Несмотря на обилие туристов и разноязыкую речь, ощущения музея не складывалось — монастырь действующий, где-то там монахи вели обычную жизнь, не показываясь на глаза мирским. К статуе Девы Марии Монтсеррат стояла внушительная очередь, но двигалась быстро, и пока стояли, я успела ещё заглянуть в сам храм, посвящённый этой святыне. Как и все готические храмы, внутри — строгая красота, застывшая в прямых линиях, запах ладана, полумрак, витражи. В готику я влюбилась ещё со времени первого посещения Собора Святого Витта в Праге, да уж. А тут мало того, что действующий храм, так ещё, пока стояли, послушали хоровое пение мальчиков, и я вам скажу, это пробирающее до костей ощущение. Акустика будь здоров, и пока я слушала, казалось, мир отодвинулся, звуки стихли, и в душе наступило умиротворение. Здесь, в этом месте, казалось кощунственным думать о чём-то плохом или грустном, только о хорошем. О том, что счастье тоже где-то есть, и меня оно очень может быть, найдёт. Если попрошу… Тем временем, очередь двигалась, и вскоре я уже стояла на ступеньках к нише, где находилась статуя. Странно, но никакого волнения или душевного трепета я не чувствовала. Как и в Иерусалиме, в Храме Гроба Господня. Пусть отношения с религией у меня свои, не канонические, но я знаю, что если попрошу, от самой глубины души, меня услышат без всяких молитв, соблюдений постов и регулярных походов в церковь. Просто потому, что там, наверху, до всех внешних атрибутов дела никому нет. Они видят и чувствуют глубже. Или он. Или она. Я не знаю. Когда мои пальцы коснулись гладкого отполированного множеством ладоней до меня шарика державы в руке Девы Марии, моё желание, просьба, шли от самого сердца, из самой глубины души. Минуя страхи и привычку думать так, как удобно, чтобы не дай бог не потревожить своё внутреннее равновесие.
Вышла я из храма с твёрдым намерением найти какой-нибудь уголок поукромнее, мне сейчас очень не хотелось видеть никого из людей, и тем более толкаться среди них. Только перекушу, что тут есть, а то с раннего завтрака прошло много времени. Отдав должное местным поварам, я отправилась бродить в поисках уединённого места, где не ходят туристы, и довольно быстро нашла такое место — длинная-длинная тенистая аллея вдоль обрыва, отличительной особенностью которой были выложенные керамической плиткой изображения разных Дев Марий. Надписи только на испанском, даже на английском нет, и я просто шла, разглядывая, пытаясь читать названия, а мысли плавно текли, не цепляясь за сознание.
С мыслями пришли воспоминания, об этих чудных, волшебных двух неделях. Ну и о моём горячем мачо, конечно же. Сантьяго. Нежданное знакомство, незаметно для меня переросшее… во что? Ну, допустим — только лишь допустим! — ему захочется продолжить знакомство, не ограничиться этими днями. Он здесь, а я в Питер уезжаю, и пока не горю желанием покидать родину, где у меня налаженная, устоявшаяся жизнь. Что ждёт меня в чужом городе, чужой стране, насколько серьёзны намерения Сантьяго, тоже непонятно пока. Мы разные, пусть у нас и много общего, у нас прежде всего разный менталитет, хотя в плане бытовых привычек, учитывая, что эти две недели я практически жила с ним, на удивление ничего раздражающего я не увидела. Да и от него не получала замечаний, хотя может, Сантьяго просто слишком хорошо воспитан, чтобы высказывать мне претензии. Или понимает, что я уеду, и не стоит портить совместное препровождение брюзжанием на бытовушные темы. Ну а так, чисто теоретически, Кир, если бы?.. Ты бы согласилась? Я остановилась, подумала, углядела на небольшой площадке чуть в стороне от аллеи скамеечку, обращённую к потрясающему виду долины внизу, и присела. Впервые в жизни, пожалуй, чувствовала растерянность и тревогу, не зная, что меня ожидает дальше, и надо ли совершать какие-то телодвижения, беря судьбу в свои руки, или пустить на самотёк, как раньше… Беда в том, что Сантьяго вёл себя, совсем не как мужчина, который завёл курортный роман, заканчивающийся всегда отъездом. Он вёл себя… как будто мы всерьёз встречаемся. И вот это сбивало с толку, честно.
