― Ты тоже должен отдохнуть, ― говорит Прайс, включая рацию и отдавая приказ о подготовке палаты на двоих. ― Когда упырь обращает кого-то, он отдает часть себя.
Роман слабо улыбается этим словам, смотря на любимое лицо. Ему нравилась мысль о том, что их контакт с Талией только усилиться.
― Роман, ― позвал Йоханн. В его голосе не было ни осуждения, ни одобрения. ― Пойдем.
Талию медсестры переодели в чистую одежду, Норман ― откуда он только взялся ― привез Роману чистую одежду, но с дядей Годфри почти не говорил. Он вошел в чистую белую палату, где лежала Талия. В отличие от того, как она была обмотана трубками более часа назад, сейчас к ней был присоединен только один аппарат, отслеживающий работу сердца.
Роман закрыл дверь и сел в кресло рядом с Талией. Большая усталость сковала его тело. Он вспомнил слова Нормана о том, что тот последит за Питером, и немного успокоился ― и друг, и девушка будут в относительном порядке.
Годфри протянул руку, касаясь шеи Талии, где виднелся его укус.
― Когда мы встретились, я не просто не любил и был нелюбимым, я был врагом любви, ― тихо сказал он. ― Она приносила мне лишь боль. Мое сердце было окружено высокими стенами, но ты разрушила их. Ты вернула меня к жизни. Ты внесла свет в мою жизнь, ты прогнала тьму, ― он глубоко выдохнул, ― Я люблю тебя. И я никогда не забуду разницу между тем, кем я был и кем я стал. Я обязан тебе больше, чем это возможно выразить. Никогда не пойму, как ты разглядела человека за обличьем монстра.
Роман опускает голову на сложенные на постели руки и засыпает. Быстро и без сновидений. Завтра будет сложный день, но впервые Годфри чувствует себя так спокойно.
========== У Кота и МышкиКошки начинается новая жизнь ==========
Талия делает резкий выдох и открывает глаза. Свет из окна ударяет прямо в лицо, и девушка жмуриться. Мышцы странно тянет, Талия ерзает, стараясь немного прийти в себя не сразу вспоминая события прошлой ночи. Вспоминает, только когда натыкается ногами на спящего Романа, который дёргается во сне, но не просыпается.
Талия смотрит на него, садясь в кровати. Касается своей шеи ― еле заметные выступы, и девушка не может понять, насколько заметен укус. Чувствует она себя необычайно бодро, несмотря на ужасную ночь. Она медлит, оценивая свое состояние, но тут же понимает, что в полном порядке. Разве что немного голодная.
Талия, не удержавшись, проводит рукой по волосам Годфри. От этого действия парень мгновенно просыпается, смотря на Талию ничего не понимающим взглядом.
― Доброе утро, ― улыбается девушка. Роман счастливо выдыхает и, садясь на кровать, сгребает талию в свои объятья.
― Черт возьми, ты в порядке, ― шепчет он. Талия смеётся.
― Я теперь?.. – речь Талии как будто заново выстраивалась.
― Ты теперь упырь, сладкая, и ты голодна, – Годфри поцеловал девушку в макушку, нажимая какую-то кнопку на аппарате. ― Тебе приготовили завтрак.
Через мгновения появляется медсестра, ставит на тумбочку поднос с графином и стаканами, и быстро выходит. Все это происходит в абсолютной тишине. Роман на несколько мгновений отстраняется, наполняя стакан красной жидкостью, и протягивает Лавр-Янссен.
― Ты должна хорошо питаться, ― говорит Роман. Талия кивает и медленно, стараясь растянуть удовольствие, выпивает содержимое, ощущая внутри себя тепло и чувство насыщения. Она облизывает губы.
― Странно пить, не боясь превратиться в морского монстра, ― смеется Талия. Роман улыбается в ответ, испытывая необычайное удовольствие от состояние девушки. Талия опустошила весь графин в течения получаса. Ей стало многим лучше ― жажда ничем о себе не напоминала, словно ее и вовсе не было.
— Моя.
Длинные пальцы Романа скользнули меж коротких темных волос волос, перебирая отдельные пряди и слегка оттягивать их, вызывая у девушки сладкий стон. Талия всегда начинала дышать чуть чаще, как только тонкие пальцы парня начинают массировать ее макушку. Талия расслабляется, а Годфри, чувствуя это, сразу же укладывает вторую руку на бедро, медленно поглаживая и пошло улыбаясь.
Он знает, что она без ума от такого его поведения, и он знает, что это лишь начало.
— Моя.
