые амбалоподобные люди в сутанах придут, побеседуют, смиренно сложив на груди пудовые кулаки, и ты сразу же отринешь все греховное, заключающееся в желании свободы. А если еще выяснится, что брак заключен по обману…

Именно поэтому я работала редко, но метко, брала не более двух заказов в год. И сейчас, глядя в стальные, с характерным прищуром глаза герцога, я чувствовала…

…что мне, кажется, конец.

Но заказ есть заказ. Заказ важнее карточного долга, особенно тот, за который взят аванс. И мне ничего не оставалось, как мило улыбнуться под фатой и смиренно подождать, пока доверенный передаст мою руку потенциальному мужу.

Холодные пальцы обожгли даже через перчатку. Вот же засада! Я и герцог, я и архимаг! Они же не женятся, им же нельзя!

Храмовник постучал костяшками пальцев по своей своеобразной трибуне, привлекая внимание. Зал встал, а я едва удержалась от издевательского поклона.

Церемония началась.

– Готов ли ты, Майлиус Рейгран, герцог Оорский, взять в супруги пред богами ее высочество младшую принцессу Валигурского перевала Орнессу Тороги, без передачи ей права на титул и родовую фамилию, без права наследования и управления?

Я скосила глаза на мужчину. Вот ведь жук! Хотелось бы узнать, на каких условиях родители Орнессы согласились на такое унижение?

– Готов. – Голос Рейграна был словно суп в таверне, – холодный, но с еле ощутимым намеком на подогрев.

– Готова ли ты, Орнесса Тороги, младшая принцесса Валигурского перевала, перейти под опеку своего супруга Малиуса Рейграна, герцога Оорского, без права на титул и родовую фамилию, без права наследования и управления?

Рука, держащая мои пальцы, неожиданно сжалась. С трудом удержавшись от ругательства, я повернула голову и наткнулась на горящий ненавистью взгляд.

– Только попробуй отказаться! – донесся до меня полный холодного отторжения шепот.

Забавно. Я посмотрела на храмовника – гад явно все слышал, но при этом старательно держал лицо. Поистине происходило что-то странное.

– Готова, – пробасила, заставив герцога поморщиться.

Все ясно. Как бы он не мечтал видеть меня в склепе в белых тапках! Ему же эта свадьба до лампочки! А семейство Тороги явными богатствами не обладает.

Радует только одно – я не Орнесса. И ноги моей через пару часов не будет не только в городе, но и за его пределами. И пусть разбираются сами!

С толикой отвращения я следила, как на мой палец надевают обручальное кольцо. А затем настал мой черед, и, сморщив нос, я натянула на безымянный палец герцога перстень с крупным изумрудом – готова была поклясться, он его и так носил. Только снял перед церемонией.

– Ну что же, – храмовник сиял, словно начищенный самовар, – пред лицом Бога нашего и Богини объявляю вас супружеской парой! Супруг может поцеловать супругу.

Рейгран повернулся ко мне и резким движением поднял фату. Злобные глаза оказались напротив моих, и я сглотнула, увидев чувства, которые обуревали герцога. Злость, ненависть… и еще что-то, что описанию не поддавалось.

Он быстро наклонился и коснулся моих губ в самом целомудреннейшем поцелуе из всех, какие мне приходилось получать у алтаря.

И тут случилось страшное.

Алтарь, у которого мы стояли, вспыхнул столбом ярких искр.

– Брачный союз засвидетельствован! – Безликий женский голос отразился от белых колонн и воспарил к вогнутому потолку с небольшим круглым окошком, сквозь которое проглядывало синее летнее небо.

На мгновение воцарилась тишина. Затем люди зашептались, а герцог закатил глаза и едва слышно застонал от досады.

А я застыла. Не от необычности явления, нет. Просто мне было куда страшнее – ведь только что божественный союз признал наш брак действительным.

А это значит – никакое фальшивое имя и никакая искусственная личина не спасают меня от того факта, что теперь я, Райена Сольгор, мужняя жена.

И это полная задница!

Человеческая толпа вытеснила нас на улицу. Поздравления, цветы, поцелуи и объятия незнакомых людей – все это проходило мимо меня. Потому что кроме обычных размышлений, когда слинять (а если честно, откуда именно линять), к моим проблемам добавилась еще одна: что делать с браком? Браки, признанные божественным союзом, не расторгались ни при каких условиях.

Нет, нужно валить. Валить, пока он не узнал, кто я на самом деле.

В карету Рейгран меня подсадил и даже за ручку придержал. Зато, когда дверца захлопнулась…

– За что мне это? – Голосом мужчины можно было замораживать воду.

«Это», то есть я, тихо сидело в другом углу кареты и думало, как бы поскорее смотать удочки. И даже взгляд, мне посланный, я проигнорировала с поистине королевским достоинством.

Герцог стукнул кулаком в стену кареты.

– Трогай! – и под стук копыт вновь уставился на меня.

Я же сидела и делала вид, что смотрю в окно.

– Послушай, ты! Ты это специально делало?

Да ладно? Он что, серьезно обращается ко мне в среднем роде? Напускное спокойствие дало трещину. Большую такую трещину.

– Конечно, специально! Я сидело, думало, как бы вам, ваша светлость, насолить. И придумало!

Кажется, он не ожидал. И даже собирался что-то сказать, только вот, услышав мою реплику, резко передумал и закашлялся. Я же подняла фату и скептически зыркнула на Рейграна.

– Мне продолжать? – тихо поинтересовалась, уже видя, что продолжения не требуется. Его светлость пребывал в шоке.

– Как ты смеешь со мной так разговаривать? – тихо выдохнул он. – Ты вообще знаешь, кто я?

Я пожала плечами и отвернулась. Объяснять герцогу, кто он такой, не хотелось. Но на случай, если придется, надо срочно найти синонимы словам «напыщенный», «самодовольный» и «хам». Потому что, боюсь, последствий моей следующей фразы нежный девичий зад Орнессы не перенесет.

Благо словесная перепалка прекратилась. Рейгран замолчал, только злобно бросил напоследок:

– Дома поговорим!

Я кивнула. Конечно, поговорим, дорогой. Только вот через час после прибытия ноги моей в твоем доме не будет. Ни ноги, ни руки, ни других частей тела. Так что говорить будешь сам с собой и, если очень уж прижмет, найдешь выход: борделей много даже в Майкорсе, не говоря уже про Оорск.