Откинулась, прикрыла глаза, вдыхая чистый, горный воздух, слушая тишину. Сюда не долетал гомон туристов, только изредка с дороги внизу доносилось шуршание шин проезжающих машин, да чирикали птицы и шумел ветер в верхушках деревьев. Лирическое настроение не хотело отступать, хотя почему-то поймала себя на том, что улыбаюсь. Угораздило же влюбиться в иностранца, о таком только в книгах раньше читала, да фильмы смотрела. Ладно, в конце концов, как бы то ни было, у меня есть эти две недели в закромах памяти, у меня есть воспоминания, что такое настоящая романтика и чувства, и это уже отлично. Гораздо лучше, чем если бы вообще ничего не было кроме экскурсий и отдыха на море. Додумать дальше мысль не успела: рядом раздался спокойный, ужасно знакомый голос, от которого я чуть не подскочила в панике.
— Красивое тут место, правда?
На плечо мне легла ладонь, чуть сжала. Я сглотнула моментально ставшим сухим горлом, сердце забилось в горле, и страх смешался со стыдом и радостью. Меня будто застукали за чем-то жутко неприличным… Первая мысль, стукнувшая в пустую голову — как нашёл?! Я смотрела на невозмутимое лицо Сантьяго, стоявшего за спинкой скамейки и смотревшего вдаль, и дар речи временно изменил, слов не находилось, кроме единственного.
— Да, — выдавила я, кое-как справившись с эмоциями.
Он наконец повернул голову и посмотрел на меня. В глаза, пристально, без тени улыбки. Наверное, вопрос был написан на моём лице большими буквами, потому что Сантьяго продолжил.
— Ты звонила с моего телефона, когда отменяла экскурсии, — пояснил он. — Номер остался, я позвонил и спросил, какие у них на сегодня экскурсии, и на какой из них записана ты, Кира.
Вот так просто. Взял и сделал. Не стал звонить и устраивать истерик и разборов, а поехал и заловил тут, чтобы не удрала и не отвертелась. Мужик, чёрт возьми… Он обошёл скамейку, сел рядом, молча притянул к себе и обнял.
— Мне одной надо было побыть, — пробормотала самую дурацкую отговорку, уткнувшись ему в плечо.
Надеюсь, не будет спрашивать, зачем.
— Могла так и сказать, а не сбегать, — последовал ответ, всё тем же спокойным голосом. — Чего ты испугалась?
— Что не отпустишь, — ещё тише ответила, зажмурившись и неосознанно крепче прижавшись к нему.
Засада. Соскучилась, да, и была ужасно рада видеть, несмотря ни на что. Вляпалась, Кирочка, поздравляю… Глаза защипало, я с усилием прогнала ненужные сейчас слезоразливы. Не хватало уподобиться героиням бразильских сериалов, вот ещё. А вот ответа, который последовал, я не ожидала ещё меньше, чем появления Сантьяго в Монтсеррате.
— А и так не отпущу, — тоже понизив голос, ответил он и обнял сильнее, коснувшись губами макушки.
О-о-о-о-о. Это вот сейчас что такое я услышала?! Осторожно пошевелилась, попытавшись поднять голову и посмотреть ему в глаза, но Сантьяго не дал, прижав меня к плечу.
— Сказал, завтра поговорим, — непререкаемым тоном повторил мой непредсказуемый мачо. — Пойдём, погуляем, я давно здесь не был, хотя место очень нравится. Стараюсь хотя бы раз в месяц приехать. Гида предупредим, что ты со мной поедешь, — предупредил он мой следующий вопрос.
Ох. Ну вот как с ним? Я же теперь изведусь до завтра, гадая, о чём же разговор будет… Но очень скоро отвлеклась, увлечённая прогулкой по монастырю в компании Сантьяго. Я знала, что, как и большинство испанцев, его семья католики, и сам он тоже, хотя и не такой рьяный, по его же словам, как мама, например. В церковь ходит от случая к случаю, но в таких местах, как здесь, в Монтсеррате, старается бывать почаще. И я с ним согласна, даже как человек не сильно верующий, атмосферу этого монастыря чувствовала, и почему-то верила — Дева Мария моё желание услышала. Мы поднялись наверх, на фуникулёре, куда бы я не успела, оставшись с экскурсией, потому что в очереди простояла бы долго, и оттуда открылся просто потрясающий вид, с края скалы, на который я отважилась забраться. Понимаю теперь, зачем люди лезут в горы. Тут… хорошо. И только тут понимаешь, что такое настоящая жизнь.
