Внутри дома неожиданно раздался звук. Он резко вскочил на кровати, и его сердце забилось в бешенном ритме. Какое-то время он настороженно вслушивался, пытаясь понять – что же его разбудило? Но ничего не происходило. Глубокая ночь замерла в безграничной тишине. Кирилл собрался снова лечь, как вдруг услышал за огородами протяжный вой дворовой собаки. Её завывание походило на волчье, в нём чувствовалось какое-то предупреждение.

Парень встал и включил свет. На полу валялся кусок штукатурки, отвалившийся от тёплой печи. Кирилл попил на кухне воды, выключил свет и снова лёг. Он попытался уснуть, но его голову, как всегда, заселили посторонние мысли, мешающие нормальному засыпанию, и начались переворачивания с бока на бок. Оставшись лежать на спине, Кирилл заложил руки за голову и засмотрелся на отблески от лунного света. На потолке протянулись длинные светлые полосы отражения от окна, выходившего во двор. Глядя на них, наступало ощущение спокойствия и умиротворения. Он стал медленно проваливаться в сон…

Адреналин хлынул в кровь, как прорвавшаяся дамба, а сердце забилось так, что готово было выпрыгнуть из груди, дыхание остановилось от ужаса, когда он увидел в оконном проёме, как что-то быстро прошло в сторону сарая. Он осознавал, что не спит и понимал, что видел это явно и отчетливо.

Тихо подкравшись к окну в полусогнутом положении, он попытался подсмотреть, приоткрыв занавеску сбоку так, чтобы не засветиться самому. В раскрытом проёме был вид на пустой двор. Сарай отчетливо просматривался, благодаря белому снегу. Кирилл расширил обзор и осмотрел всю территорию – нигде не было намёков на чьё-то присутствие. Ему показалось парадоксальным то, что неизвестный слишком быстро исчез из поля зрения в тупиковой части двора, когда выйти отсюда, не издавая ни единого звука, казалось нереально.

Он просидел на полу около получаса, прислушиваясь к обстановке за стеной, а когда его это изнурило, так же украдкой вернулся в кровать. Ему удалось заснуть только под утро.

В одиннадцать часов дня Кирилла разбудил проезжающий по улице трактор. Парень вылез из постели, оделся и отправился на разведку. Дорожка к сараям была протоптана им самим, поэтому понять: ходил ли по ней кто-то ещё, не представлялось возможным. Подойдя к окну с уличной стороны, он просто остолбенел: верхняя граница голубых занавесок была значительно выше головы. И если учесть его рост: метр восемьдесят два, то проходившая ночью фигура должна иметь высоту более двух с половиной метров. «Кажется у меня начинается шизофрения», – подумал Кирилл.

Его внимание застыло на сарае: крючок, на который он запирался, болтался в свободном положении. Парень точно помнил, что закрыл его. Он всегда запирал на замок все двери, чтобы их не сорвал внезапно поднявшийся ветер.

Рука Кирилла медленно потянулась к топору и с силой выдернула его из пня. Он осторожно подкрался к сараю, постоял, послушал и, набравшись смелости, резко открыл дверь, замахнувшись топором. В сарае всё лежало так, как он оставил, ничего не пропало и не передвинулось с места. Парень подошёл к дальнему углу и сдёрнул замызганный рваный брезент, накрывающий склад хранившегося под ним барахла. Сделав облегчённый выдох, он отбросил брезент на пол и отправился к выходу, уловив незначительный запах животного, грубо говоря зверя. Но не стал заморачиваться по этому поводу: возможно здесь когда-то держали скотину.

После этого события прошло три дня. Снег валил, не переставая, и деревенские пейзажи приобрели просто сказочный вид. Белые шапки на деревьях и кустах увеличились вдвое, а на просторах снег сиял ослепительной чистотой.

