Была еще одна особенность этой обстановки, точно неодушевленные вещи требовали живого голоса, движения, вообще живой иллюстрации. В квартире Александра Васильевича целая комната была отведена птицам. Центр занимала громадная проволочная клетка, где жили маленькие птицы, а затем отдельные клетки с экземплярами покрупнее. Тут-то на подставках бормотали какаду и серые попугаи. Одним словом, целый птичник, напоминавший опять о далеких странах. Эта живая зоология трещала, пела, свистала на все лады, и Александр Васильевич находил время ухаживать за своими любимцами. В этом скромном занятии сказывалась страстная любовь к живой природе, к постоянной привычке наблюдать эту живую природу и, так сказать, научным развлечениям.
— Это мои друзья, — объяснял он не без гордости. — Обратите внимание вон на эту чету зеленых африканских попугайчиков… Самая трогательная супружеская пара. Как говорят, они не переживают друг друга — умрет один, и другой умирает от тоски. А вот эта парочка кардиналов? А японские чечетки с красными хохолками на голове?..
К числу друзей принадлежал и рыжий сеттер, и жирный кот, ласково поглядывавший на клетки с птицами, и охотничья двустволка, и неизменная спутница во всех путешествиях, винтовка.
Именно в этой обстановке как-то особенно хорошо велись разговоры о предстоящей экспедиции, к которой готовился Александр Васильевич. Он почти бредил Суданом и махдистом.
— Непременно проберусь туда, — повторял он с мягкой улыбкой.
— И опять в единственном числе?
— Как всегда… Я ведь путешествую всегда на свои личные средства и не имею возможности взять с собой даже русского проводника.
Кстати, характерно то, что Александр Васильевич, несмотря на свои многочисленные печатные труды и доклады в разных ученых обществах, не мог добиться какой-нибудь командировки с специальной целью. Живя в Лесном, он зарабатывал определенную сумму тяжелым трудом вольнопрактикующего врача, отказывал себе во всем и на самые скромные средства отправлялся в экспедицию за свой личный риск и страх. Это служило вечной помехой для последовательности его исследований, отнимало напрасно много дорогого времени и составляло больное место. По своей скромности, Александр Васильевич не мог добиться никакой официальной командировки, потому что такие командировки доставались другим… Он не роптал, не завидовал более счастливым путешественникам и продолжал с завидной настойчивостью делать свое дело.
— Все это только подготовительные работы, — объяснял он. — А может быть, когда-нибудь и добьюсь посторонней помощи… Конечно, жаль, когда приходится тратить столько времени буквально на собирание грошей. Что же, у каждого человека своя орбита, по которой он движется.
Действительно, у Александра Васильевича была своя собственная орбита, и он двигался по ней с большим упорством. Кстати, меня интересовало, почему он остановился на центральной Африке, а не на Индии или других малоисследованных странах.
— Черный материк теперь переживает самое боевое время, — объяснял Александр Васильевич. — Европейцы рвут его по частям, и, по-моему, в недалеком будущем ему предстоит громадная роль, о которой сейчас можно только догадываться… Во всяком случае, здесь есть серьезная работа.
Но прежде, чем попасть в Судан, Александр Васильевич получил казенную командировку на голодный тиф, свирепствовавший в Челябинском уезде Пермской губ. в 1892 г. и в том же году на ревизию врачебных заведений Западного края, а в 1893 г. в Бессарабию с той же целью.