Рука парня высвобождает из темных волос и плавно переходит к уху. Роман проводит подушечкой пальца по ушной раковине, обводя золотую сережку, которую он всегда считал подростковой. Дойдя до мочки уха, Годфри слегка сжал её и ухмыльнулся.
— Моя.
Годфри стянул с плеча Талии больничную пижамную майку, открывая ярко выраженные ключицы. Они казались ему чем-то совершенно притягательным в ее теле. Чем-то, что с невероятной силой тянет к Талии.
Роман оставил невесомый поцелуй на ключице, а Талия прикрыла глаза.
Годфри бросил удовлетворённый взгляд на нее, снова улыбнувшись уголком рта.
— Моя.
Упырь поднял пижамную футболку, поцеловав плоский животик. Руки парня уже опустились к ногам, но губы, еще целовали идеальный живот Талии. Девушка хихикнула ― было щекотно. Роман снова поцеловал живот и приспустил пижамные штаны, утягивая за ними трусики.
Она знала, к чему все идёт или, вернее, к чему все уже пришло, но, пожалуй, Талия ещё не совсем насладился губами своего упыря.
— Мистер Годфри, вернитесь ко мне.
Талия слегка надула губки, когда парень подняв голову уставился на нее. Но увидев Лавр-Янссен, Роман сразу же накрыл ее губы своими, утягивая девушку в долгий и страстный поцелуй.
Оторвавшись от Талии, упырь, сделав глубокий вдох, прошептал:
— Такая сладкая и вся моя.
― Я вам не помещаю? ― раздался ироничный голос от двери. Упыри посмотрели на стоящего в дверях Питера, который тепло улыбался друзьям. Рука у него была в гипсе, а на лице ― множество мелких царапин. Талия озабоченно хмуриться, спеша вернуть одежду на место.
― Помешал, ― в шутку бросает Роман. Питер усмехается. ― Чего приперся?
Питер смеется, проходит в палату и ставит на тумбочку небольшой букет ромашек.
― Сам нарвал? ― интересуется Талия. Питер кивает.
― И мандарины тоже, ― говорит он. Роман выпрямляется, садясь на кровати, и Питер разваливается в кресле рядом. Годфри начинает чистить один мандарин, после чего протягивает его Талии. ― Ну, как наша новорожденная упырка?
Талия фыркает.
― Все нормально, ― пожимает плечами Талия. ― А что с тобой?
Улыбка Питера гаснет. Он смотрит на Романа, а тот пожимает плечами. Талия улавливает это заминку и хмурится.
― Кое-что произошло, ―отрезает Роман. ― Пусть Питер расскажет. А мне надо еще кое-кого навестить.
― Кого? ― не понимающе спрашивает Талия. Роман быстро целует ее в губы и на несколько секунд замирает, после чего выходит. Питер и Талия непонимающе переглядываются.
― Так что ты должен мне рассказать? ― спрашивает Талия. Она уже чувствует, что ответ ей не понравится.
☩ ☨ ☦ ✙ ✚ ✛ ✜ ✝ ✞ ✠ † ┿
Роман Годфри стремительно входит в своей дом, оглядывая помещение пылающим взглядом. Он буквально влетает в гостиную, где сидит его мать ― последняя сучка города Оливия Годфри. На ее лице застыло выражение крайней озабоченности, которое мгновенно пропадает, стоит ей заметить сына.
― Дорогой, ― говорит она. ― Где ты был все это время? Норман сказал…
― Заткнись, ты, паршивая сука, ― рычит Роман, и Оливия на несколько секунд удивленно замирает. Но потом лицо ее приобретает удивительно холодное выражение.
― Ты забыл, с кем говоришь?
― Нет, это ты забыла! ― кричит Роман, едва ли не подбегая к ней, но заставляя стоять на месте. ― Прежде, чем я выкину тебя из этого дом ко всему собачьему дерьму, ты мне ответишь: ты взорвала дом Эрденко, правильно?
К чести Оливии, она не отрицает и не делает вид, словно не понимает, что происходит. Она лишь кривит губы в мерзкой усмешки.
― Да, я, ― легко признает женщина. ― Бедная Талия… твоя шлюшка вероятно мертва?
Роман усмехается. Почти как мать.
― Талия жива, иначе бы я с тобой не разговаривал, ― на лице Оливии не отражается ровным счетом ничего. Она подходит к небольшому столу, наполняет себе стакан виски и смотрит на сына с хитрым прищуром. ― Но ты должна немедленно ответить мне, что ты задумывала? Хотела убить Талию ― только и всего?