Дрова почти прогорели, и последние древесные угольки, громыхая, осыпались сквозь колосник. На старом будильнике с красным циферблатом стрелки показывали одиннадцать вечера. Где-то вдалеке снова по-волчьи провыла собака, после чего всё утихло. В доме натопилось слишком жарко, и Кирилл решил выйти на улицу через заднюю дверь, чтобы подышать свежим воздухом. Он присел на пороге, разглядывая снежные силуэты. Деревья и кусты стояли словно покрытые белым мехом. Поднимая овчинный воротник, он замер в одном положении: один из снежных кустов слегка сдвинулся с места. Кирилл начал напряжённо всматриваться и понял, что не ошибся: стоящий в середине участка сугроб снова пошевелился. Парень вскочил с места и поскользнулся на пороге, отбив себе заднюю часть тела. Нагнетаемый собственным страхом, он перевернулся на четвереньки и влетел в дом с прытью зайца, за которым гонится свора.

Кирилл плотно запер двери, выключил свет в каждой комнате и подкрался к окну. Он приготовился понаблюдать, но на месте того сугроба ничего уже не было, лишь один ровный снег. «Всё-таки я болен, – подумал он. – Что за хрень со мной происходит?»

Юноша за всю ночь так и не сомкнул глаз. Сначала он сидел, не шевелясь, в темноте на кровати, потом лежал, вскакивая от каждого шороха и поглядывая на оконный проём. Он немного подремал, когда начало светать.

Умываясь холодной водой, Кирилл пытался представить, как он сообщит об этом Инге. Она, конечно, скажет: «Ты свихнулся?». И он будет выглядеть полным идиотом. «Нет, – решил Кирилл, – надо подходить к этому аккуратно. Вначале понаблюдать что к чему, а потом рассказывать».

Юноша осторожно открыл дверь во двор, огляделся по сторонам и полез в сугробы. Снег цеплялся к одежде и набивался в сапоги. Добравшись до того места, он завис в недоумении: таких следов он никогда не видел. Будто потопталась гигантская птица с очень странными лапами. Они уходили в конец огорода с огромным интервалом: метра полтора. Можно было представить, как что-то летело в воздухе, периодически опускаясь в снег. «Надо взять себя в руки и успокоиться, – подумал Кирилл, – какое-то животное шастает тут из леса, а я себя включил в список будущих пациентов психбольницы».

С того дня молодой человек начал жить, как раньше. Только приготовил во дворе большую палку на случай, если понадобится отогнать обнаглевшее животное.

В один из январских вечеров он установил возле горячей печи оцинкованное корыто, которое ещё в ноябре нашёл в сарае и отмыл. Воду из колонки, находящейся за поворотом на другой улице, он всегда таскал украдкой, во время вечернего сериала, чтобы не попадаться жителям деревни на глаза. В такой очередной банный день Кирилл нагрел воды с помощью кипятильника и погрузился в пену из шампуня с запахом лаванды. Часть воды выплеснулась на пол. Он сделал несколько глотков горячего чая с мятой, которую нашёл на верхней полке, и разомлел от блаженства. Рядом трещала печь с дубовыми дровами. О такой жизни можно было только мечтать.

Вода быстро начала остывать. Кирилл мокрыми руками взял с тарелки мыло, и оно тут же выскользнуло и отлетело в дверной проём. Он вылез нехотя из своего корыта, поднял мыло и подошёл к окну. На подоконнике стоял ковш с водой, и юноша принялся ополаскивать мыло от пыли и паутины. Между делом он слегка отодвинул занавеску одним пальцем и бросил взгляд на ночной огород. Откинув занавеску обратно, Кирилл направился к корыту, как вдруг с ним произошла запоздалая реакция.

Он нажал на выключатель и снова подошёл к окну. Вглядываясь в полумрак, он заметил, как со стороны леса что-то перемещается. Тёмный силуэт то приближался, то останавливался и замирал. «Жаль, что я мокрый, – подумал Кирилл, – а то вышел бы с дубиной и показал бы этой твари, где раки зимуют…»

Силуэт приблизился настолько, что стали видны его очертания. Первое, что смог различить Кирилл, это то, что зверь передвигался не на четырёх лапах: он шёл на двух ногах, или можно сказать: плыл, словно серое облако. У него была сутулая спина, а голова выдавалась вперёд. И когда морда зверя медленно повернулась к Кириллу, на неё упал свет восходящей луны. Юноша затаил дыхание: это была не морда, это было серое и страшное лицо.

Существо остановилось на старом месте, а застывший от ужаса, парень понял, что оно смотрит именно на него, в глубокую тьму окна. «Да никакое это не животное, – капли воды стекали по голому телу. – Это же призрак!»