III
Свои путешествия Александр Васильевич начал, еще будучи гимназистом, когда делал продолжительные экскурсии по Новгородской и Псковской губерниям, а затем пешком обошел часть Финляндии, пробравшись через Кояну в Улеаборг. Это было в 1875 г. В следующем, 1876 году, мы его встречаем уже в Западной Европе, которую он объехал почти всю, за исключением Англии и Балканского полуострова. В 1877 г. он опять целых три месяца провел в Финляндии и Карелии, все лето 1878 г. провел в губерниях Олонецкой, Вологодской и Архангельской, в 1879 г. пробрался на северный Урал и в верховья Печоры. Лето 1880 года занимался в дебрях новгородских лесов исследованием местных курганов. В 1881 году, будучи студентом медико-хирургической академии, в первый раз отправился на Восток, — был в Египте, доходил до Сиута, а затем через Каменистую Аравию прошел на верблюде в Палестину. В 1882 году совершил поездку в Скандинавию и Лапландию, а в 1883 году опять отправился в Египет, дошел до первых порогов на Ниле, перешел пустыню от Кеннэ до Коссейра, объехал берега Красного моря, опять прошел через Синайскую пустыню. В 1884 году он опять был в Палестине, по поручению Палестинского общества исследовать положение русских паломников, отсюда отправился в Триполи, чтобы пробраться в Феццан, но последнее не удалось, и он, объехав Тунис и Алжир, совершил двухмесячную экскурсию в Сахару до Гадамеса. В 1886 году перешел поперек Малую Азию, в 1889 году совершил поездку на Дальний Восток, причем объехал Южно-Уссурийский край, пробыл полтора месяца в Японии и на обратном пути экскурсировал на Цейлон. Последней экспедицией Александра Васильевича была его попытка пробраться в 1894 году в Судан, занятый махдистами: это предприятие закончилось полным разгромом. Смелый путешественник едва спасся.
— Если бы не хороший верблюд — я и сам не ушел бы жив, — рассказывал он мне прошлым летом в Лесном, — он получил рану в голову и ходил в черной шелковой шапочке. — А тут добрался до Нила, бросил верблюда и переправился на лодке на другой берег… Все вещи, коллекции и деньги погибли. Это была моя первая неудача…
Эта неудача, однако, не остановила Александра Васильевича и он в прошлом году опять отправился в страну махдистов, и опять неудача — его постиг солнечный удар и он должен был вернуться в свое Лесное, где долго лечился. Но, немного оправившись, он в том же 1894 году, осенью, предпринял новую экспедицию в Африку вместе с г. Леонтьевым и вернулся в Петербург только весной нынешнего года. Преждевременная смерть застала его в приготовлениях к новой африканской экспедиции, которая должна была осуществиться осенью нынешнего года.
К этим многочисленным путешествиям нужно еще прибавить его службу в качестве военного врача в Туркестане и на Кавказе. Одним словом, покойный путешественник в течение своей короткой жизни — он умер всего 36 лет — исколесил почти весь Старый Свет по всем направлениям. Он точно предчувствовал роковой конец и ловил каждую минуту.
Родился доктор Елисеев в Свеаборге в 1858 году и, в качестве сына армейского офицера, с раннего детства привык к скитальческой жизни, полной всевозможных лишений. Вероятно, благодаря этому сложилась его неутомимая энергия и страсть к путешествиям. Первоначальное образование он получил в кронштадтской гимназии, а затем поступил в Петербургский университет, на физико-математический факультет. Закончил он свое образование в медико-хирургической академии. По окончании курса он долгое время служил военным врачом, путешествовал и работал над своими статьями, помещенными, большей частью, в разных специальных изданиях. О каждом своем путешествии он давал читающей русской публике подробный и обстоятельный отчет. Из его работ назовем: «К археологии и антропологии Ильменского бассейна» («Журн. Мин. нар. просв.»), «Обитатели каменистой Аравии» (ibid.), затем в «Изв. Географ, общ.» им напечатаны: «Антропологические заметки о финнах», «Антропологические экскурсии поперек Малой Азии», отчет о путешествии на далекий Восток, «Магдизм и современное положение дел в Судане»; в «Трудах Антропол. отд. Общ. люб. естеств.» статья «Борьба Великого Новгорода со шведами и финнами по народным сказаниям». В общих журналах им напечатан целый ряд статей: в «Вестн. Евр.» описание путешествия по берегам Красного моря, в «Сев. вести.» — «Положение женщины на Востоке», «Среди поклонников дьявола», в «Историч. вести.» — статья «Значение малой Азии для России». Особое место занимают его статьи: «Опыт рациональной географии» и «К вопросу о хвостатых людях». Мы перечислили только небольшую часть его работ, разбросанных в десятке изданий. Только незадолго до своей смерти Александр Васильевич сделал сборник своих путешествий под общим заголовком: «По белу свету», два компактных, прекрасно иллюстрированных тома[3]. Ко всему этому следует прибавить еще доклады в ученых обществах, отчеты по казенным командировкам, публичные лекции и целый ряд газетных статей. Все это доказывает, как покойный поработал в такой короткий срок своей молодой жизни…
